Звезда Миньета
Здравствуйте, меня зовут Надин. Какэто казенно, звучит, а? "Здравствуйте, меня зовут Надин".Гораздо пикантнее: "звезда миньета". Вульгарно? Ну что же,моя профессия изначально подразумевает некоторую вульгарность.
Ничего, если я расстегну пару верхних пуговиц своей блузки? Не то, чтобы мне было жарко, но так лучше чувствуются мужские флюиды, обладающие вполневзаимным действием — вы глазеете на мое тело, а я ловлю от этого кайф.
Вот так гораздо лучше, поверьте мне.Итак, начнем. Мне двадцать пять, меня зовут Надин и я знаю о мужчинах все. Неправда ли, смело?Мне не очень-то повезло с фигурой, хотя публика считает меня очень даже симпатичной. Я здорово проигрываюв росте, плюс явная предрасположенность к полноте… Как бы не стать толстухой:Хотя: Хотя время у меня еще есть. И есть козырь — врожденнаячувственность, которая и управляет моим поведением: как я говорю, смотрю, хожу, двигаюсь, даже дышу.
Некоторые называют таких женщин как я шлюхами.Что это вы так зашевелились? успокойтесь — все правда. Я шлюха. И не беру за это денег. Поскольку считаю свое увлечение сексом не профессией, а призванием.Весьма, отмечу, приятным призванием.
Действительно, сколько интриги таит в себемимолетный трах с молодым незнакомцем!Вот просто так, взять и отсосать у него уже после первый пяти минут знакомства! Проглотить его сперму иуйти, оставив его глупо путаться в спущенных штанах:
Но я отвлеклась. Сегодня я хочу рассказать вам, как все началось, точнее — как я лишилась своей драгоценной девственности. Я полагаю, что это весьма занятная история.
Итак, я жила с родителями в большом двенадцатиэтажном доме.Родители много работали, и я была целиком и полностью предоставлена самой себе. Желание проснулось во мне лет с тринадцати. Именно тогда, когда стали набухать груди и появился рыжий пушок на лобке.
Я прекратила задергивать у себя в комнатешторы. А заодно — пользоваться халатиком. Я ходила по дому совершенно голая и мне было приятно думать, что за мной кто-нибудь может наблюдать.Впрочем, так оно и было: половина обитателей окрестных окон бросали все свои занятия, чтобы посмотреть мое шоу:как я, выйдя из ванны, стою возлеокна и медленно расчесываю волосы.Уже вечер, в комнате горит свет, а я стою как в аквариуме — голая и напоказ. Кончики грудей бесстыже вздернуты, моя влажная кожа как будто светится, сходясьлиниями тела на гладком лобке, едва покрытым рыжей поросльюволос, аглаза…Я всегда смотрела прямо перед собой глазами мадонны — спокойно и без тени смущения.
Что удивительно — родителям никто не доносил о моих проделках. Возможно из-за того, что в противном случае подобные "шоу" прекратились бы враз и навсегда. А пока все шло как шло и очень скоро я узнала радости мастурбации. Открытие свершилосьслучайно — во время купания в ванной.И это было только началом. Позже я научилась это делать мастерски: экспериментировала с темпом движений, меняла руки по мере привыкания, подстегивала саму себя нужными фантазиями.
Теперь мое "шоу" дополнялось всевозможными пикантностями -я уже не просто стояла пред зеркалом, а всячески выпендривалась, принимая самые фривольные позы. Мои губы шептали что-нибудь далеко не благопристойное, например: "Я готова: Трахни меня:". Мне нравилось наблюдать даже за самой собой, как в этот момент мои пухлые губки прелестно приоткрываются, остроконечные соскиналивающихся зрелостью грудей вытягиваются почти параллельноземле, глаза затуманит влажная поволока…Ямедленноопускалась на стульчик возле зеркала, развратно расставляла ножки встороны, а руки запускаласебе в промежность, поглаживая там…
Девчонки в классе ужевовсю поговаривали о мальчиках, оперируя услышанными где-то подробностями: "член", "сперма", "кончить", они так и сыпали этими словечками, но я-то знала — бравада! Никто из них в жизни не щупал живого члена. А я хотела знать об этом все, чтобы нащупаться их вдоволь. Но не как-нибудь, аумело! Со вкусом и знанием предмета! Одним словом, мне нужна была подготовка.
