Моя история, пожалуй, типична для нашего общества, с его закостенелой моралью. С его неприятием всего, что не подходит под общепринятые нормы. Меня поймут те, на кого посматривают со снисходительной, якобы понимающей улыбкой, незнакомые люди, случайно встреченные и задержавшие свой взгляд на симпатичной девушке…нет парне, или всё же..? А да кто его знает — кто это. А ты стоиш или идёшь по своим делам, никого не цепляешь не трогаешь, но чувствуешь — взгляд следует за тобой неотвязно. Озадаченный, ошарашенный, обычно, всё же презрительно — "понимающий". Сейчас всё это меня уже не касается. Но я помню. Родился я в нормальной советской семье. Без отклонений. Говорить начал рано и, одновременно, петь)). Был очень похож на соседскую девочку (она старше лет на пять), так,что это в глаза бросалось. Матери, встречные знакомые (бывшие не в курсе, что я мальчик),делали комплименты, относительно к красивой дочери.
Дома надо мной порой подшучивали, называя женским именем, но, до определённого возраста меня всё это нисколько не задевало. Начав ходить в школу я понял, что не умею некоторых вещей, как то — лазать по заборам и деревьям, драться с пацанами и безобразничать. На физ-ре тоже не заладилось. Турник был для меня загадкой, я мог на нем висеть сколько угодно (буквально),но больше — ничего! На брусья я умел залезть, полазать по ним и слезть с них. Но, зато был пожалуй самый гибкий и прыгучий в классе, считая девчёнок. Когда мне исполнилось лет двенадцать, одна из ровесниц, девочка заметная и развитая, имевшая уже даже грудь в ранней садии)),изволила обратить на меня внимание (полезла как то о

оложительным ребенком, вежливым и хорошо воспитаным. Тогда была еще статья в УК за мужеложество. И мне было очень жаль родителей. Я не хотел их позорить. Так и молчал.
Учился, посещал музыкалку, ходил на кружки, завел себе хобби. Лет в четырнадцать я замети, когда раздеваюсь на пляже многие взрослые (мужчины и женщины) искоса посматривают на меня и порой улыбаются как то странно. Я думал, поначалу, это оттого. что я слишком худой и им смешно (я быстро вытянулся в рост, особенно ноги). Так бы и думал пока, так же на пляже, не полез ко мне бороться друг. Поборол, обхватил руками мои руки и сказал: — Да у тебя ФИГУРА! Я покраснел, а он отстал.

Здравствуйте. Сейчас глубокая ночь. Я немножко пьян. Зачем я пишу все это, я не знаю, но просто мне очень хочется рассказать все это кому-нибудь. Я устал держать это в себе.
Случилось моя love-story два года назад. Сначала, пожалуй расскажу немного о себе. Сейчас мне 20 лет, я, если так можно сказать, учусь в нашем местном государственном университете. Где я живу, в каком городе я говорить не буду. Скажу лишь что наш город является столицей, население где-то миллиона два.
Началось все с того, что мой отец начал работать, а точнее его компаньоном стал сын одного очень высокопоставленного лица в нашей республике. Как потом напечатали в газете, он в неофициальном табеле о рангах занимал пятое место. Это все давала моему отцу замечательные перспективы и огромные возможности. Сын этого высокого чиновника был моложе моего отца на десять лет, был откровенно не слишком смышлен, а мой отец был (и есть) очень большим специалистом по финансам и всему что с ними связано. Короче он такой супер финансист. Делает деньги как говориться из воздуха. Вот, и работал он с этим сыном вместе, они очень быстро подружились и стали компаньонами. Мозгом был мой отец, а прикрытие и связями был компаньон. Конечно, у моего отца тоже были к тому времени очень большие связи, но очень многие люди готовы были сотрудничать и работать с ним, ведь они прекрасно знали чей сын компаньон моего отца. Мозгом был мой отец, а компаньон так сказать прикрытием и связями.
Для нас начались золотые времена. Не буду вам все рассказывать, думаю любой человек может понять все те возможности которые представились тогда нашей семье. Из самых замечательных это конечно огромные деньги, шикарные машины, различные удостоверения и прочее, прочее. Вплоть до общения с нашим президентом, пребывании в его президентском дворце. Я уж не говорю что всякая там мафия и прочие криминальные структуры сразу оказались где-то там внизу, на помойке. Меня не мог тронуть никто, даже менты. Нетрудно представить что тогда со мной происходило…В универ я вообще не ходил, все ставилось само по себе, в моем распоряжении был спец гараж, любые машины…Деньги. Их было так много, что тратить их было просто некуда…
Бесконечные попойки, проститутки, аварии на пьяную голову…Я вообще плохо помню те дни…
Но потом что-то случилось и я стал исправляться. Мама меня всегда выручала в трудную минуту и давала советы. Потом я стал опять самим собой, конечно все что было раньше продолжалось, но теперь все было обдуманно и можно сказать почти культурно.
Но чего-то хотелось. А чего хотеть 18-ти летнему парню, когда у него есть все, что вообще можно мечтать. Я мечтал о том, что нельзя было купить. Я мечтал о любви.
Да, со мной была готова быть любая девушка, стоило только посмотреть. Но это просто раздражало, что любят не меня, а кого-то другого, абстрактного, этакий образ. Образ думаю описывать не надо. Они любили все… машины, деньги, коттеджи, путешествия, но не любили при этом меня…Сначала меня это вообще нисколько не волновало, но за буквально 2 года я понял то, что некоторые понимают только в конце жизни. Я понял, что мне нужно то, что даже я не смогу купить ни за какие деньги. Мне нужна была она. Она.
Однажды мы совершенно просто так, без цели пошли в один ночной клуб. Я куда-то отошел, а когда пришел на место где мы сидели, там уже сидели мои друганы с тремя девушками. Было темно и я не видел их лица. Потом оказалось, что это были девушки которых мы заприметили около входа. Я подсел, а мои друзья в этот момент куда-то смылись. Мы начали разговаривать друг с другом, я сел между ними. Потом они увидели какого-то парня и дружно начали от него так сказать прятаться. Делали они это дружно ложась мне, полулежащему, на грудь. Справа были двое, а слева была соответственно третья девушка. И вот они все прятались и прятались, ложились на меня. Потом я, не знаю почему, повернулся лицом к девушке которая была слева от меня. Это было так романтично для меня. У меня такого не было никогда. Мы едва касались друг друга щеками, я чувствовал ее дыхание.
