Вкус педагога
По разному делают любовь. Желания мальчиков, врываются в девочек и растворяются в них. Мальчикам невтерпеж и они рождают образы заглатываемых, обхватываемых, вскользающих, гладких, сладких членов, низвергающих литры спермы в безликих, податливых, исполнительных девочек. Мечты о резиновых тетях? Хотя, наверное, бывает, что падчерица может послужить такой игрушкой, пока до нее добирается фея.
Мама ужасно хотела что бы я ее мужа звала папой. А я и звала, но редко. Новый папа был директор школы и очень горд собой. Он состоял из густых бровей над выпученными водянистыми глазами, тонких ехидных губ и толстого живота, свисающего над семейными трусами, в которых при ходьбе зримо раскачивалась мошонка. Вообще-то новый папа для работы выглядел по другому, но дома он всегда был именно таким. Обычно, из школ мы возвращались почти одновременно. Папа раздевался, молча кушал то, что я ему накрывала и ложился подремать в трусах на диван, перед этим он лениво просматривал газеты и почесывал мошонку. Я мыла посуду и шла делать уроки, проходя мимо дивана я всегда ощущала душный запах мужчины , а если папа при этом почесывал мошонку, запах мужского пота становился сильнее и в нем появлялись кисло-горькие нотки. Впрочем, папа меня не замечал, а я — его, тем более, было у нас три комнаты, так что, слава богу, за уроками я сидела не у дивана c возлежащим папой. К вечеру подтягивалась мама и глазами сучки глядела на папу, готовила, хлопотала, смотрела телек и все чего -то ждала. Через какое-то время ко мне пришло осознание того, что так призывали мамины глаза: я и раньше, засыпая, сквозь первую дремоту слышала ритмичный скрип кровати, но вдруг, однажды, этот обычный скрип, зазвучал у меня в голове намного сильнее чем раньше, и я вдруг поняла, что ждали каждый вечер глаза мамы. Я проснулась и стала слушать этот скрип , шорохи, шуршания и вдруг раздался голос мамы — их спальня была через комнату от моей, поэтому я не услышала , что она сказала, но испугалась. А потом, вдруг, раздались мамины стоны, я вскочила, мне стало страшно за нее, скрип стал раздаваться чаще, громче. Мама коротко закричала и все смолкло. Мое сердце учащенно билось, я стояла на холодном полу, в ночнушке, глядела в темноту и представляла их совокупление. А после, я почти каждую ночь слышала их возню, и хоть, в общем-то, звуки из их спальни были не громкие, уже никогда не могла заснуть пока они не кончат. Я представляла их любовь, в животе возникало свербящее ядрышко от которого по спирали неторопливо расходились волны электричества по всему телу. Ядрышко это росло, наливалось, щекотало суставы и кожу и что бы уменьшить его я кусала губы, гладила, пощипывала себя, заставляя уменьшаться возникающее желание.
Однажды, когда их пляска остановилась, мне захотелось пойти в ванную и подмыть влажную попу. Я дождалась, когда затихнут шаги, вставшего после совокупления отчима и почти не слышно ступая босыми ногами подошла к ванне. Из под расположенной рядом двери на кухню пробивался свет — я поняла, что там сидит отчим и курит. Я забыла об этом и зашла в ванную комнату. Прямо посредине дна ванной я увидела презерватив. Живьем, а не в картинках, я увидела это впервые. Презерватив был развернут, снаружи он поблескивал под электрическим светом, а внутри в нем опалесцировала папина сперма, она была размазана по всей внутренности резинки и слегка выпячивала кончик и складки мятого латекса. Я застыла в изумлении, я смотрела во все глаза на это, от этого шел едва уловимый горько-острый запах самца. Я почувствовала сзади что-то, я обернулась, я увидела выпяченные глаза, а на них выступающие зрачки отчима. Не отводя свои глаза от моих, отчим поднял презерватив, пальцами левой руки взял его за ободок, а правой зажал его и провел рукой вниз. Запах спермы возник сильнее и я увидела , как жидкость, сконцентрированная на кончике, оттянула резинку. Папа засунул указательный палец правой руки во внутрь кондома и зачерпнул им сперму, его палец возник у моего лица и он провел им ото лба по носу к губам. Я отпрянула, как могла, попа уперлась в раковину, затылком я почувствовала зеркало. А палец папы легко , но настойчиво давил на зубы, просясь войти в рот. Я перестала стискивать зубы, а он еще раз смочив палец в остатках жидкости, стал им гладить мой язык. Сперма растворялась в слюне, в ее горьком и сыром запахе присутствовал оттенок резины от презерватива, сперма немножко вязала и чуть чуть покалывала язык, в ее горечи чувствовался вкус сладости. Сложным оказался вкус, но не противным. Я напрягла губы вокруг папиного пальца и он стал двигаться во внутрь рта легче, а назад с некоторым усилием. Папины зрачки расширились — я отчетливо это увидела. Раздался недовольный голос мамы, она спрашивала папу почему он еще не лег. Папа вздрогнул, бросил презерватив обратно в ванну и молча пошел в спальню. Когда он выходил из ванны я увидела, что его трусы оттопырены спереди посильнее чем обычно. Я стояла в ванной приходя в себя и тупо глядя на презерватив. Вновь раздалось поскрипывание кровати…А папа, после той ночи, постоянно оставлял использованные кондомы в ванной.