И однажды я получила то, чтохотела.Будучи в гостях у своего дяди, я случайно нашла у него пачку порнографическихфотографий. Дядябыл тот ещежук — он снимал скрытой камерой все свои амурные похождения, а из наиболее выдающихся трофеевсобралсамую настоящую коллекцию. Для меня этисамыефотографиисталисамым настоящим откровением — я и непредполагала,что слово "любовь" можно трактовать такими невообразимыми позициями, такими возможностямитела…
Тогда я побила все свои рекорды, прозанимавшись "любовью" сама с собой до самого утра.Эти фотографии обладали поистине волшебным свойством -стоило их поразглядывать хотя бы несколько минут, как я вновь заводилась, и вновь принималась за полировку пуговки моего клитора:
Сюжеты на фотографиях были дополнены несколькими прочтенными номерами "Хастлера". И послеэтого я смогла твердо сказать самой себе- теоретически я знаю о сексе все.Теперьмне потребовался объект для испытаний моего "женского оружия" на практике.С объектом проблем не возникло — я быстренько завербовала себе в "гости" своего одноклассника Джонни.
Я уже не помню предлог, под которым я заманила Джонник себе. Факт тот, что он пришел точно в назначенное время, а я, как порядочная хозяйка, заварила ему чаю.А когда подавала ему чашку, позволила ему всласть полюбоваться своей грудью в распахе халатика. Бедняга уже по самые зрачки погрузился туда, когда поймала его с поличным:
— Нравится?
Он молча покраснел, а я добила его, пальчиком указав на его вздувшуюся ширинку:
-Вижу — нравится:
Джонни храбро хлебал кипяток, в тщетном поиске подходящих слов. Но я ободрительно улыбалась и его язык развязался:
— Может покажешь?
Я опять стрельнула глазами по его брюкам:
— Может и покажу… Может, поцелуешь меня сначала?
Он закивал, робко подошел ко мне и неумело клюнул губамимою щеку.
Эта робость меня даже рассмешила:
— Не так, дурачок…
Я обвила его шею руками и буквально всосаласьв его губы,целикомзасунувязык к нему в рот.Джонни страстно прижался ко мне, обжигая меня своим горячим телом, он уже потихоньку лапал меня за бедра, за грудь,пробираясь ко мнеподхалатик.
Но я обломала Джонни судовольствием садиста, жестоко выдворив его домой.А на дорожку дала ему посмотреть пару журналов "Хастлера",взяв с него твердое обещание, что он "точно принесет их завтра".
Не знаю, как он дожил это этого "завтра". В школе он чуть не сожрал меня глазами, а я искусно поддразнивала его, как бы невзначай касаясь своей груди или чуть-чуть задирая юбку.
Естественно, ко мне он прибежал за двадцать минут до назначенного времени. С обоими журналами.Заполучивобратно свое сокровище, я издалека намекнула ему:
— Эти журналы для дошкольников… Вот у меня естьдесяткатри фотографий… Там натурально, есть на что посмотреть!
— Покажи! — сразу загорелся Джонни.
— Ну не знаю… — картинно ломалась я. -Авдругтыкому-нибудь про них расскажешь?
— Не расскажу, правда! Клянусь, не расскажу!
Я приняла клятву. Достала из тайника под кроватью …заветные снимки и вручилаихДжонни. Тот жадно впился взглядом в фотографии,внимательноразглядывая каждую сцену.
Прошло минут десять, пока я не спросила его:
— Ну как?
Джонни был убит наповал этими снимками. Его тряслоотвозбуждения,аштаны грозили взорваться по швам.
— Потрясающе!
— И кто лучше? — невинно спросила я Джонни. — Я или эти: На фотографиях?
Ну конечно, он ответил, что я. И тут же полез целоваться. Я сильно оттолкнула Джонни назад, с такой силой,что он не удержался на ногах и плюхнулся в очень кстати подвернувшееся кресло.
Юношахотел было подняться обратно, но я остановила его властным жестом:
— Сиди!