Затем я начал иногда осторожно касаться губами ее губ. Это продолжалось довольно долго, потом мы начали целоваться. Затем мы ушли куда-то, сели одни и начали разговаривать. При этом я о себе ничего не рассказывал, только где учусь, что делаю…Мы сидели и просто разговаривали. Изредка целовались. Затем нам надо было уходить, я взял ее номер, сказал что позвоню.
Затем я почему-то не вспоминал о ней целую неделю. Потом позвонил. Мы встретились. Был конец лета, я пришел к ней. Самое прикольное было то, что я не помнил ее внешность. В клубе было темно и там я ее толком и не рассмотрел. Она оказалась красавицей. К тому же она была моделью. Мы встретились и поехали к моему другу. Мы решили не проводить время так как проводили его всегда. Мой друг приготовил шикарный ужин (причем сам!), мы сидели за столом со своими девушками и приятно проводили время. Вот тогда я понял, что мне нужно. Мне нужно было спокойствие. Я получил его вместе с ней. Мы начали встречаться. Она ничего обо мне не знала, она думала что я лишь простой богатый мальчишка, каких в нашем городе много. Мы встречались полгода. Я признался ей в любви. Наконец у меня появился человек которому я мог делать добро, за которым мог ухаживать, дарить свою ласку и тепло. Она была моей девушкой. Но потом что-то случилось и она ничего не объясняя сказала, что нам надо расстаться, что мы не подходим друг другу. Я тогда первый раз заплакал перед девушкой. Я сидел у нее на лестничной площадке, как какой-нибудь, как сказали бы мои друзья, лох, в сотый раз говорил что люблю ее и тихо плакал. Не знаю что тогда со мной случилось, но именно тогда я понял что все, что мне нужно от моей никчемной жизни это она. Тогда я осознал, что я действительно люблю ее.
Но она была непреклонна. Мы расстались. Я очень ч

не считал, но лишь так я мог видеть ее, слышать ее голос. Мы общались. она жила с братом и мамой. Отец развелся с ее мамой, когда ей было лет 13. А тогда ей уже было 17. Ее отец был владельцем крупной газеты в нашем городе. Газета эта имела такое большое распространение и любовь горожан, что являлась по сути самым популярным изданием в городе. Сначала, когда отец только покинул их она его ненавидела. Потом постепенно стала общаться, затем они сильно сдружились и она опять полюбила его. Он был состоятельный бизнесмен, зарабатывал большие деньги. Помогал бывшей семье. Ну а дочку свою просто баловал. Она была счастлива. Она рассказывала мне о том как он о ней теперь заботиться и вся прямо-таки светилась от счастья. Я верил, что ей это нужно и что ей без этого очень плохо …и трудно. Всегда трудно жить без одного из родителей. И вот так случилось, что именно в этой газете появилась статья, большая статья, на первой полосе, о том как и почему сняли с поста этого самого чиновника. Я читал эту статью, она на сто процентов была заказной. Я ничего такого не предполагал. Я ни думал ничего плохого. Но однажды я совершенно случайным образом услышал разговор моего отца, его компаньона и отца этого компаньона. Этот теперь уже бывший чиновник попал в опалу. Теперь ему было нечего делать в этом городе, все равно с ним бы теперь уже не так работали, не так относились, если бы вообще согласились работать. И услышал я, что он интересовался кто владеет этой газетой, какая тварь. Ну кто-то сказал, кто, и затем я услышал то, чего не должен был слышать. Короче я узнал, что этого человека убьют. Зачем это было нужно я не понимал, наверное просто от обиды, месть. Но я ведь прекрасно знал кто был владельцем той газеты. Это был ее отец…
Времени было мало. Предать отца и позвонив ей, рассказать ей все, что я знал, я, хотя и хотел, но не мог. Я никогда не забуду той ночи, когда я узнал это. Тогда мне предстояло принять решение, от которого зависела чья-то жизнь. Это решение предстояло принять парню, которому было лишь восемнадцать и, который ничего не знал о реальной жизни. Мне предстояло решить, жить человеку или нет. Я не знал когда и где это произойдет. Всю ночь я сидел и думал…Наверное, хотя это звучит смешно, больше я так долго никогда не думал…
Через 2 дня его убили. В подъезде собственного дома. Я звонил ей, никто не брал. Своего отца я не предал. Хотя мое отношение к нему очень испортилось. Я не мог смотреть на него, разговаривать с ним. Я не мог предать его, но я ненавидел его. Хотя он тут был и не причем. Но он был заодно.
Спустя два дня после убийства я приехал к ней домой. Ее телефон все также молчал. Дверь открыла ее мать. Она была в нормальном состоянии, она думаю не очень печалилась. Она ничего мне не сказала, она знала как я отношусь к ее дочери. Она показала на ее комнату и сказала что она оттуда не выходит с тех пор как узнала. Сидит, не ест, не пьет, плачет дни напролет. Я зашел. Она валялась на кровати, вся красная и ужасно заплаканная. На нее было страшно смотреть. Но мне было еще хуже. Я предал ее. Я убил ее отца…Тогда я так думал. Я сел рядом. Я сидел и она не обращала на меня никакого внимания. Я сидел и гладил ее по голове. В моих глазах тоже стояли слезы. В тот день я остался ночевать с ней. Я так никогда не делал, но ее мать ни разу не зашла к нам. Я, как был в одежде, лег рядом. Она уткнулась в мою грудь и все также то плакала, то просто лежала и всхлипывала. Потом мы уснули. Наутро мы поехали на похороны.
Мой отец не знал кто был отец моей девушки. Он вообще всегда мало интересовался моими делами. В тот день я сказал ему куда иду и что случилось. Он ничего мне не сказал, он лишь нахмурил брови и сказал — да, такое бывает…Он долго смотрел как я собираюсь, все время молчал. Затем он громко вздохнул и ушел куда-то. Я не простился и пошел. Пока я ехал к ней, я плакал.
