Безумие
Возвращаясь со школы я решила навестить сестру, поскольку давно не видела. Она год уже как вышла замуж за Ника. Он был симпатичным, брюнет с короткими волосами и голубыми глазами. высокий, спортивного телосложения. Ему 25 лет. Мы с ним были на ты, хотя мне и было 16 лет, хорошо ладили. Подойдя к подъезду, я поднялась на 4 этаж и постучала в дверь. Открыл мне ее Ник, хотя должен был быть на работе.
— Привет Ник, а я думала ты на работе.
— Заходи. — сказал он отстранившись.
Я зашла и пошла на кухню, но Светки там не нашла (Света это твоя сестра)
— А Светки, что дома нету? — спросила я.
— Нет, мы поссорились и она к маме поехала. — сказал он и я почувствовала как от него несло перегаром. Он явно был пьян.
— Ладно я пойду тогда домой. — я направилась к выходу. Дверь была заперта.
Ник схватил меня одной рукой сзади за талию, а другой закрыл рот и стал тащить в спальню. Я стала брыкаться и пыталась вырваться, но ничего не выходило. Когда он меня притащил в спальню, грубо бросил на кровать, а сам уселся рядом и держал одной рукой мои руки, а другой, что-то искал в тумбочке.
— Ты сошел с ума? Что ты делаешь? Отпусти меня! — кричала я, за что и получила сильную пощечину, от которой едва не отключилась.
Вытащив из тумбочки наручники и скотч. приковал меня к кровати, а рот заклеил скотчем. Я стала плакать горькими слезами. А он тем временем задрал мне майку и лифчик и стал мять мою грудь, первого размера, потом целовал её, облизывал соски, слегка покусывал их. Потом стал целовать нежно шею, спускаясь ниже к животу, оставив на нем мокрую дорожку. Спустившись ниже живота, он расстегнул пуговицу от шортиков и спустил молнию. Резко собрав их с меня месте с трусами. Мелкая дрожь прошлась по всему телу, от страха. Он нежно лизнул мое лоно, держа меня за бедра. Потом стал
на ухо.— Моя любимая. Как долго я этого ждал.
У меня иссякли силы и я уже не могла сопротивляться, а он вошел в меня до конца и тачал медленно двигаться, целуя меня в губы. Со временем стал прибавлять темп, двигаясь быстрее. Мне казалось, что он меня сейчас разорвет. А толчки становились все сильнее и сильнее. Он начал стонать и целовать меня еще страстней. А лишь постанывала от боли. Он прикусил мне губу порыве страсти. Я почувствовала как его член стал пульсировать и он застонав, кончил в меня. Слез с меня и лег рядом на бок. Тяжело дыша он сказал:
— Прости малыш, я не сдержался. Я не хотел, чтоб твой первый раз так прошел. — он снял с меня наручники. — Пойдем я тебя отмою.
Я не смогла подняться с постели, все силы иссякли. Тогда он Взял меня на руки и отнес в ванную. Когда он меня поднимал, я заметила, что кровать выла в крови и его член тоже.
Безумие
— Молодой человек, а вы шею себе не сломаете? Или может быть вам помочь? — Я прищурила глаза и свирепо вздернула подбородок вверх.
Парень, сидящий через проход, смущенно уткнулся в газету. По его щекам начал расползаться яркий румянец. Решив наконец-то выплеснуть свое раздражение, я вызывающе оглядела салон автобуса. Но, как по команде, все мужчины, до этого плотоядно пожирающие глазами мою грудь сразу начали делать вид, что пейзаж за окном их интересует гораздо больше.
Я громко хмыкнула и победно откинулась на спинку кресла. Не могу сказать, что эти похотливые взгляды были мне так уж неприятны… Желание, написанное практически на физиономии каждого мужчины, встреченного за сегодняшнее утро – это конечно возбуждает… Но сама ситуация, в которой я оказалась по вине этого гнусного Медведя – она выводила меня из себя. Надо же было так глупо проиграть пари! По его условиям я должна была без нижнего белья, в одном тонюсеньком платье, больше напоминающем марлю, доехать на автобусе из Севастополя в Ялту. Быстро вспомнив все лица, встреченные мной в кассе и на остановке , я дала себе слово, что мой мальчик за все это ответит. Сполна…
Вот и ялтинский автовокзал. Покидая автобус последней, я спиной ощущала взгляд водителя. Да, сегодня ночью многим мужчинам будут сниться яркие эротические сны.))))
Где же мое солнышко? Я быстро пробежалась взглядом по яркой летней толпе. Не заметить Медведя мог только слепой. Почти двухметровый гигант, красивый блондин с небесно – голубыми ангельскими глазами. Широченные плечи и кулаки размером с голову ребенка. При воспоминании о том, что делали со мной эти руки, сердце забилось быстрее. Неужели вся эта мощь и красота принадлежит мне? До сих пор каждый раз я спрашиваю себя, что я могла такого хорошего сделать в своей жизни, что бог послал мне Олега?
Но мысли мыслями, а нужно не терять времени. Я уже успела заметить пару полуголых девиц, с интересом разглядывающих мое солнышко. Ну, конечно, стоит моему малышу появиться в общественном месте без майки и в коротких летних шортиках (под которыми, как я знала, нет трусов), как у всех особей женского пола, не взирая на возраст, начиналась настоящая течка .. Обломайтесь девочки, это моя собственность. Завидуйте издалека. При этих мыслях я не удержалась и расплылась в глупой улыбке.
И совершенно напрасно. Медведь наблюдал всю эту картину с ехидной ухмылкой, и судя по хитро прищуренным глазам, читал мои мысли на расстоянии. Потому что в следующую секунду он начал старательно делать вид, что изо всех сил разглядывает длинные ноги какой-то малолетки, крутящей перед ним задом в непристойно короткой юбке.
— Сволочь озабоченная – пронеслось в мозгу и кровь моментально ударила мне в голову. Владеть собой я не умела никогда . Расправив плечи и натянув голыми сосками ткань почти невидимого платья до предела, я ринулась к Олегу с угрожающим видом. В голове была только одна мысль – надрать ему уши за эту гнусную провокацию. Ну или хотя бы попытаться…. Но все мои слова застряли на языке, когда мое тело было заключено как в броню в объятья его сильных рук, а возмущенно раскрытые губы были пойманы в плен его горячими и жадными губами. В такие моменты я перестаю соображать . Время как будто останавливает свой бег , и в голове бьется только одна мысль – пусть это никогда не кончается.