Я включила негромкую ритмичную музыку, встав прямо перед сидящем в кресле парнем. Не то чтобы я танцевала… Это былдаже не танец, я просто двигалабедрами,поудивительнозавлекательной синусоиде. А потом, глядя прямоемувглаза,медленно стянула футболку. Моигруди,сверкнувнабухшими остроконечными сосками, выпрыгнули наружу. Чуть приоткрыв рот, я облизаласвои собственные пальцы, втянула живот и запустила руки себе под юбку…Танец продолжался.
— Ну же, Джонни: Достань свой член: — я удивлялась самой себе, насколько эти слова легко выходили из моих уст. — Подрочи себе: Ты ведь дрочишь?
Джонни едва нашел силы сознаться:
— Да так… Бывает…
— Так сделай это! — почти приказала я ему.
Джонни дрожащимипальцамирасстегнул брюки и достал оттуда свой напряженный орган. Я восхищенно ахнула — этот толстяк оказался длиною более двадцати сантиметров.
— Нефига себе! — ядействительно была поражена габаритами члена. — И ты прятал такое у себя в шатанах???
Джонни стеснительно улыбнулся, откинулся наспинкукреслаи принялся медленно массировать свое чудовище. Но очень скоронабрал приличный темп, часто задышал, возбужденно раздувая ноздри. Я жадно смотрела на его руки, стараясь попадать в такт движений. Я получала удовольствие уже от самогопроцесса совращения Джонни и наблюдения за этим самым процессом.
Хоп! Треснула молния юбки. Легкая ткань скользнула кмоим ногам, открывкартину промежности, покрытой редкими рыжими волосами.Пухлые губки моего влагалища заметно разошлись в стороны, а мои пальчики быстро-быстро теребили пуговку клитора.
От такого зрелища Джонни здорово напрягся. Еще несколькосудорожных движений рукой… Залп! Первый залп был направлен мне в живот, именно туда он и попал.
Я восторженно наблюдала за оргазмом Джонни. А потомобмакнула пальчик в жидкость, густо растекающуюся у нее по животу и попробовала ее на вкус.
— Ну как? — хрипло проинтересовался Джонни. — Нравится?
— Возможно: — уклонилась я от ответа и облачилась в махровый халатик. — Тебе пора.
Сегодня он не сопротивлялся — видимо впечатлений хватило. Но когдаподошелк двери и желал попрощаться со мной поцелуем, я ловко увернулась от его губ, сама прижалась к нему, обняла и тихо спросила:
— Скажи,ты бы хотел большего?
Он мог бы не отвечать, я и так знала эти два слова: "Да, очень!".
Я уверена, что эту ночь Джонни провел как и я — почти без сна, бесконечно ворочаясь в кровати. Я маяласьсвоими мечтами о крепко стоящем члене. Пробовала
— Черт, неужели это правда? Как она не задыхается?
— А ты сомневаешься?
— Не знаю…
Я не удержалась, чтобы не потравить его:
— А хотел бы так же? Представляешь: она берет член в свой сладкийротик,ты загоняешь ей по самые гланды, а она сосет его, сосет…
Джонниажзастонал от остро подступившего желания.Не в силах больше сидеть, он поднялся на ноги. Водастекала по его телу, его член вырос до совершенно невероятныхразмеров.
Мнестало его жалко. Я всталаперед ним наколени и ухватилась рукой за страдающий орган.Джонни, казалось,только этого и ждал — оперся руками о кафельную стену, закрыл глаза, застонал…
Огромная, разбухшая головкачлена упругоболталась прямо у меня перед лицом. Я успевалаправой рукой массировать это чудопо всей его длине, а левой теребить его подтянувшиеся яички.Этотствол выглядел великолепным монументом вожделения, о котором только может мечтать женщина.
— Слушай, а ты бы хотел… — я еще только произносила эти слова, а внизу живота уже что-тозаныло, в предвкушении чего-то сладкого, запретно-развратного…
— Чего? — хрипло спросил Джонни, его член уже немногопредоргазменно подергивался и этот вопрос его заметно сбил с верногопути к нирване.