Ее отца похоронили. Она постоянно плакала. С тех пор как его убили до похорон она ни маме, ни мне не сказала ни слова. Я стоял и держал ее за руку. Я знал, что мне нельзя было приходить туда, но ее я бросить не мог. Я так погано никогда и ни при каких обстоятельствах себя еще не чувствовал. Я даже хотел умереть.
Еще неделю она приходила в себя. Я всюду всегда был с ней. Днем и ночью. Каждую минуту. Мы снова были вместе, но тогда я об этом не думал. Мне хотелось упасть ей в ноги и просить прощения.
Через полгода я предложил ей свою руку и сердце. Она согласилась. Сейчас мне двадцать. Мы живем вместе. Одни. У нас родился ребенок. Девочка. Мы назвали ее также, как и маму. Своего отца я предпочитаю не видеть. Мы редко видимся. Моя тайна все еще во мне. Она об этом никогда не узнает. Она никогда не узнает, что я разрешил убить ее отца…Что тот, кого она любит, убил ее любовь.
История и персонажи вымышленные. Все случайные совпадения с реальностью — случайны.

Эта история приключилась в начале девяностых в одном небольшом городке. В таких городках, как правило, все друг друга знают. Парни знают всех девченок, а девченки — парней. Вот и я думал, что всех видел, всех знаю, всех перепро…, простите, загибаю, конечно. Стереотип этот был нарушен совершенно неожиданным образом.
Как-то раз, летним субботним вечером, я продвигался в сторону местной дискотеки. Скукотища была страшная, все девченки разъехались: местные — на учебу, приезжие — домой. Конец лета — грустная пора. Пора расставаний, несбывшихся надежд и разочарований. Вот и я шел на дискотеку, не ожидая ничего нового, разве увидеть, а то и поучаствовать, в очередном мордобое.
Аллея была довольно темной(фонари к тому времени уже изобрели, даже установили, но успели разбить), даже луна, то и дело появлявшаяся из-за туч, не могла помочь. Я шел наощупь, лишь бы не завалиться куда-нибудь. Вдруг, прямо передо мной вынырнула фигурка, красивая женская фигурка, судя по очертаниям. При слабом лунном свете обладательница фигурки показалась мне незнакомой. Я даже удивился, как это так, не может быть. Ан нет, очень даже может. Я не только не знал, как ее зовут, но и видел ее в первый раз. Она прошла мимо и исчезла, но ее лунный образ крепко засел у меня в голове.
Не отходя от кассы, прямо на дискотеке, я решил выяснить, кого же я встретил. Но расспросы ни к чему не привели, девушку с красивой фигурой и черными длинными волосами никто, из опрошенных мной, не знал. Это уже было интересно. "Ну все", — подумал я, — "найду обязательно". Обещание это, однако, я скоро забыл, так у меня было несколько знакомых девченок, менее загадочных и более доступных.
Началась осень — пора свадьб. Случилось так, что почти каждую неделю кто-либо из моих одноклассников женился. Приходилось тусоваться на свадьбах: есть, пить, танцевать. На одной из таких свадеб я заметил девушку с чуднымы формами и длинными черными волосами. Она танцевала, тело ее двигалось в такт музыке, сопровождаемое десятками пар мужских, горящих желанием, и женских, завистливых, глаз. Еще бы, я их понимал: обладать таким телом хотелось и мужчинам, и женщинам, только вот причины у мужчин отличались от женских. Девушка была чуть выше среднего роста, ее красивые ноги переходили в смачную попку, а дальше — тонкая талия, шарики грудей , точенная шейка и красивое лицо, цвет кожи которого контрастировал с цветом волос. В первый миг меня поразили ее губы: пухлые и манящие. Умеренно примененная губная помада делала их еще более выразительными на фоне белой кожи и черных волос. Одета она была в платье с разрезом, из которого виднелась молодая, только начавшая наливаться, грудь. Лифчика не было, да он был и лишним в таком наряде.
Пока я раглядывал это великолепие, в мою душу начали закрадываться сомнения, а не та ли это "лунная" девушка? Спрашивать никого я не стал, а просто направился к ней. К тому времени танец закончился, и девушка присела на скамейку у свадебного стола. Подойдя, я уселся рядом и сказал: "Меня зовут Стас". "Я — Юля", — ответила она, краснея. "Красивое имя", — продолжил я, а в голове мелькнуло: "И все остальное тоже". В этот момент с другой стороны подсела девушка, наверное, ее подружка. Юля включилась в разговор с ней, а я просто сидел: слушал и смотрел. Сидя рядом с ней, я уже имел возможность оценить ее красоту полностью. Взгляд мой скользил по ее лицу, волосам и остановился на разрезе. Грудь просвечивалась через тонкую ткань платья, глаза мои дорисовывали недостающие детали. Видать, вид у меня был довольно зверский, потому что, оторвавшись от разреза, я заметил, что мои друзья, сидящие напротив, косятся в мою сторону, что-то шепчут друг другу и смеются. Один сделал мне знак, мол, иди сюда.
Я встал, извинился, сказал, что еще подойду, и удалился. Когда я подошел к друзьям, они скорчили гримасы, типа "вот это да!", и мы вместе рассмеялись. Больше мы этой темы не касались, разговорились о прошедших и предстоящих свадьбах и согласились, что быть холостяком несравненно лучше. Прошло не более пятнадцати минут, и я вернулся к месту первого контакта, Юли не было. Что-то подсказало мне, что она ушла. Нет, не танцевать — она опять испарилась. Я был в шоке: "Упустил, что же делать?"