Не знаю, сколько мы так простояли …Может 10 секунд, а может 10 минут. В какой-то момент я почувствовала, как проворные пальцы Медведя, до этого крепко сжимающие мою попку, пробрались под мое коротенькое платье – паутинку и теперь нежно погружаются в дырочку между ягодиц…Это было безумно приятно, но мысль, , что мы стоим в центре площади, на глазах десятков людей, быстро меня отрезвила.
Я попыталась прекратить эту порнографическую сцену , но из медвежьих объятий моего лапусика не вырвался бы и настоящий медведь. Подняв голову, я увидела на его губах коварную усмешку, а в глазах — маленьких бесенят. Это означало, что Олег или задумал, или уже осуществил какую-то мелкую пакость…Проследив за его взглядом и повернувшись, я с ужасом увидела , что прямо за моей спиной припарковался какой-то водитель. Бедолага с открытым ртом наблюдал сквозь лобовое стекло все это непотребство, и похоже челюсть его вот – вот должна была отвалиться…
Убедившись, что большая часть вокзала стала свидетелями его гнусного поведения и пребывает в состоянии легкого шока, Олег видимо решил, что программа по переходу на темную сторону им на сегодня выполнена. С довольным видом он наконец – то выпустил меня из объятий. Слегка помятая и возбужденная я поторопилась сесть к нему в машину. Скорей бы доехать до гостиницы…Уж там – то он мне за все заплатит. Эта мысль придала мне сил, и я даже начала улыбаться. Мы тронулись с места и как всегда, в любимой манере Медведя, не быстро поехали, а «низко полетели». Медленнее 120 этот засранец ездить просто не умеет.
Я вцепилась в ручку двери, а это чудовище с невозмутимым видом просунуло мне руку между ног и начало нежно поглаживать мгновенно набухший клитор. Увидев по моему лицу, что я собираюсь возмутиться таким нахальством, новоявленный Шумахер прибавил скорость до 160 и все возмущения застряли у меня на языке. Небрежно придерживая руль одной рукой и периодически поглядывая на дорогу, Олег плотоядно облизнулся, и его пальцы аккуратно, но уверенно стали проникать ниже и глубже. Меня моментально бросило в жар, а тело покрылось каплями пота. Из горла против моей воли раздался стон.
Словно услышав сигнал к действию, его рука резко всей пятерней вонзилась в мою истекающую соком щелку. Это было как удар током. Все мое тело изогнулось дугой, а голова на короткий промежуток времени перестала что-либо соображать. С ним всегда так. Даже самый короткий и банальный секс вызывает у меня чувства и эмоции, которых я ни с кем и никогда не испытывала. Просто демон какой-то, а не человек.
В низу живота рос огненный шар, готовый вот — вот взорваться. Словно чувствуя это, рука Олега стала терзать меня еще сильнее и быстрее. Длинные и сильные пальцы как горячие змеи то проникали глубоко внутрь влагалища, то сжимали в широкой ладони нежные лепестки моих гладко выбритых половых губ, то начинали с силой массировать клитор. Это было так сладко и вместе с тем совершенно невыносимо. Хотелось вырваться за пределы своего тела и разлететься на тысячу осколков. Наконец тело не выдержало и сильные судороги стали сотрясать меня одна за другой.
Как ты, котенок? — голос Олега был полон меда, а взгляд…Ооо, взгляд — это вообще отдельный разговор…. Если было нужно, эти синие глаза могли распахиваться так широко, смотреть так нежно, с такой кротостью, так невинно хлопать ресничками, что посторонний человек мог поклясться, что их обладатель – просто ангел, спустившийся с небес. Да, Медведь мог провести кого угодно своей внешностью русского богатыря. Кого угодно, но только не меня. Уж кто — кто, а я — то отлично знала, как этот сильный и ласковый зверь в одно мгновение может взорваться и превратиться в разъяренного хищника, которого невозможно остановить.
— Я в порядке…почти. Если не считать того представления, которое ты устроил на вокзале – голос мой был еще хриплым, а дыхание учащенным, но я решила сразу взять быка за рога и показать малышу, кто сегодня будет главным.
— Ну прости моя девочка – Олег облизнул пальцы, покрытые мои соком и попытался сделать вид, что раскаивается в содеянном. — Просто у тебя было такое сердитое лицо, когда ты подходила ко мне, что я решил немного разрядить обстановку – по его лицу расплылась добродушная улыбка.
— Сердитое? А что ты хотел? Может быть мне нужно было похвалить тебя? Ты же так профессионально раздевал взглядом эту пигалицу! – не смотря на все усилия, я не могла скрыть раздражения и обиды. Вид девчонки , пускающей слюни на моего малыша и старательно крутящей перед ним задом снова встал перед моими глазами. Причем чем сильнее я пыталась сделать голос грозным и сердитым, тем больше он срывался на какой-то мышиный писк.
— Тасенок, не переходи на ультразвук. Ну что я , виноват что ли, что сейчас лето и все девочки разделись? Я же не могу сидеть с закрытыми глазами! Тем более что у той малышки был как минимум 3-ий размер…. – тут Олег с томным видом прикрыл на секунду глаза и мечтательно вздохнул.
……Потом, анализируя всю эту ситуацию, я понимаю, что как всегда виновата сама. Уже давно можно было привыкнуть к тому, что во-первых, Медведь жуткий бабник, а во-вторых – ему безумно нравится меня дразнить. Зная мой вспыльчивый и до ужаса ревнивый характер, он никогда не упустит случая пощекотать мне нервы. Помня все это, я каждый раз клянусь себе, что больше на его удочку не попадусь. И каждый раз все повторяется…
— Ну что ты, мое сокровище…Конечно я тебя понимаю и не сержусь. И я вовсе не хочу, чтобы ты скучал. Тем более что лично я не скучала. В автобусе мне пришлось сидеть рядом с таким классным мальчиком! Ростом почти как ты, хотя и моложе. Вечером он тоже едет в Севастополь, так мы договорились назад вместе вернуться. Он сказал, что у меня самый восхитительный 5-ый размер, какой ему приходилось когда – либо видеть – на этом месте я вызывающе похлопала себя по груди.
Язык мой – враг мой. Мгновение торжества, которое я испытала, поняв, что зацепила его за живое, тут же сменилось запоздалой здравой мыслью – ой, что сейчас будет…
Реакция Олега не заставила себя долго ждать. Прищурив глаза, зрачки которых потемнели от еле сдерживаемого гнева, и плотно сжав губы, он прибавил еще газа и вцепился в руль двумя руками так, что костяшки пальцев побелели.
— Так что ты говоришь, красивый мальчик? – голос его был холоден как лед.