— Чтобы тебе пососали? — на одном дыхании произнесла я.
— Еще бы!
— Ну тогда… — якончиком языкакоснуласьбагрового чудовища Джонни. И в следующую секундуужебезраздумий погрузила его член себе в рот.
На вкус он оказался немножко пряным, но приятным.Онбылкаким-то упругим, и одновременно мягким. Я сосала его как большую конфету, с удовольствием облизывая головку по всей ее окружности, время от времени пробуя заглотить его поглубже.
Джоннизастонал, а я неожиданно поняла, чтопроцесс миньета доставляет лично мне неслабоеудовольствие:во-первых, это было просто приятно, во-вторых я опять ловилакайф отсамого факта совращения.
Ясразу сообразила, как это делается: я охватывала член в тугое кольцо губами, делая поступательные движения по всей длине ствола, особое внимание уделяя головке,а для большейприятностине забывала пальчиками левой рукой поглаживать свой собственный клитор.
Обезумевший от наслаждения Джоннистал сам двигатьсявперед и назад, вгоняя головку мне в самое горло. Я поначалу испытала приступ тошноты, но очень скоронаучиласьпридерживать член рукой, не давая ему пройти слишком глубоко.
Но …когда член у меня во рту стал непроизвольно подергиваться, японяла — сейчас Джонни рванет. И как не готовилась к извержению, вулкан взорвался все-таки неожиданно: первая струя спермыпрошла прямо ко мне в горло — япочувствовала ее по горячему ожогу, вторая ударила в небо, заполняя мой рот липкойбезвкусноймассой.Что-то я сумела проглотить, но большая частьжидкостивышланаружу, просочилась в тесное пространство между губами и членом.
Джоннихрипел, выгибаясь тазом вперед, конвульсивно следуя направлению своих залпов, акогда все закончилось, мы оба упали в остывшую воду совершенно безо всяких сил. В воде плавали белые сгустки спермы.Первые мгновения мы даже боялись смотреть друг на друга. Нам было стыдно. Но только немножко, самую малость.
С этого дняДжонни умирал от желания меня трахнуть. И как всегда — я была неприступна. Мне было скучно трахаться "просто так", без изюминки.А он все названивал мне: И однажды, я придумал свою "изюминку" во время одного такого звонка.
— Собираешься куда-то? — деловито спросил Джонни.
— Да так… — я умело посыпала солью на его больное самолюбие. — Один дядечка пригласил.
— Понятно. Ты знаешь… Давно хотел спросить: Ты пробовала с девчонкой?
— Почему пробовала? — я как бы даже обиделась. -Мыужегод так развлекаемся!
Джонни завелся с полоборота:
— Ух ты! И кто это?
— Да так: — с ходу соврала я. — Подружка одна:
И отчего мужчины так неравнодушны к женской любви? Возможно из-за самой пикантности, запретности темы или быть может желания почувствовать себя султаном в своем маленьком гареме? Вероятно, у каждого свои причины.
— И ты: — еще раз недоверчиво уточнил Джонни. — Тыс нейзанималасьлюбовью?
— Ну!
— И… Как это?
— Ну ты знаешь… В принципе прикольно, но… Живой член лучше.
— Эт-точно! — со знанием дела согласился Джонни.
Внезапно мне в голову пришлаоченьинтересная мысль:
— Слушай, у меня есть грандиозная идея!
— Говори!
— Ты хочешь меня трахнуть?
Джонни так засопел, что об ответе догадался даже круглый идиот.
— Но предупреждаю — я до сих пор девственна:
Джонни засопел еще громче — трудности его не пугали.
— Ты же хотел большего? Вот мы и встретимся завтра. В живую, так сказать. И все узнаешь.
— А где? У тебя?
Я немного подумала — мои родители,кажется, собирались в отпуск.
— Нет, у меня опасно. Лучше я выпрошу ключи от квартиры моего дяди.
-Черт возьми! Как это здорово! — Джоннибыл вне себя от восторга.
Я была такого же мнения.
Дядя долго выпытывал, зачем мне его квартира. Я наврала ему что-то такое: Как сумела и толком не помню что.Но главное -я все-таки выпросила ключи и на следующий день после школы мы с Джонни отправились туда.