Прошла еще неделя. Я сидел дома, смотрел какой-то фильм по видео, было скучно. Зазвонил телефон — это Мыхалыч, мой старый друг: "Привет, Стас, как дела?". Я не успел ничего сказать, он продолжал: "Послушай, тут такое дело: я с девченкой одной познакомился. Так вот, у нее подружка есть, совсем неплохая, хочешь познакомиться?". Я, честно говоря, ничего не хотел, но для поддержания разговора спросил: "С какой это ты девушкой познакомился?". "Наташкой зовут, живет недалеко от меня. Ты ее знаешь, грудастая такая". Да, Наташку я знал, то есть, не знал, но видел: ее груди, это я вам скажу — ого-го. " Михалыч, как же ты справляешься с этим хозяйством? Ты уже того с ней?". "Ну да, а ты что думал? В маму-папу мы уже сыграли, даже в "устной форме" поработали, "задним числом" еще не было". Этим было сказано многое, но я жаждал подробностей. "Михалыч, давай ко мне, обсудим перспективы". Через двадцать минут Михалыч взахлеб описывал все прелести секса с Наташкой. "Подожди, а как насчет Юли?", — резко переключился он.
"Какой Юли?", — вздрогнул я. "Ну, Наташкина подружка — Юля, я тебе что, не сказал?". "Нет", — ответил я дрожащим голосом. "Юля — классная, я бы ее тоже вдул, да вот — Наташка…". Тут Михалыч мне поведал, что сегодня они должны гулять втроем, и я могу присоединиться. Сердце мое рвалось из груди, я просто отказывался верить чуду. "А может это не она, вот это будет облом!", — закралась тревожная мысль. Но после выяснений о внешности Юли, которую Михалыч описал как брюнетку с длинными волосами, классными ногами и офигенно красивой грудью, я подумал: "Сегодня!".
Со слов Михалыча, Наташке восемнадцать лет, а Юля и того моложе, ей всего шестнадцать. "Что поделаешь, девченки рано взрослеют", — заметил Михалыч, смотря на мое растерянное лицо. "Не переживай, она уже не девочка", — продолжал успокаивать меня Михалыч. Но мои мысли были заняты другим: "Михалыч, а где гулять-то будете?". "Да в парке, возле детсадика". "Неплохо, места изученные, проверенные", — отмечал я про себя. "Когда?". "В часов восемь, как стемнеет". "Бухло?". "Да надо бы… О, у меня вино есть домашнее, закачаешься". Постепенно у меня созревал план. "У меня есть пустая бутылка из-под красного "Чинзано", не думаю, что они его пили, давай нальем туда", — предложил я. "А кто принесет?", — уточнял Михалыч. "Я. Якобы, тебе спор какой-то проиграл, ну вот и иду вечером к тебе, чтобы бутылочку распить и, совершенно "случайно", встречаю вас". План понравился нам своей стремительностью и простотой, несмотря на полную его несостоятельность. По плану, Михалыч должен был нести с собой одноразовые стаканчики и закуску в виде конфет.
Неплохо, да? Совсем неожиданно мы встречаемся, ну, а дальше — как повезет. Сказано — сделано.
Без пятнадцати восемь я во всеоружии(вино в пакете, презервативы в кармане) подходил к месту встречи. Им служил проход между территорией детсадика и парком. Темнотища была конкретная, шел на автопилоте. Первый заход оказался неудачным — их еще не было. "Черт! Это ж я так долго кружить буду". Второй заход принес неожиданный результат — в метре от меня залаяла собака, я чуть ласты не склеил. Ночное сражение с собаками в мои планы не входило, пришлось отступить на исходную, собраться с силами и пойти на третий круг. Тут я услышал голоса. "Они", — сердце стучало бешенно, во рту пересохло. Я услышал голос Михалыча, как всегда заливал и вешал лапшу. "Михалыч, это ты что ли?". "О,… Стас! Привет". "А я тут к тебе, с бутылкой". "Что, есть повод?", — неотступно следовал плану Михалыч. "Да, проспорил я тебе все-таки". "Я ж тебе говорил — не спорь! А ты, да нет, Тайсон — сильнее!" Тайсон был чистой импровизацией, я аж удивился — во Михалыч дает! "Ну, так где пить будем?", — голос Михалыча вывел меня из замешательства.
"Да, кстати", — сообразил мой друг, — "познакомьтесь. Это — Наташа, а это — Юля". "Очень приятно", — сказал я, — " я — Стас". " Мы уже знакомы", — послышался голос Юли. "Да?", — изобразил удивление я, — "это ты, Юля?" . "Да, Стас, это я", — голос ее был радостным, и это предвещало много приятного.
После пятиминутного обсуждения, мы забрались на игровую площадку детсадика и уселись на маленьких стульчиках вокруг такого же детского столика. Было не очень удобно, но на это внимания никто не обращал. Стаканчики выпорхнули и наполнились ароматной жидкостью. К слову, вино было действительно отличным, может, даже лучшим, чем само "Чинзано". Первый тост Михалыча за красивых девушек придал им силы, второй, за дружбу, дал понять, что мы уже дружим. Дальше был брудершафт, Михалыч спешил — вино было на исходе. Я пил с Наташкой, целовалась она хорошо и с охотой. Вино уже давало о себе знать, голова приятно кружилась, и я с немалым удовольствием целовал ее ароматные губы. Спустя минуту Наташкин язык чувствовал себя в моем рту как дома. Я не видел, что там вытворял Михалыч, но думаю, в накладе он не остался. Второй брудершафт принес не меньшее наслаждение. Юлины пухлые губки поначалу не хотели открываться. Они лишь слегка касались моих губ, а дальше, потихоньку, Юленька открывалась, ведомая приятными ощущениями.
Я медленно водил языком по ее губам, целовал уголки, и, захватывая губами ее верхнюю губу, втянул ее. Она не выдержала и впилась мне в губы. Наши языки начали дикий танец. Сколько времени прошло я не помню, только Михалыч, тронув мое плечо, сказал: "Мы идем с Наташкой прогуляться". "Окей", — произнес я, оторвавшись. Они ушли, а мы смотрели друг на друга в темноте, пытаясь определить, понравилось ли партнеру.