— Очень. Наверное спортсмен. Плечи такие широкие… — понимая, что дело труба, я из чисто глупого упрямства продолжала затягивать петлю на своей шее. Хотелось доказать себе и ему, что я его ни капельки не боюсь. Совсем не боюсь. Ну, почти совсем…
— Спортсмен? Это хорошо…просто отлично. Тебе презервативы с собой дать или он догадается взять? — ноздри Медведя трепетали, дыхание стало тяжелым и частым.
Такой реакции я не ожидала. От обиды на глаза навернулись слезы, и я стала судорожно перебирать в голове все самые колкие и едкие замечания, которые должны были поставить на место это обнаглевшее животное. Но не успела я придумать что-то более менее умное, как Олег резко свернул с нашего обычного маршрута на развилку, ведущую на Ай-Петри. Я очень любила и в тоже время боялась это место. Дорога, больше похожая на гоночную трассу, была ужасно опасной, и зная стиль езды Олега, я мысленно перекрестилась. Спорить и возражать было бесполезно – когда Медведь злился, он не обращал внимания на мои робкие попытки поговорить, предпочитая выплескивать все свое раздражение в сумасшедшей скорости.
Дрифтуя и подпрыгивая на ухабах, мы на головокружительной скорости неслись вверх по серпантину . Осознав, что похоже на этот раз зашла слишком далеко , я на всякий случай постаралась придать лицу виноватое выражение и вжалась в сидение. Неожиданно Олег протянул руку и стал гладить мой затылок, п
еребирая пальцами длинные светлые волосы . От его ладони шло такое успокаивающее тепло, что на секунду я решила, что на этот раз мне удастся избежать наказания за свою дерзость.
Но не успела я как следует насладиться этим моментом, как Олег второй руко
, и в этот момент член медведя от резкого толчка машины попал прямо в мой возмущенно открытый рот. Все мои возражения испарились в одну секунду.Согласитесь, трудно вынашивать план мести, когда на языке ощущаешь потрясающий вкус смазки возбужденного самца. Горячий член медведя начал стремительно расти и буквально через пару секунд уткнулся мне в горло. Этого я уже выдержать не смогла. Изо всех сил обхватив его ствол губами, я начала делать нежные движения верх – вниз, не забывая при этом кончиком языка теребить упругую головку. Постепенно наращивая скорость, я с замиранием сердца ощущала, как этот гордый и своенравный стержень начинает вибрировать и заполнять весь мой рот.
От возбуждения у меня начало тянуть низ живота, и не удержавшись, я стала причмокивать и сосать его, как большой розовый чупа–чупс. Медведь тяжело дышал, но все так же жестко и грубо удерживал мои волосы в своей руке. Наконец его начало потряхивать. Чувствуя, что конец близко, я нежно прикусила зубками головку и кончиком языка пощекотала отверстие в ней. Ответом мне была мощная струя спермы, ударившая прямо в щеку. Судорожно глотая, боясь пропустить или уронить хоть одну каплю этого божественного нектара, я была похожа на умирающего, который после долгих странствий по пустыне набрел на родник с водой. Хватка на моих волосах ослабла, и я наконец-то смогла выпрямиться.
Ситуация была дурацкая – одновременно хотелось мурлыкать от удовольствия и в тоже время разве можно было оставлять безнаказанно этот произвол и грубость? Растерявшись, я не знала, как вести себя дальше. Делая вид, что поправляю волосы, я краем глаза поглядывала на моего мучителя. Олег тяжело дышал и одной рукой поправлял шорты. Глаза его все так же были устремлены на дорогу, а губы плотно сжаты. И это после всего, что я сейчас сделала? Неблагодарное существо! Да сотни мужчин могут только мечтать о моих губах ! Эти мысли окончательно убедили меня, что я являюсь пострадавшей и обиженной стороной, а значит первым идти на примирение должен Олег. Поерзав задом, я слизала языком остатки спермы с губ, и напустив на лицо соответствующее моим мыслям выражение, стала ждать. В конце концов, я девочка, и должна быть гордой и неприступной.
Но прошло 5 минут…10… А мы все так же неслись, взвизгивая шинами на поворотах. Медведь был внимателен, сосредоточен и молчалив.. Пару раз я поймала на себе его жесткий взгляд. Это напугало меня гораздо сильнее, чем любая ссора и ругань. Ситуация выходила из под контроля, а я не знала, что предпринять. Может извиниться ? Но за что?? За то что меня сейчас в грубой форме практически изнасиловали?
Мои тревожные размышления были прерваны неожиданным толчком. Мы резко затормозили, подняв клубы пыли. Олег стремительно вышел из машины и открыл багажник. Порывшись там несколько секунд, он подошел к моей двери и рывком открыл ее. В руках у него был моток веревки. В гробовом молчании он протянул руку и буквально выдернул меня из машины, едва не сломав руку. От ужаса я не могла проронить ни слова и только сосредоточенно упиралась. Руки сразу стали липкими, а в голове билась только одна дурацкая мысль – если со мной что-то случится, то Бонечка , мой котенок, наверное будет очень скучать. Эта мысль меня отрезвила и придала сил. Зная, что никакое дзюдо не поможет мне справится с этим громилой , я сделала единственное, что могла в этой ситуации – укусила его изо всех сил за ладонь.
Глухо зарычав, медведь на секунду остановился. Бросив веревку под ноги он одним рывком сорвал с меня платье ( писец, итальянское, 200 баксов! ) и швырнул его в кусты. А затем молниеносным броском опр
окинул меня животом на стоявший у обочины средних размеров гранитный валун. Это было больно. Что-то острое впилось мне в правую грудь. И тут сверху навалился медведь. Безжалостно придавив мое нежное тельце свое огромной тушей, он бедром раздвинул мои ноги и резко вошел в мою девочку. 120 кг животной страсти и похоти …И все это сейчас вонзалось в меня, как лезвие ножа.
Волна дикого, совершенно безумного желания накрыла меня с головой. Это было так неожиданно, так грубо, так дико…и так невыносимо прекрасно. От возбуждения я по-моему даже стала поскуливать. Член Олега как чудовищный поршень входил в меня снова и снова. Стенки влагалища так плотно обхватывали его возбужденный ствол, что я чувствовала каждую жилку на нем. Хотелось, что бы он пронзил меня насквозь, разорвал на куски, сделал что-нибудь, лишь бы погасить этот чудовищный пожар у меня внутри. При каждом сильном рывке набухшая мошонка ударяла меня по клитору, заставляя изгибаться от удовольствия, как похотливую кошку. Сумасшедшие толчки медведя, от которых я каждый раз вдавливалась в камень всем телом , делались все быстрее и яростнее…
Это был не секс, нет…Это было какое-то немыслимое, звериное соитие…Так быстро я не кончала еще ни разу в жизни. Как только хриплый стон вырвался из моего горла, медведь остановился, и рывком вытащив стоящий торчком член, развернул меня к себе лицом. Начинал накрапывать мелкий дождик. Я чувствовала, что руки мои дрожат, а ноги вот — вот подогнуться. Голова была как в тумане. Пытаясь сфокусировать взгляд на лице Олега, я увидела, что он с недоумением смотрит на мою грудь. Опустив глаза, я совершенно равнодушно отметила про себя, что с моих сосков капает кровь, смешанная с потом и дождем. Поверхность валуна поблескивала битым стеклом. Рядом валялась горлышко от бутылки.