Наверное, прошла неделя после того эпизода, а может, три или четыре. Был обычный серый день. Я как обычно покормила отчима, он как обычно, молча и быстро все слопал, бросил грязные тарелки в раковину, я как обычно вытерла за ним стол и начала мыть посуду. Вдруг он с дивана позвал меня. Я подошла к нему, держа в руках полотенце и вытирая им мокрые руки. Отчим пристально смотрел на меня своими выкаченными глазами, в его трусах выпячивался комок побольше, чем обычно. Он увидел куда я смотрю, быстро сел и сказал мне что бы я тоже села. Я села рядом с ним, но он потребовал, что бы я села на пол и указал на место перед собой. Я поняла , что он хочет. Испугалась, сердце забилось. Я вскочила. Он ухватил полотенце, которое я держала в руках, перекинул по моей талии и спросил, что может быть я хочу что бы мам
— Открой головку, дура, и соси, — папа дернул мою голову по направлению к пенису. Он посильней раздвинул ноги, большим и указательным с безымянным пальцами свободной руки ухватился за член и подал пальцы к основанию. Вместе с движением пальцев, сместилась кожа, огаляя чуть чуть сморщенную, бледную головку — для меня такое устройство члена явилось тогда полной неожиданностью. Я подвинулась к его промежности, его пальцы передали набухающий член в мою руку, он двумя руками ухватил мою голову и не сильно, но настойчиво стал притягивать мое лицо к гениталиям. Окуная головку в свой рот, пальцами я почувствовала …что кожа под головкой слегка липкая. Я держала его член в приоткрытом рту, между небом и языком которым пыталась как-то шевелить, хуй рос, он мешал дышать, его объем, его соленовато-горький вкус, привкус мочи вызывали обильное слюноотделение. Мне было противно глотать. Слюнии стекали по пенису, мочили мои руки, которыми я ухватила член у основания, папины волосы и мошенку под ними. Папа ритмично двигал мою голову взад-вперед. Так продолжалась , наверное, достаточно долго, как вдруг папа рывком повернул мое лицо к своему лицу. Смешно, но мне было стыдно исключительно от того, что мои щеки, мой подбородок в слюнях.
— Слушай, губошлепка, у тебя ничего не выйдет, пока ты не начнешь сосать, втягивать в себя, — опять зло сказал папа. Он помолчал, видимо разглядывая мое лицо (когда он повернул меня к себе, я закрыла глаза) и добавил — быстрее закончишь, быстрее сядешь за уроки. И не вздумай прикасаться зубами. — Он опять начал притягивать мою голову. В этот раз вкладывать пенис в рот стало легче- мои слюни отмыли его от вкуса и запаха. Я зажала член губами и стала втягивать его в себя, он вползал между губами, заполнял весь объем, скользил по языку до его основания, доходил почти до гартани. Я же, скользя на встречу ему, упиралась в торцы своих ладоней, которыми держала основание пениса. Это давало облегчение от понимания того, что дальше в глотку эта глыба не проникнет. Возникал позыв на рвоту, я пыталась поднять голову и освободиться от чужой плоти. Папа не мешал этому движению, пока основание его головки не доскальзовало до кончика языка и до губ, тогда он снова начинал давить мою голову на себя, и я вновь всасывала. И это повторялось много -много раз. Вдруг, руками я почувствовала, как его мошонка стала съеживаться, употняться, покрываясь складками, а его яйца поползли под пенис. Я удивленно взялась за его мошонку, папа застонал, я поняла, что он сейчас меня испачкает, я попыталась вскинуть голову, а он наоборот сильнее стал прижимать меня к себе, я почувствовала небольшой толчок в небо, к слюням , тремя импульсами, прибавилась новая жидкость : вначале солоноватая с горечью, а потом в горечи начал возникать оттенок сладости. Язык чуть-чуть онемел. А папа более сильными рывками, чем до этого, дергал мою голову и постанывал. Сперма защекотала небо и гортань, и вызывала рефлекс глотнуть. Я сдерживалась. Наконец, папа сильно прижал голову к себе и не отпускал, я стала чувствовать , как его член съеживается и убегает из моего рта. Я стала сильнее сжимать губы и вдавливать вовнутрь щеки и глотать, пытаясь удержать ускользающий член, боясь рассердить папу. Мой нос уперся в его влажные от моей слюны волосы на лобке. Стало трудно дышать, я потянула воздух ртом, расслабив губы из которых выскользнул сморщенный член, несколько раз сглотнула уже сухой гортанью и услышала:
— Молодец, — и его руки отпустили меня. Его пенис совсем опал и мокрым куском безвольной плоти, валялся на мошонке. Мошонка вновь свисала по промежности кожаным мешочком на дне которого лежало два яичка, одно побольше, другое поменьше. Я взяла мошонку в ладонь, пальцами нащупала яички — они стали более плотными, маленькими и шарообразными. Папа вздрогнул. Я почувствовала, что ему было очень приятно от того, что и как я делала. И мне в этот миг стало радостно от того, что ему было хорошо. Я подняла глаза на его лицо, сама не зная что ожидая, но надеясь на что-то ласковое. Ощущение вкуса его спермы на языке рождало мысль о том, что мы стали очень близкими людьми. Папа же не смотрел на меня, он скользил взглядом вокруг меня и наконец, процедил:
— Ну что расселась. Делать что ли нечего. — Он наклонился к лежащим на его щиколотках трусам, быстро и не глядя на меня их натянул, лег на диван , взял лежащую на полу газету и раскрыл ее. Я пошла в ванную, включила воду, уставилась в зеркало на своё отражение и заревела. А ведь я ему отомстила, но это другая история.