"Давай пересядем на лавочку", — нарушила молчание Юля. Я с радостью согласился — ноги совсем затекли. Она откинулась на спинку, а я сел сбоку, к ней лицом. Меня тянуло к ней просто невероятно. Я начал целовать ее шею, касаясь кончиком языка мочки уха, при этом правая моя рука гладила ее спину, а левая покоилась на животике. Она сидела так может с минуту, а затем повернулась и, обняв и крепко прижав меня к себе, начала целовать меня в губы, щеки, шею. Возбуждение наростало, джинсы трещали по швам, член рвался наружу. Я перехватил инициативу, опустил петельки ее платья и обнажил великолепную грудь. Медленно и осторожно я касался груди языком, по спирали приближаясь к заветному центру. Юля сидела тихо, только дыхание ее участилось, руки гладили мою шею. Я взял левую грудь в руку, немножко приподнял ее и втянул сосок губами. Реакция была потрясающей, он превратился в маленькую вишенку, вкусную и такую доступную. Другая моя рука ласкала правую грудь, сосок ее еще не напрягся, и я поспешил перейти к нему.
Он отозвался тот час же, и я ощущал, как он растет и становится тверже. Я был вне себя от счастья, как впрочем и Юля, но, как оказалось, к концу она была гораздо ближе меня. Через мгновенье тело ее задрожало, напряглось, она застонала и расслабилась. Я сначала опешил от такого эффекта и ничего не понял. Но тут до меня дошло — она кончила! "Юля", — зашептал я, — "тебе хорошо?". "Очень…", — пропела она, потягиваясь. Я отстранился и наблюдал за ней. Она сидела неподвижно, правая рука ее была между ног, а левая — на груди. Через минуту она повернулась ко мне и спросила: "Который час? Мне к десяти нужно быть дома". Часов у меня не было, и я соврал: "Полдесятого". "Проведи меня, пожалуйста". Что мне оставалось делать, скрепя сердце и поставив член в удобное положение, я встал: "Пойдем". По пути к ее дому ничего особенного не произошло, мы поцеловались у подъезда и расстались.
Прошла еще неделя. Мы иногда перезванивались, но тот вечер не вспоминали. На мои предложения встретиться Юля отвечала, что не может: приехали родственники в гости, и она должна быть все время с младшей двоюродной сестрой. Я уже было начал сомневаться, что наши отношения будут иметь продолжение.
Михалыч к тому времени "работал" с Наташкой по полной программе. Особенно ему нравилось принимать у нее "устные" зачеты. Ей, наверное, тоже нравилось их сдавать, раз она делала это часами.
Как-то, спустя еще неделю, присутствовали мы с Михалычем на очередной свадьбе. Уже с утра он сообщил мне приятную новость: сегодня он берет машину у отца, и мы можем взять девочек. Но мне девочек не хотелось, я хотел Юлю. Михалыч выслушал мое нытье и сказал: "Хорошо, пожертвую ради тебя своим вечером. Я возьму Наташку, скажу ей, чтобы уговорила Юлю". Это было в самый раз! Я оживился, Михалыч пошел звонить. Он вернулся через десять минут, довольный: "Все, добазарились". Я не поверил своим ушам, так просто! Ай да, Михалыч, ай да…, короче, сын. Михалыч, довольный произведенным эффектом, сел за стол и налил себе рюмку водки. Я не понял: "Михалыч, ты же за рулем?!". "Да я и не пью, так, стопку. Тем более, к вечеру буду как огурчик". Через два часа я нес "огурчика" на руках к себе домой, еще через три он проснулся, осмотрелся: "Который час уже?". "Пять скоро". "Да, что-то не пошла мне сегодня, ну ничего, повезет в любви. Ладно, я в душ — освежиться". В шесть мы вышли, а уже в семь сидели в машине возле Наташкиного дома.
План был простой — поехать в заброшенный пионерлагерь, я там бывал раньше. Лес, домики, кровати в домиках и, даже, матрасы на кроватях. Что еще надо? Ах да, выпить. Взяли шампанское из холодильника и стаканчики.
Стемнело. Девченки вышли из дома, подошли к машине. Михалыч открыл дверь, и они уселись на заднем сиденье роскошного "Москвича". Я повернулся и посмотрел на Юлю. Она была в красном вязанном платье, подчеркивавшем все достоинства ее фигуры. Она улыбнулась мне, и я понял — сегодня мой день. Михалыч был в ударе, довез с ветерком, анекдотами и приколами. Подъехав к лагерю, мы обломались — ворота были забиты накрест. Что делать, мы с Михалычем полезли через забор. Тут нас ждало еще большее разочарование: не только матрасов, но и самих кроватей в домиках не было, да и сами домики напоминали развалины, на многих даже крыши не было. Ничего не поделаешь, шифер без дела не должен лежать, кирпичи тоже. "Да, Стас, видать, давно ты здесь не был…", — произнес удивленно Михалыч. Разочарованные, мы вернулись к машине, которая стояла на заасфальтированной площадке перед воротами лагеря, в метрах пятидесяти от шоссе. На бывшей сторожке у ворот светил вглубь лагеря одинокий фонарь, так что было не очень темно.
Не говоря ни слова, мы вынули бутылку, откупорили ее и разлили по стаканчикам. Так, стоя у машины и попивая шампанское, беседовали. Через полчаса, когда все темы иссякли, мы с Михалычем, под видом похода в туалет, удалились на совещание. "Давай, ты первый в машине", — предложил Михалыч. "Нет, давай ты, я пока погуляю с Юлей. Ты не спеши, время еще есть". Михалыч согласился, и мы двинулись обратно. Девочки уже тоже, видать, обсудили сценарии предстоящих событий. Интересно, о чем говорят девченки в таких ситуациях?
Я отвел Юлю в сторону и сказал: "Идем погуляем немного, ночь чудная". Я обнял ее за плечо, она — меня за талию, и мы пошли в темноту. В лесу было темно, идти туда совсем не хотелось, поэтому мы остановились на конце площадки в метрах двадцати от шоссе. Машина теперь находилась между нами и прожектором, и, оглянувшись, я увидел, как нога Наташки появилась в открытом окне,… рука Михалыча гладила ее по всей длине. Юля повернулась и ахнула: "Это нечестно — подглядывать". "Хм, не думал я, что она такая", — промелькнуло у меня. Юля повернулась ко мне лицом, крепко прижалась, затем подняла голову и прошептала: "Поцелуй меня". Я наклонился к ее губам, пахнущим шампанским. После первого же поцелуя, Юля опустилась на колени и быстро расстегнула мне джинсы. "Молния" жалобно взвыла, но брюки удержались — ремень помешал. Юля, как сумасшедшая, одной рукой пыталась расстегнуть ремень, а другую запустила в трусы и вытащила член. Я от неожиданности опешил, член так и застыл в том размере, что и был: он тоже, видимо, отказывался понимать.