Странно, но боли я не чувствовала совершенно…Я пребывала в таком странном состоянии упоения и легкости, что хотелось смеяться и взлететь в небо. Обмакнув палец в эти розовые капли, я языком попробовала их… Надо же, моя кровь. В этот момент в живот уперлось что-то горячее. Опустив глаза, я увидела, как член медведя подергивается от напряжения и прилива крови. Все вены на нем вздулись, образуя красивый узор, а с кончика головки капала моя смазка.
— Тебе больно? – хриплый голос Олега звучал как будто издалека. Попытавшись ответить, я смогла только прохрипеть что-то нечленораздельное. Потом помотала головой, не отрывая взгляд от вздыбленного красного члена. Наконец горло ожило.
— Я тебя люблю – выдавила я .
— Что???????? – Медведь ошалело выдохнул. Ладони его, вытирающие кровь с моего живота и груди, замерли.
— Я тебя люблю…и хочу . Больше всех на свете. Хотя ты и самая большая сволочь, какую я встречала — я протянула руку и кончиками пальцев коснулась родинки на его члене. Это вызвало в моей душе такой прилив нежности, что тело не выдержало и стало оседать. Подхватив меня под мышки, Олег практически потащил меня в кусты, к деревьям. У одного из них он прислонил меня лицом к стволу , и стал быстро, но аккуратно приматывать мои поднятые вверх руки веревкой. Сил возмущаться и сопротивляться не было. Да и не хотелось. Я погрузилась в странное состояние блаженного оцепенения, и наблюдала всю картину как бы со стороны. Закончив с узлами, Олег прижался к моему телу своим и глубоко вздохнул.
Дотронулся губами до затылка…ласково пробежался кончиками пальцев по плечам…потерся лобком о мою мокрую попку…Столько нежности и силы одновременно было в этих волшебных прикосновениях, что я не выдержала и расплакалась. Издав утробное рычание, Медведь впился зубами мне в шею и вставил член ме
жду ягодиц. Без смазки, без всякой подготовки, быстро и уверенно. От неожиданности я впилась ногтями в кору и закричала. Тут же мой рот был зажат широкой ладонью. Резкая боль на мгновение пронзила меня и тут же ушла, сменившись нарастающей сладкой тяжестью в низу живота.
Медведь двигался размеренно, аккуратно, второй рукой нежно поглаживая мои соски и постанывая от возбуждения. Периодически покусывая меня за шею, он то шептал мне на ухо грязные, но от этого не менее возбуждающие непристойности, то начинал рычать и стонать от удовольствия, вонзая член все сильнее и глубже. Неожиданно, открыв на мгновение глаза, я увидела идущих по дороге туристов. Нас разделяло всего 10-15 метров и редкая полоска кустарника. Заметив их, медведь замер и затаил дыхание. Постояв в этом оцепенении несколько секунд, он покрепче зажал мне рот рукой и начал драть меня еще яростнее, словно присутствие возможных зрителей завело его еще сильнее. От ужаса все мои чувства и ощущения обострились до предела.
Оргазм взорвался с такой силой, что я на секунду потеряла сознание. Кончаю я очень быстро и часто, и зная это, Олег всегда затихал на несколько секунд после каждого моего всплеска, давая придти в себя. Раньше. Сейчас моя сладкая дрожь словно раздразнила его. Как безумный, он продолжал нанизывать меня на член, принимая на себя все толчки моего сходящего с ума тела .
С каждой новой волной, сотрясающей меня, он зверел все больше и под конец я перестала ощущать реальность… Словно тысяча солнц одновременно взрывалась в моем животе и раскаленный ураган проносился по всему телу. Последнее, что я помню – это боль от врезавшейся в руки веревки, на которой я повисла всем телом. И вдруг как будто выключили звук и свет…
….Нежные руки гладили мой животик. Они были такие большие и теплые, что хотелось укрыться ими, как одеялом. Пальцы описывали круги вокруг впадинки пупка, сбегали вниз, к лобку, закручивали тугие колечки волос и щекотали кончик клитора. Тихое дыхание ласкало мое ухо. Аккуратно, медленно и невыразимо приятно кончик моего носа прикусили зубами и стали посасывать. Я открыла глаза.
— Девочка моя, ты так меня напугала…. – Олег поцеловал меня по очереди в каждый глаз и нежно пригладил волосы. – Прости меня пожалуйста. Я тебя очень люблю и обещаю, что это больше никогда не повториться. Я просто хотел тебя немножко проучить. Но ты так кончала, что я вошел в раж и уже не мог остановиться… — Медведь виновато положил голову мне на грудь и попытался заглянуть в глаза.
Я оглянулась. Мы лежали прямо на траве, и кучка муравьев решала, переползти им мою ногу, или просто изменить маршрут. Стояла звенящая тишина, только где-то рядом журчал ручей. Я взяла руку медведя в свою ладонь и легонько сжала.
— Я должна тебе кое-что сказать…и это очень важно. Наверное для тебя это будет неожиданно, и ты расстроишься, но лучше я скажу это сейчас.
У Олега задрожали губы, и он весь внутренне подобрался.
— Говори.. – голос его сорвался и на лбу выступили капли пота.
— Это был самый чудесный день и самый прекрасный секс в моей жизни. И я очень тебя люблю, глупый противный медведь…
Безумие
Безумие
Тоненькое, шелковое, с расклешенной юбкой, платье, намного выше колен, словно у десятилетней девочки, большое декольте, черные чулки, в крупную сеточку со швом, туфли на высоком каблуке. Он ведет за руку по ступенькам вниз. Восходящие потоки воздуха приятно ласкаю полуголые ляжки.
Легкий ветерок старается приподнять подол. На мгновение материя обвила бедра, образовав складки, подобные тем, которые древние греки создавали на своих скульптурах, рванула вверх. Попытки удержать её свободной рукой — тщетны, невесомая ткань взмывает, обнажая промежность. Сердце бешено стучит, готовое вырваться из груди.