Эпицентром квартиры служил шикарный диван. На котором мы и устроились, я и Джонни. Сначала просто целовались, потом разделись донага и улеглисьв позицию "шестьдесят девять". Да, он делал мне очень приятно своим язычком. Настолько приятно, что я чуть не забыла о главном пункте программы. Но я все-таки нашла в себе силы опомниться:
— Все, я не могу больше: — шепнула я ему. — Трахни меня, пожалуйста! Только не кончай в меня:
Джонни не надо было долго упрашивать и он тут же лег на меня сверху. Он тыкался в меня своим членом, но от волнения никак не мог попасть куда следовало. Я помогла ему рукой войти в свою пещерку.Почувствовав верное направление, Джонни сделал движение вглубь, и в этот момент резкая боль ударила меня подобно электрическому разряду.Я вскрикнула, но Джонни не замечал ничего, пройдя сквозь мою девственность напролом.
Это оказалось гораздо больнее, чем я предполагала. Я так и не смогла толком получить удовольствие, даже когда Джонни поставил меня "раком". Но такая поза, по всей видимости, его устаивала больше всего, ибо я почти сразу услышала учащение дыхания, как вероятно, бывает перед оргазмом.
Наконец, он предоргазменно застонал, но вспомнив о моих словах, успел вытащить член наружу и выпустить сперму мне на спину. А потом мы долго еще лежали, отдыхая. Джонни делился со мной восторгами, а я молча улыбалась: А что еще мне было говорить? Моя боль прошла вместе с невинностью.
А на следующий день ко мне пришел дядя. Днем, когда родители были на работе. молча положил передо мной пачку фотографий. На снимках была я, собственной персоной, трахающаяся с Джонни в тех самых позах, о которых вы только что прочли.
Я боялась даже думать, что будет, если дядя покажет эти снимки родителям:Но он показал мне кое-что другое: А точнее — свой здоровенный член, так хорошо изученный мной по фотографиям.
Я сглотнула подступившую к горлу слюну. Я так часто представляла себя на месте его подруг, что как мне кажется, знала этот член вдоль и поперек, каждую его жилочку,этот изгиб, эту огромную головку с отверстием на вершине:
Он подошел ближе, а я опустилась перед ним на колени и взяла дядин член себе в рот:Я старалась делать все, как было на фотографиях, загоняя это чудо себе в самое горло. Черт возьми, как это оказалось приятно — воплотить свои призрачные мечты в самую, что ни на есть реальность!
Мой рот уже начал уставать, но дядядействительно был опытным любовником — держался, но не кончал. Тогда я стала помогать себе рукой, поддрачивая этот член по всей его длине.А когда я почувствовал резкое напряжение в головке члена, резко вытащила его изо рта и поймала губами первую струю спермы, стремительно вырвавшуюся на свободу.
Он залилвсе мое лицо. Довольноусмехнулся и убрал член обратно в штаны.Единственное, о чем я его после спросила:
— Но как ты получил те фотографии? Мы же были одни?
Он опять усмехнулся:
— Одни, да не совсем: На полочке был фотоаппарат, а на фотоаппарате включен таймер, с помощью которого один раз в две минуты делался снимок: Кстати, он и сейчас здесь.
Я посмотрела на журнальный столик и увидел в дядиной сумке тускло поблескивающий объектив.
— Он включен?
— Да, — хладнокровно ответилон. — И я дарю тебе эту сумочку:
Вот такая получилась история. Потом: Потом было много всего. И с дядей и со многими другими, но в одном я всегда была неизменна — я всегда оставляла на столике фотоаппарат в пресловутой сумочке. А потом отобрала самые лучшие снимки и отнесла их в "Хастлер". Просто положила их на стол менеджеру, оставила свой телефони молча ушла.
На следующий день меня взяли на работу в этот журнал. Как выяснилось, им как раз не хватало таких раскомплекованных моделей.В студии журнала всем всегда давали прозвища — традиция. Мое оказалось самым оригинальным — "звезда миньета".
Но …я не обижаюсь. Ведь я и в самом деле — звезда. И я обожаю миньет.
А вы?