Тем не менее, Юля проявила настойчивость. Она взяла его рукой и начала водить туда-сюда, при этом касаясь головки губами и языком. Первый шок прошел, я расслабился, и член начал стремительно расти. Юленька ощутила, что ее усилия приносят желанные результаты и заработала помедленнее и поусерднее. Теперь она оттянула крайнюю плоть и вовсю наслаждалась головкой, то слегка посасывая ее, то касаясь язычком уздечки. Член мой стоял как дубовый, ничто не могло сломить его в тот миг. Юленька, т

родолжались с полминуты, такого я еще не испытывал до этого. Юленька с готовностью проглотила все, что попало в рот, и облизала головку: она хотела еще. Я же знал, что мой спермомет готов к новому испытанию — он даже не склонил голову. Юля не уставала работать вновь и вновь, проявляя изобретательность( впоследствии я встретил только одну девушку, которая так любила и умела делать миньет, но это совсем другая, не менее захватывающая история). Это уже было выше моих сил. Я поднял Юлю и поцеловал ее губы в моей сперме.
Не говоря ни слова, мы подошли к дереву: она оперлась спиной, я выхватил презерватив из заднего кармана, разорвал оболочку зубами и накатил его на член заученным движением. Юля наблюдала за таинством, и мне показалось, что она готова броситься на член снова. Поэтому я поднял ее красное(и классное) вязанное платье и опустил трусики до колен. Платье пришлось задрать до шеи, чтобы была видна великолепная грудь. Ее вид был совершенно потрясающ: задранное платье, спущенные трусики, белые, словно сияющие в темноте, груди и пухлые, блестящие от спермы, губки. Все, я был готов. Подойдя к ней, я взял член в руку, присел немного и направил его ей между ног. Юленька раздвинула ножки, насколько ей позволяли трусики, и я, нащупав головкой теплую дырочку, двинул тазом вперед. Член выгнулся дугой и сразу же выпрямился, погрузившись наполовину. Юля взвизгнула и обняла меня руками. "Глубже, Стасик, глубже…".
Я и сам готов был, пробив ее насквозь, пригвоздить к дереву. Еще несколько поступательных сильных движений, и мой солдат вошел по всей длине. Юля выгнулась навстречу ему, а я начал яростно трахать ее, быстро и жестко. Я уже не контролировал себя, движения потеряли ритмичность, одна лишь мысль вела меня: "Глубже, Стасик, глубже…". Сколько это длилось я не помню, но под конец подумал, что у меня внутри бомба, и она должна взорваться. Взрыв был сильным и ярким. Я, потеряв равновесие, навалился на Юлю. Она к тому времени тоже была в беспамятстве, и стоны ее, наверное, были слышны и в машине. Когда все закончилось, мы стояли опустошенные: я и дерево, и Юленька между нами. Юля сняла руку с моего плеча и извлекла член. Я недоумевал: "Зачем ты это сделала?". "Чтобы сперма не попала". "Он же в презервативе?!". " А вдруг просочится?". Она не переставала удивлять меня: такое вытворять в сексе и не знать элементарных вещей.
Пока мы приходили в себя, я начал соображать, что где-то же и Михалыч ведет неравный бой. В машине вроде никого не было, но когда мы подошли, то обнаружили, что они уже отдыхают, лежа на откинутых сиденьях. Я разлил остатки шампанского, и мы освежились. Михалыч выкарабкался из машины разбитый, как после пьянки. "Да, нелегко тебе дался этот раунд, как будто с Тайсоном дрался", — пошутил я. "Да какой там, Тайсон просто отдыхает, извела меня совсем. Ну, что, твоя очередь". Михалыч, конечно, догадывался, что мы не просто гуляли, но он не знал, что я успел отстреляться уже два раза. Зато Юля знала. Она посмотрела на меня вопросительно. Я сказал: "Ну что, продолжим?". Юля слегка наклонила голову в знак согласия.
Михалыч и Наташка пошли в том же направлении, что и мы раньше. Мы с Юлей уселись в машину: я — за руль, она — рядом. Сиденья были опущены, сидеть было неудобно — мы и легли. Я сразу же полез Юле под платье, ее грудь не давала мне покоя. Вдоволь насладившись нежными бутончиками, я откинулся, а Юленька, надо полагать, приняла это за сигнал, быстренько дрожащими руками расстегнула ремень(учится ведь!), затем "молнию", стянула джинсы и все… я поплыл по волнам чудесного океана, имя которому "Великий Оральный". Юленька работала на совесть, иногда отрываясь на секунду, чтобы взглянуть на своих рук дело, как мастер смотрит на свое творение. Убедившись, что член сияет, обласканный ее губками и язычком, она продолжала полировать его. Я уперся ногами в днище машины и медленно загонял свой член ей в горло, она просто с ума сходила от этого. Я тоже. На этот раз быстро кончать у меня намерения не было, поэтому пришлось прервать ее райскую игру на моей флейте(к тому времени скорее уже бейсбольной бите, судя по размерам и твердости).
Я отстранил Юленькину головку от моей, и мы улеглись. Платье снималось очень просто, через мгновение Юленька щеголяла в одних трусиках. Но недолго: пока я повторял трюк с кондомом, она поспешила их снять, на это раз полностью. Я повернулся к ней, оперся на вытянутые руки, опустил голову и впился ей в губы. Тем временем ее рука взяла мой член и потянула к себе, между ног. Раздвинув их пошире, она направила толстяка туда, где ему так понравилось быть еще каких-то полчаса назад. Я двинул вперед, но на этот раз медленно и нежно. Член вошел легко и плавно. Сделав несколько движений, я замер, прислушиваясь к ощущениям. Теперь мне хотелось подарить ей нежность и ласку. Я опускался с каждым движением вперед и целовал ее сладкие губки, затем отрывался и извлекал член почти полностью, но, уже со следующим движением вперед, вводил его снова. Лицо Юленьки отображало блаженство: глаза ее были закрыты, губки полуоткрыты, с них то дело срывались нечленораздельные звуки. Не останавливая движений, я поочередно просунул руки ей под колени, она поняла и положила ножки мне на плечи, упершись пятками в крышу.