— «Дура, зачем так оделась? Куда он ведет?», — кружатся панические мысли в голове, но какое-то сладострастное чувство заставляет беспрекословно следовать за ним, покорно выполнять чужую волю.
Сын с улыбкой поворачивается, оценивающе смотрит, как на шлюху, на моё смущение, беззащитностью перед восходящими потоками. А я стыдливо опускаю глаза, не в силах прикрыть обнаженные трусики, бесстыдно выставленную из декольте грудь, чувствуя прилив теплой волны где-то внутри, в глубине животика.
— «Я не хочу,… нет…», — беззвучно шепчут губы, но ноги безропотно отчитывают ступеньки вниз, с каждым шагом, усиливая внутреннее напряжение, словно желанная мужская рука медленно скользит к промежности по внутренней стороне бедра.
Яркий свет ослепляет глаза, и я стою в огромной комнате переполненной людьми. Это старые, пожилые женщины, намного старше меня, в шикарных вечерних платьях, дорогих украшениях. Молодые мужчины, скорее мальчики, изредка, голые сидят среди них. Старые, похотливые руки ласкают юные тела, губы облизывают, целуют девственные гениталии…
Возбуждение, огромное возбуждение, словно волна цунами накрывает, кружит, рвет плоть, наливает грудь, выворачивает половые губки…
— «Мама,… сними платье,… покажи тело…»
Непослушные руки ухватываются за подол, медленно тащат его через голову. Десятки горящих глаз испепеляют тело. Ой, как стыдно,…как стыдно…
— «Теперь,… трусы и бюстгальтер,… а чулки, пояс и туфли можешь оставить…»
Лицо горит от стыда, но непослушные руки выполняют приказ. Жалобно заскрипели крючочки на лифчике, бретельки медленно поползли с плеч, обнажая белоснежную грудь с бледно-синими прожилками вен. Соски нескромно торчат, окруженные огромными темно-коричневыми ореолами, словно у беременной женщины, низ живота распирает, наливается тяжестью.
С оголенной грудью, в маленьких трусиках, узеньким поясом с подвязками, чулках и туфельках на высоком каблуке, стою посередине комнаты одна — сына нет! Я судорожно ищу его, поворачивая голову из стороны в сторону, но его нигде нет! Ужасное чувство одиночества и беззащитности заполняет сердце.
Пояс с подвязками и чулки я никогда не носила, даже в мечтах, трудно представить себя в таком вульгарном, вызывающем одеянии.
— «А трусы, это только одно название», — чуть не плача посмотрела на бесстыдно вырывающуюся буйную растительность из-под их края.
— «Как проститутка…, — пронеслось в голове. – Что обо мне подумает Серёжа?»
Нет сил, взяться за резинку, снять их, но руки сами словно не мои, тащат по бедрам, оголяя волосатый лобок, расщелину между белоснежными ягодицами. Ой, как стыдно,…как стыдно…
Я никогда не раздевалась в присутствии других, не то что мужчин, а даже женщин. В душ стеснялась ходить, моясь в общежитии института в тазике с водой, закрывшись в комнате. А сейчас,…это какой-то ужас…
Все женщины в комнате голые, с дряблыми, обвислыми сиськами, морщинистой кожей на животе, слащаво, с завистью смотрят на моё тело. Молодые, с огромными членами, волосатыми яйцами, мужчины расположились у некоторых между ног, вылизывают потрепанные, мятые влагалища, сосут высохшие клиторы.
Сын стоит рядом с одной из них, она ласкает его плоть. Кисть руки выгибается, подобно раковине моллюска, прикрывая от моего взгляда тайные прелести и в тоже время сдерживая рвущуюся ярость. Красная, блестящая головка на секунду показывается, и губы обхватывают её, жадно всасывает в себя. Потоки наслаждение пробегает по родному лицу. Сердце больно заныло, сжалось, на глазах навернулись слезы.
— «Зачем она тебе нужна, Сережа?», — срывается крик с пересохших губ, но меня никто не слышит, только ехидный смех разноситься по комнате.
Соски горят и покалывают, влажное влагалище испускает соки, они текут по внутренним сторонам бедер, вызывая любопытные взгляды.
— «Какая она у тебя похотливая сука!», — выпуская член сына из губ, шепелявит старая баба.
Я стою, не в силах что-либо сказать в своё оправдание, сгорая от позора, слушая пошлые комментарии с разных сторон.
— «А сиськи у неё ещё ничего…»
— «Дай ей член, пусть покажет, на что она способна!»
И сразу же инородное тело раздвигает половые губки, скользит по расщелине, упирается в пещерку ведущую глубь животика, медленно входит, переполненное необузданной страстью и желанием. Пальцы ухватились за сосок, сжали, бедра задрожали, двинулись навстречу, стараясь, как можно глубже поглотить желанную плоть, но она почему-то ускользает, растворяясь в воздухе.
Но я продолжаю ласкать своё тело, слезы появляются на ресницах, с губ срывается похотливый стон. Плачу от какой-то необузданной радости, не стесняясь своих слез и от сладострастного унижения черпаю новые силы, заставляя всё неистовей терзать обнаженную плоть.
Чьи-то губы трепещут в поисках моих губ, теплые, бархатные ручки обхватывают, нежно сжимают грудь, скользят по животику, тело стремиться прижаться к другому телу. Но здесь никого нет, кроме меня, а руки всё равно спускается ниже, и как бы случайно пальчики находят в зарослях узенькую щель с нежной розовой плотью, раздвигают её, начиная скользить между высоких холмиков, покрытых густой растительностью.
От нахлынувших чувств, глаза полузакрыты, ягодицы напряжены, ноги чуть расставлены и согнуты в коленках. Пальчики бегут, как горный ручеёк, изредка подергивая, пошлепывая, почти незаметно царапая ногтями нежную плоть.
Ой, как хорошо, как приятно! Как хочется продлить это дивное время ожидания, помиловать себя, не дать погрузиться в пучину страстей без остатка, потерять то, что испытываю сейчас! Но как трудно остановиться, остановить движение к тому рубежу, который никогда не смогу перейти,…а если перейду,… то невозможно будет вернуться назад…
— «Я больше не могу,… я хочу…», — содрогаясь от желания, не в силах больше терпеть эту пытку, разрывает тишину комнаты оглушительный крик, вырвавшийся из моего горла.
***
Широко раскрытые глаза уставились в потолок. Опять проснулась на этом месте, с ужасом чувствуя руку на разгоряченной промежности. Она ноет, призывно требует продолжить ласку. Голая, абсолютно голая! Когда я успела раздеться? Ведь всегда сплю в трусах и ночной рубашке!
Набухшие волосатые губы налились соками, разошлись в стороны, предоставляя доступ в глубину чрева. Грудь распирает изнутри, словно налита молоком, готовая разорваться от напряжения.
Нет, это безумие! Настоящее безумие! Что происходит? Который месяц сниться один и тот же кошмарный сон. Нет, я так больше не могу!
Десять лет и не думала о сексе, к мужчинам, совершенно не тянуло, они для меня были безразличны. Есть они, и есть, какое до них дело? А сейчас,…что я делаю? Зачем? Нет,… это какое-то наваждение!
Возможно, он видел меня голой. Откуда у него такой интерес к женщинам в возрасте? Почему ему не нравятся молоденькие бритые девушки, со стоячими грудками, нежно-розовыми сосочками, бархатной кожей, а волосатые, с обвислой грудью, старые морщинистые самки? Весь компьютер только и забит их фотографиями. Зачем они ему нужны? Он рассматривает их и занимается мастурбацией?
Да, конечно, зачем задавать себе этот вопрос. Я неоднократно замечала его за этим занятием сквозь щелочку чуть приоткрытой двери. Он смотрит видеофильм с волосатой зрелой теткой, ласкающей свои потасканные …гениталии, засовывающей всякие предметы в ненасытное чрево. Что там может быть интересного? Растянутое, помятое влагалище, давно потерявшее эластичность с атрофированными губами, не в состоянии, как следует обхватить искусственный член?
Это очень странно, у него могут быть молоденькие девочки, а он наблюдает за женщиной моего возраст, а то и старше. С молоденькими самками, намного интересней, а он выбирает волосатую, старую шлюху. Он, наверное, все же видел меня голой, и это заставило проявить интерес к ним.
Нет, определенно он видел меня голой! Но когда, я не могла позволить этого! Ой, как стыдно,…но пальчики разводят в стороны волосатые губки, ласкают ущелье между ними… Оно, как кровавая рана больно ранит глаза,… что я делаю,…как стыдно…
Раньше он занимался мастурбацией, представляя меня объектом своего желания, это точно. Не раз находила следы засохшей спермы на трусиках, бюстгальтере, лежащих в стиральной машинке, но это было почти год назад. А почему сейчас оно даже не изменяет своего положения? Как бросила, так и осталось лежать. Он не видит во мне женщину? Я его совершенно не интересую?
Зачем он раньше брал его? Как я могла это допустить? Ему не нужна была другая женщина, кроме меня? Он думал только обо мне, лаская себя? А сейчас его интересует потрепанная шлюха с морщинистыми сиськами, высохшим влагалищем! Почему?
Наверное, стала слишком осторожна или не слежу за собой, не вижу в нем мужчину? Белье не оставляю на виду, не появляюсь перед ним не скромно одетой? Даже бюстгальтер снимаю, только когда ложусь спать, и он нашел другой объект, более доступный для него, его пытливой фантазии, желанию.
Сын уже настоящий мужчина, размеры его члена поражают воображение. Когда вижу оттопыренную плоть, сердце сжимается, приятная истома разливается по телу. Как хочется в эти моменты потрогать её, ощутить в себе,…а он смотрит грязные фильмы с этой старой теткой…
Нет, я хочу,… чтобы он увидел меня,… увидел п
Вода перестала литься, щелкнул выключатель в ванной комнате, шаги остановились, замерли в коридоре…
Он увидел меня? Не слишком маленькую щель оставила в ни прикрытой двери, хорошо ли ему видно? А вдруг не увидит, пройдет,… ляжет спать, не обратит внимания на луч света, вырывающегося из комнаты в темном коридоре?
Коленку левой ноги потянула ближе к груди, притворяясь, что рассматриваю педикюр, раскрыв огромный кустарник между ног. Ой, как стыдно,…что я делаю,…как стыдно,…зачем?
Внутри всё дрожит от стыда и волнения. Его взгляд на промежности приятно ласкает, наполняет соками истосковавшуюся плоть. Искоса бросила взгляд на дверь. Он стоит напряженно, не отрывая глаз, смотрит на обнаженное тело, трогая рукой вздыбленную плоть.
Или мне это только кажется? Слишком маленькую щель оставила, он не увидел меня, ушел спать! Нет, не может быть, он стоит, смотрит, не мог не заметить обнаженную женщину! Разве у той старой тетки из видеофильма такое красивое тело?
Разум заволакивает пелена безумия, знаю, что мой собственный сын уставился на меня. Только я, он и та старая женщина с экрана монитора существуют сейчас. Я лучше,…смотри,…разве есть у неё такое красивое тело,…такая изумительная грудь,…такое лоно, жаждущее любви,…смотри, разве она может сравниться со мной! Посмотри на живое, настоящее, не истасканное, истрепанное влагалище, не такое, как у той, старой потаскухи…
Никто из мужчин не мог любоваться так им, ты первый! Смотри,…разве оно хуже?
Руки скользнули по обнаженному телу, приподняли грудь, нежно пощипывая соски. И те сразу, ещё больше, выставили свои рожки, но пальчики отпустили их, поглаживая животик, талию, опускаясь к бедрам, медленно скользя по ним, словно успокаивая, и снова бегут вверх, лаская подмышки, сильно сжимая налитую грудь, так желающую ласки, срывая тихий стон с полуоткрытых губ.
Наклонив голову, поддерживая руками белоснежную грудь, губки жадно обхватили сосок, втянули в себя, не позволяя сдержать нервную дрожь, побежавшую по телу. Не выпуская его, спина коснулась шелковистой простынки, коленки медленно поползли вверх. Теперь промежность полностью открыта взору. Ну, что, у той старой тетки лучше? Ха, ха,… невозможно сравнить жабу и розу!
Пальчики развели пухленькие, словно маленькие сдобные булочки, половые губки, пробежались по ярко-розовому, влажному ущелью, нежно коснулись грота любви, стараясь проникнуть туда, как можно глубже. Оно пылающее от желания, крепко обхватило их, жадно всасывая в себя, при каждом движении отдаваясь ноющей болью во всём теле.
Ой,… как стыдно,… заниматься этим при сыне,… да не только при нём,… но и для него. Но сама мысль ужасно будоражила воображение, распыляла страсть, не позволяя остановиться, внутреннее возбуждение переполняет, делает разум не послушным. Зачем ты смотришь на ту тетку, разве она лучше? Посмотри на меня, где твои глаза!
Как было стыдно покупать искусственный член в секс-шопе, но я выбрала самый большой, наверное, такой, как член сына. Продавщица удивленно, снисходительно посмотрела, от её взгляда я готова была провалиться сквозь землю…
— «Ух, какая ненасытная…», — шевельнулись алые губки.