Теперь, когда я загонял член на всю длину, он касался чего-то внутри. В момент касаний Юленька вздрагивала и постанывала громче, чем обычно. Члену тоже явно нравилось целовать шейку матки. Я был еще далек от конца, но Юля готова была взорваться в любую секунду. Я опустил ее левую ножку, тем самым высвободив свою правую руку, и просунул ее к тому месту, где мой член входил во влагалище…. Губки были нежные, влажные и очень горячие. Поиграв немного с ними, я нашел небольшой бугорок, от прикосновения к которому Юленька застонала и… заплакала. Я от неожиданности остановился. "Нет, нет, Стасик, продолжай, я хочу…". Что именно она хотела, я не успел узнать, потому как снова коснулся клитора, и Юленька снова заныла. Еще чуть-чуть и все: Юля просто расплакалась. Она дрожала и плакала. Я был на волоске от оргазма, но ее конец сбил меня с ритма. Я опустил палец еще ниже и ввел его в дырочку, не извлекая члена, ограничив таким образом свободу его движений. И уже через минуту я разрядился. От первого толчка в моих глазах пошли красно-зеленые концентрические круги, которые угасали с каждым новым, более слабым толчком.
Очнувшись, я вынул палец, затем член и лег рядом с Юлей. Колени мои жутко болели, кромка сидений была жесткой, и я натер волдыри. Но ощутил я это только сейчас, когда включились другие чувства, кроме тех, что были сосредоточены на головке члена. Юля лежала неподвижно, мне показалось, что она без чувств. "Юля", — прошептал я, — "ты в порядке?". "Стасик, который час?", — ответила она вопросом на вопрос. "Не знаю, надо Михалыча спросить". "Спроси, пожалуйста, а то мне к десяти нужно быть дома".
Вот почему я ее никогда раньше не видел: она просто никогда не появлялась на дискотеке и, вообще, не выходила из дома после десяти. Этого требовала от нее мама. И действительно, доченька всегда приходила к десяти, но то, чем она занималась до этого, маме не могло присниться даже в самых страшных снах. Юленька рассталась с девственностью в тринадцать лет и уже к шестнадцати имела такой опыт, что ему могли позавидовать некоторые тридцатилетние. Ее первым парнем был сосед восемнадцати лет, который очень часто заходил в гости. Однажды, когда родителей не было дома, он не выдержал и навалился на Юлю, которая к его вящему удовольствию не оказала ни малейшего сопротивления(ибо была к этому давно готова и не понимала, почему он не сделал этого раньше) и… вошла во взрослую жизнь с высоко поднятой головой, вернее, с широко разведенными ногами. С этим же парнем Юленька познала и первые оральные утехи: почти все время он держал ее на "миньетной" диете, лишь изредка позволяя себе загнать ей между ног. Эти подробности стали мне известны потом, Наташка рассказала во время нашей интимной встречи.
Но тогда я ничего не знал, Юленька была моей маленькой девочкой, для нее я готов был сделать все.
Я выскочил из машины, находу застегивая джинсы, и пошел в направлении Михалыча и Наташки. Они стояли в темноте и что-то шептали друг другу. "Михалыч, который час уже?". "Как будто у меня есть часы, ты же знаешь: счастливые часов не видят". "Не наблюдают", — послышался Наташкин голос, — "без двадцати десять", — добавила она. "А ты что, несчастливая?", — попытался пошутить я. "Не очень", — тихо ответила Наташка. Мы подошли к машине, Юля уже привела себя в порядок, только губки осталось подкрасить, что она и сделала незамедлительно. Рассевшись по местам, мы двинулись в обратный путь и уже без пяти десять были у Юлиного дома. Я вышел с ней, провел до двери подъезда, мы несколько раз поцеловались и, договорившись созвониться, расстались.
Михалыч с Наташкой ждали в машине, я запрыгнул на переднее сиденье, и мы тронулись. Недоезжая до дома Михалыча, остановились, мы с Наташкой вышли, а наш водитель поехал дальше, ставить машину в гараж. "Ты идешь на свадьбу? Она сейчас в самом разгаре", — спросила Наташка. "Можно, но что-то не очень хочется". Вдруг Наташка подошла, положила руку мне на затылок, наклонила голову и поцеловала. Она прижалась ко мне , ее роскошная грудь была на уровне моего живота, и от ее прикосновения внутри у меня все вспыхнуло. Наташка же, не отрываясь от поцелуя, опустила руку мне на грудь, затем ниже и стала поглаживать мой член через джинсы. "Почему ты не выбрал меня?". Вопрос, как и другие ее действия, застал меня врасплох. Я не знал, что ответить, поэтому пробормотал что-то вроде: "Так мы же и не выбирали, как-то само все сложилось…". Тут я почувствовал, что еще чуть-чуть и мне придеться освободить солдата из плена. Но, хотя и было темно, мы стояли прямо на улице, к тому же Михалыч должен был подойти с минуты на минуту. Я отстранился и сказал: "Натали, давай как-нибудь в следующий раз, тем более, что Михалыч вот-вот подойдет".
Она не обиделась, только прошептала: "Хорошо". Мне уже совсем расхотелось идти на свадьбу, и, когда пришел Михалыч, я попрощался с ними и пошел домой.
Прошло еще несколько дней. Я маялся, не знал, чем заняться, читал какое-то бульварное чтиво: на что-то серьезное не было настроения и не хватало терпения. Звонок оторвал меня от книги, в голове мелькнуло: "Может, она?". Это действительно была Юля: "Приветик, ты чем занимаешься сегодня вечером?". "Онанизмом", — хотел пошутить я, но в слух сказал: "Ничем". "Тогда, может встретимся?". "Где и когда?". "В восемь в садике, на старом месте, помнишь?". "Еще бы. Хорошо, я буду там".