— «Дайте ещё анальные шарики…»
Она чуть не упала, ехидно улыбнулась, чувство злобы и зависти загорелось внутри, отдаваясь нехорошим блеском в глазах.
— «Мы с мужем любим всякие развлечения,… всё так приелось…», — небрежно произнесла, огорошивая её.
— «Девушка, а Вы ими пользовались?», — не давая опомниться, продолжила, наслаждаясь неопытностью молоденькой продавщицы.
Она покраснела, как рак, испарина выступила на лице:
— «Извините,… нет, но говорят,… очень приятно…»
— «А как ими пользоваться?», — продолжила, с любопытством наблюдая, как девочка дрожащим голоском стала инструктировать, тщательно подбирая слова.
Она говорила, а я чувствовала, как у меня и у неё растет внутренне напряжение, неосознанное, подсознательное желание, что-то общее сближает нас.
Почему мой сын не хочет таких скромниц, не испытавших всех прелестей секса, а старых испорченных шлюх!
— «Живут же люди…», — почувствовала её взгляд на пояснице, перекатывающихся ягодицах, выходя из магазина.
Я хочу показать ему всё, на что способна! Я женщина, настоящая женщина, не такая, как на заморском видео! Как хочу, чтобы он увидел всё в мельчайших подробностях, понял, что я страстная, ненасытная самка!
Приподнялась, села на кровать и из тумбочки, вынула искусственный член, поднесла к губкам, коснулась кончиком язычка, прикрыв глазки, словно это настоящая, живая плоть. Он медленно вошел в ротик.
Губы и пальчики нежно ласкали предмет поклонения, словно и вправду могли заставить проснутся, превратится в настоящую, живую плоть. Его шероховатая, бугристая поверхность ужасно возбуждала, стирала грань между реальностью и иллюзией.
— «Как я люблю… большой член…», — беззвучно …шевельнулись губы, но он должен услышать, почувствовать, понять, что я сказала.
Он, словно живой, входит всё глубже и глубже, полностью заполняя рот, губки плотно охватили ствол, капельки слюны, словно сперма, потекла из их уголков. Я пожирала его с такой силой и жадностью, что он почти разрывал горло, чувствуя, как растет напряжение внизу живота, набухают и твердеют гениталии. Я закрыла глаза, позволяя своим ощущениям безраздельно властвовать надо мной.
На секунду показалось, что ещё чуть-чуть и горячая струя вырвется из него, доставляя несказанное наслаждение. И это произошло, я почувствовала вкус давно забытой спермы. Ой, какое это наслаждение держать во рту судорожно сокращающуюся плоть, выбрасывающую в тебя горячее семя. Казалось ей, не будет конца, а я всё глотала и глотала её, боясь пролить даже капельку.
— «Я люблю большой член…», — пронеслась мысль, реально ощущая плоть сына во рту.
— «Если услышит это, он сойдет с ума от желания ко мне», — чувствуя, как опустошенный сосуд медленно, как бы нехотя выскальзывает из-за рта, мокрой головкой ласкает грудь, движется по напряженному животику, раздвигает половые губки.
Они послушно, разошлись, с радостью принимая его, предоставляя в его полное распоряжение вход в пещерку.
— «Трахни меня,… трахни,… своим огромным членом!», — зашептали губы, и он беспрепятственно проскочил внутрь.
С каждым разом, словно натыкаясь на невидимое препятствие, он, отталкиваясь от него, возвращался назад, выскакивая, оставляя открытым влагалище, подобно насосу извлекая из него влагу, готовый с новой силой устремиться внутрь. Соки струились, стекали по промежности, а он с каждым разам углублялся все больше, вырывая из моей груди сладострастные стоны.
Пальчики накрыли клитор, затеребили, словно язычок колокольчика, помогая желанной плоти вырывать из груди все громче сладострастные стоны.
— «Ах,…ах,…ах,…ах…», — стонала, чувствуя, что член погружается на всю длину, полностью скрываясь во мне.
— «Ах,…ах,…как я люблю большой член…», — шептали губы, а ноги всё больше расходились в стороны.
Пусть он видит, пусть слышит, что я не фригидная самка, без наигранной страсти, не такая, как старая шлюха из компьютера!
— «Трахни меня своим членом! Трахни, разорви…», — слетали безумный стон с губ.
Если бы он сейчас подошел, набрался смелости, я не в состоянии была бы ему отказать, отдалась без всякого сопротивления, переполняемая безумным желанием и страстью. Ну почему ты не подходишь ко мне? Я не могу,… хочу тебя!
Руки задрожали, плоть быстрее задвигалась внутри, откуда-то из глубины животика тяжелая, упругая волна побежала по телу. Голова закружилась, сотни, тысячи молний затрясли каждую клеточку, приглушенный вопль вырвался из груди. Меня трясло и трясло. Я сжала ноги, поднесла их к груди, повалилась на бок, сжалась в комок:
— «Ой,…ой,…ой,…ой,…трахни меня! Я хочу тебя! Ещё, ещё…»
Сознание медленно возвращается с необычайным чувством радости и наслаждения. Такого оргазма не испытывала никогда! Я лежу на спине, с расставленными ногами, ощущая чужую плоть внутри, член вяло сжимают стенки влагалища.
— «Он всё видел. Видел, чем я занималась, но слышал ли, что я хотела его?»
— «Он смотрел на меня и тоже ласкал своё тело!», — пронеслась радостная мысль, слыша, как в ванной комнате льется вода.
Но стыда почему-то нет! Приятная, сладострастная истома разливается по телу. Вытащив член из влагалища, с трудом встала на дрожащих ногах, прикрыла дверь, вытерла трусами промежность, надела ночную рубашку и без сил рухнула на кровать.
— «Сегодня не будут, сниться эти кошмары», — с какой-то уверенностью пронеслось в голове.
— «А завтра что? Как я посмотрю ему в глаза? — неожиданно сжалось сердце. — Шлюха,… какая я всё-таки похотливая шлюха!»
Безумие
Я до сих пор слышу твои громкие крики в ушах…
Тогда ты кричала "Еще! Сильнее!", тебе было всегда мало, а я… Я не жалел для тебя ничего.
Я никогда не понимал, как в тебе, девочке, уживалась сразу столь яростная похоть и столь нежные чувства, столь бурные фантазии и столь трезвые мысли. Казалось, ты ничего не боялась, ты была смелой, ты затягивала, и ты давала людям шанс быть откровенными. А я боялся, боялся тебя. Но любил.