Был уже поздний сентябрь, и вечера становились все холоднее. Я натянул куртку, положил в карман пару презервативов и вышел из дома. В назначенное время Юля вынырнула из темноты. Я уже пятнадцать минут в томительном ожидании. Она присела на лавочку в полуметре от меня: "Привет, ты давно здесь?". "Нет, а ты?". Она сначала не поняла, что это шутка, но через несколько секунд рассмеялась. Так мы сидели и беседовали минут двадцать. Вдруг послышались голоса: еще какая-то парочка забрела сюда в поисках убежища. Юля быстро встала: "Пойдем в парк". Мы вышли из садика, обнялись и медленно пошли, углубляясь в темноту парка. Остановившись, начали целоваться, я сразу загорелся, член метался в поисках выхода, Юля ощущала его у себя на животике. Медленно расстегнув ремень и "молнию", она опустилась на колени и стянула мои трусы. Член вырвался на свободу, болтаясь от радости, но ненадолго, сразу же погрузившись: мягкие и влажные губки обхватили его головку. Непроизвольно я застонал. Когда Юля начинала делать мне миньет, я чуть сознание не терял от избытка чувств. Тем временем член увеличился до нужных размеров, Юля оставила его, встала и сказала: "Возьми меня прямо здесь".
Я не стал сопротивляться, да и разве смог бы? Быстро сняв куртку, я расстелил ее на пожелтевшей траве, покрытой красно-желтыми пахучими листьями. Юленька, сняв джинсы и трусики, улеглась на спину, и развела ножки. Я же быстро надел кондом и опустился на колени. Моя правая рука легла ей на коленку, а затем я стал поглаживать внутреннюю сторону бедра, опускаясь все ниже. Достигнув заветной цели, я ввел мой средний палец во влажную дырочку, а большим коснулся бугорка в складках нежной кожицы. Юля свела ножки и застонала — для нее это была сладкая пытка. Я продолжал вращать большим пальцем, одновременно засаживая средний до основания. Юленька опять развела ножки, еще шире, чем прежде. К моему среднему прибавился указательный палец. Поначалу им было тесновато в тугой дырочке, но спустя несколько секунд они уже скользили без особого труда. Юля закинула руки за голову, а я, оттянув свитер левой рукой, добрался до груди. Сосочки уже напряглись, и было очень приятно ощущать эти горошинки. Я не удержался, наклонился, и, облокотившись о землю, принялся целовать их поочередно, не прекращая движений пальцами. "Войди в меня", — прошептала Юленька.
Я вынул палец, взял член в руку и направил его. "А-а-а-а-а-а", — раздался стон. Я уже оперся на обе руки и продолжал вставлять все глубже и глубже. "Мы ведь это уже проходили", — спустя несколько минут подумал я, а вслух сказал: "Юленька, встань, пожалуйста, на коленки, задом ко мне". "Хорошо". Я извлек член и, стоя на коленях, наблюдал, как Юля переворачивается на животик и, прогибаясь, поднимает …свой задик ко мне. Я погладил ее попку, она была чудесной. Упругая, но в то же время нежная кожа, дарила неповторимые ощущения. Затем я провел рукой по спине, она была покрыта "гусинной" кожей, то ли от холода, то ли от возбуждения, а может и от того, и от другого. После непродолжительных ласок, во время которых мой член изнывал от желания войти в нее, я позволил ему это сделать. Я начал медленно, но темп все ускорялся, вскоре послышались хлопки ее попки о мой живот. Попка была холодная, и это еще больше возбуждало. После бешенного темпа я замедлился, а затем и вовсе остановился. Юля напряглась в ожидании, казалось она уже знает, чего я хотел. Я смочил слюной средний палец, нашел маленькую дырочку чуть выше от того места, где находился мой член, и потихоньку ввел его по ноготь.
Юля молчала. "Тебе не больно?". "Мне очень хорошо…", — прошептала она. Я ввел палец еще глубже, а затем вынул его. "Ну, что же ты?", — Юленька явно проявляла нетерпение. Я снова смочил палец и повторил вторжение. Дырочка отозвалась и приоткрылась. Сделав несколько движений пальцем туда-назад, я возобновил фрикции, трахая ее, таким образом, сразу в две дырочки. Когда я вводил член, то автоматически толкал и палец. Пальцем я ощущал, как член двигается там, внутри влагалища. Юля начала раскачиваться в такт моим движениям. Конец подходил неотвратимо, я уже не мог сдержаться: вынув палец из попки, взял ее в обе руки и насадил со всей силы. Юля поняла, что все теперь в моих руках, и отдалась ощущениям. Первым кончил я, еще минуту эякулируя, Юленька только постанывала. Я вынул член и легонько хлопнул ладошкой по ее горячим и влажным губкам. Эффект был потрясающим — она дернулась как от удара током. Я знал, что некоторым это нравится, но Юлю это просто взорвало. Я продолжал хлопать еще и еще, пока она не упала на живот и не забилась в экстазе. Нам было хорошо. Мы улеглись, обнявшись. Можно было бы еще так долго лежать, если бы холод не поднял нас. "Ты проведешь меня?".
"Конечно, Юленька".
Это был наш последний раз и, вообще, последний раз, когда я ее видел. Так вышло, через несколько дней я уехал в город(я давно собирался перебраться туда жить) и вернулся только через месяц. Юлин телефон не отвечал. Михалыч сообщил мне, что она уехала. Насовсем. Больше всего его расстроило то, что он не успел к ней добраться. Я, конечно, тоже огорчился, но утешал себя мыслью, что вот в городе начнется новая, полная сексуальных приключений, жизнь. Отчасти мои надежды сбылись.
Прошли годы, жизнь изменилась, я повзрослел. С тех пор у меня было немало женщин: молодых и взрослых, красивых и умных, страстных и холодных, но ни одна из них не смогла заставить меня забыть ее, мою Юленьку.