Странно вспоминать, как ради развлечения, от нечего делать я написал первой попавшейся девушке онлайн. Написал что-то пошловато-глупое, но ты не только ответила мне без всякого смущения нечто не менее развратное, но и сама бросила мне вызов. Я не удержался, мне стало интересно. И я с тех пор я больше ни в чем себя не сдерживал, просто не мог.
Мне было 24, уже взрослый мужчина, переживший и беззаботное детство, и шальную юность со своими бесбашенными поступками, алкоголем и легкими наркотиками. У меня была серьезная работа, приносящая неплохие, даже очень неплохие, деньги. А тебе… Тебе было 18.
Не стоит и говорить, какие мысли крутились у меня в голове. Я боялся своих желаний, хотя ранее шел на все ради осуществления очередной сексуальной фантазии, боялся ответственности, боялся попасть за решетку, — ведь по закону ты была еще ребенком, а я становился извращенцем. Боялся даже подумать о том, что мне хотелось сделать с тобой. Я часто говорил себе "Остановись, идиот!" Но чем больше я общался с тобой, тем больше понимал — остановиться я не смогу.
Ты не флиртовала, не разводила меня, не соблазняла, ты просто… была. Но от тебя била настолько сильная энергия, что ты сводила меня с ума. Если не смотреть на дату рождения в твоем паспорте, я никогда не чувствовал этой разницы в возрасте. Нет, ты не была набоковской Лолитой, ты была намного умнее и взрослее её, для тебя это не было детской шалостью. Ты никогда не была и шлюхой, девушкой легкого поведения, которая тщательно скрывала свою блядскую натуру. У меня было много женщин, некоторые были младше, другим было уже под 30, были и этакие скромницы-интеллектуалки, и женщины-вамп с длинными всегда идеально наманикюренными ногтями, но ты… Ты совмещала в себе все эти образы, и в тоже время не была похожа ни на кого из них.
Когда мы первый раз оказались в постели, я устроил все по правилу первой ночи — цветы-романтика-свечи. А вместо восторга увидел в твоих глазах скуку. Я был так нежен, я целовал и ласкал все твое тело, но стоило мне отвлечься и взглянуть на твое лицо, я встречал отрешенный взгляд. Ты смотрела на меня как на недавно прочитанную книгу, все события которой ты знала наперед. Тебе было приятно, нередко с твоих губ срывался тихий стон, но я видел — тебе было скучно. И тогда ты, улыбнувшись, попросила связать тебя. Я удивился той смелости, с которой это было сказано, но не показал виду и, достав из ящика прикроватной тумбочки наручники с черным мехом, купленные давно в одном из маленьких неприметных "магазинов для взрослых", приковал твои руки к изголовью кровати. В твоих глазах зажегся огонек желания. Ты напряглась и чуть выгнулась, тебе так нравилось чувствовать себя беспомощной… Я взял стоящую рядом свечу, и, наклонив ее, капнул воском на твой живот. Вздрогнув, ты еще сильнее изогнулась, а на губах проскользнула чуть заметная блаженная улыбка. Вскоре на теле были уже мириады восковых капелек, я как завороженный наблюдал, как капли застывают, покрывая твои затвердевшие от возбуждения соски, скатываются по низу живота на гладко выбритый лобок и попадают на слегка раскрытые влажные губы, обжигая такую нежную кожу. Стоны стали громче, дыхание прерывистым. И тогда ты тихо, но четко попросила меня: "Сделай мне больно".
Я освободил тебя, ты растерялась, не зная, что тебе делать и что будет дальше. Казалось, моё сознание отключилось, стоило произнести тебе лишь одну фразу, и было лишь одно желание — трахать тебя и трахать, пока не закончатся силы или сердце не перестанет биться. Я грубо схватил тебя, развернул спиной, и резко вошел в тебя. Громкий крик сорвался с твоих губ, но я, не замечая ничего вокруг, двигался в такт сумасшедшему ритму готовому вырваться из груди сердца. Я чувствовал внутри тебя обжигающее тепло, твоя смазка стекала по ногам. Резкими движениями я упирался в самую мат
Теперь ты смотрела на меня с покорностью и благодарностью. В тот момент я окончательно сошел с ума, перестав контролировать свои действия, и в буквальном смысле потащил тебя в ванную, толкнув в душевую кабину, и включил холодную воду. Ты ловила ртом воздух, но я, не давая тебе ни секунды отдыха, встал рядом, и, прижав спиной к ледяному кафелю, опустил перед собой на колени. Прижимая за волосы твою голову к стене,я грубо трахал тебя в рот, не давая передохнуть. Я чувствовал, как проникаю тебе в самое горло, видел, как ты задыхалась, но все это время ты покорно и жалобно пыталась глядеть на меня. А я даже не думал останавливаться. Прохладные струи в сочетании с твоим теплом относили сознание все дальше и дальше…
Мы лежали на разных сторонах огромной кровати, обнаженные, на смятой простыне в пятнах крови, спермы и твоих выделений, скомканное одеяло валялось где-то в ногах. Я был обессилен, из глубоких царапин на спине, смешиваясь с капельками пота, выступала кровь. Только теперь я почувствовал ноющую боль, ранки неприятно пощипывало. Я ощущал как горячие эти капли, оставляя красные дорожки на коже, впитывались в бывшую когда-то белоснежной, простынь. Меня знобило, тело постепенно остывало, в то время как внутри все горело огнем. Дышать было трудно, но я медленно глубоко втягивал в себя воздух, разглядывая тебя. Ты лежала рядом на боку и смотрела в пустоту. Ярко-голубые глаза были широко распахнуты, взгляд устремлен в одну точку, куда-то вдаль, и казалось ты находилась в совершенно другом, своем, мире. Ни один экстрасенс, если конечно они существуют, не смог бы понять, о чем ты думала в такие моменты. Твое тело сотрясала мелкая дрожь, растрепанные светлые волосы, кое-где склеенные каплями спермы, были …разбросаны по подушке. Ты знала, что я смотрю на тебя, разглядываю дорожки слез, растекшихся черной тушью по твоим щекам, на одной из которых красовался красный след пощечины. Но самое удивительное — ты улыбалась. Я прикидывал, сколько же будет заживать твоя распухшая губа, и что ты скажешь родителям по приходу домой. Впрочем, я никогда не спрашивал тебя об этом. Для тебя не существовало удовольствия без боли. И ты готова была на все ради того чтобы получить хотя бы небольшую ее дозу, это был твой единственный наркотик, единственное, от чего ты когда-либо зависела. А мне было страшно сделать тебе слишком больно, но для тебя слова "слишком" не существовало…