Ох, какой сегодня жаркий был день! Даже сейчас, вечером, в воздухе разлита какая-то духота. Впрочем, на то оно и лето. Я возвращаюсь домой после тяжелого рабочего дня. Дома меня ждет сын, Пашка, и муж. У Пашки каникулы, у мужа рабочий день как у нормальных людей, до пяти. Одна я возвращаюсь вот так, в девять. Что поделаешь, такая работа. А вот и мой подьезд. У лифта топчутся четверо пацанов. Один из них — Павел, остальные ребята тоже мне знакомы, все из нашего дома.
— Паша, ты домой? — спрашиваю его, не надеясь на положительный ответ. Они уже почти взрослые, лет по 17 — 18, для них сейчас еще детское время.
— Не, мам, мы к Сереге на минутку, потом во двор. Вернусь как всегда.
Ну нет так нет. Пусть гуляют, пока можно. Немножко настораживает витающий вокруг них запах пива, но что им сделается с одной бутылки, таким здоровенным? Я в свои 37 на полголовы ниже самого маленького из них.
А вот и лифт приехал. Меня пропускают первой, следом, толкаясь и хохоча, вваливаются и они. Места всем хватает, лифт у нас большой, практически грузовой. Я устраиваюсь в дальнем углу, мне ехать высоко, ребятам ниже. Серега нажимает на свой пятый, затем на мой двенадцатый, двери закрываются и мы едем. Под потолком загораются и гаснут цифры, показывая, на каком мы этаже. Вот погасла тройка, сейчас будет четвертый. Неожиданно лифт дергается и останавливается. Одновременно в кабине гаснет свет, на потолке тускло тлеет лампочка аварийного освещения. Через пару секунд гаснет и она. Кабина погружается в кромешную темноту.
— Ребята, там кнопка вызова диспетчера есть. Поговорите с ним. — прошу я.
Недовольная тетка отвечает не сразу. Выслушав нас, она с неохотой говорит:
— Ну ладно, ждите… Только механики дома уже, пока придет, пока выпустит вас… Так что не торопите меня, еще с полчаса сидеть там будете… А может и час.
Ругаться с ней глупо, остается только ждать. Ребята о чем-то говорят в своем углу. Вскоре у них возникает небольшая потасовка, они с хохотом толкаются, гулко стукаясь о стены. Кто-то из них, получив хорошего пинка от товарищей, падает на меня, расплющивая о стенку. Недолго он лежит на моей груди, восстанавливая ориентацию в пространстве, затем начинает шарить руками, отыскивая точку опоры. Руки натыкаются на мое бедро. Сквозь ткань тонкого летнего сарафана я чувствую горячую ладонь подростка. Наконец он встает и отходит к остальным. Я, пользуясь темнотой, поправляю груди внутри лифчика и поворачиваюсь лицом к стене. Так спокойнее, а то ведь можно и синяк на лице заработать. Однако ребята прекратили свои игрища, тихо о чем-то шепчутся. Несмотря на то, что стоят они прямо у меня за спиной, я не могу разобрать ни слова. Время от времени они шевелятся, шурша одеждой и задевая меня.
Через какое-то время я замечаю, что прикосновения к моей заднице определенно стали целенаправленными. Кто ж это из них такой шустрый? — думаю я. Рука гладит меня по ягодице, уже не скрываясь. Вторая рука прикасается к бедру. Мне почему-то кажется, что это два разных человека. Я обращаю внимание, что шепот сзади прекратился. Все происходит в абсолютной тишине. Ног касается легкое дуновение воздуха, я чувствую, что кто-то поднимает подол сарафана. Сразу чувствую прикосновение рук к голой коже ягодиц.
— Ребята, что вы делаете? — испуганно шепчу я.
В ответ — молчание и сосредоточенное сопение. Я пытаюсь отмахнутся руками от назойливых ладоней, собирающихся проникнуть под резинку трусиков. Ладони оставляют свои попытки, но хватают меня за запястья, поднимая мои руки вверх и прижимая к стене. Сзади короткий неразборчивый шепот. Левую руку перехватывает кто-то другой. Сзади без церемоний высоко задирают сарафан. Несколько рук хватают меня за ноги, за попу, лезут между ног. Я хочу закричать, но от охватившего меня возмущения не могу даже шептать. Кто-то хватает меня за щиколотки и тянет в стороны. Я сопротивляюсь, но ноги скользят по полу и разьезжаються. Теперь им удобнее. Несколько рук одновременно лезут в промежность, мешая друг другу. Они изучают меня через тонкую ткань. Чей-то палец пытается проникнуть во влагалище прямо сквозь трусики.
Утолив первое любопытство, они переходят к более осмысленным действиям. Сразу несколько рук сдергивают с меня трусы. Кто-то приподнимает мне сначала одну, затем другую ногу. Все, трусиков больше нет. Теперь ребята беспрепятственно копошатся между широко разьехавшихся ног. Один трогает гладко выбритую поверхность половых губ, другой пытается найти клитор, третий завладел влагалищем и проверяет пальцем, насколько оно глубоко. Я давно прекратила попытки вырваться и покорно жду, когда они насытятся. Ужас наполняет меня, когда я думаю, что среди этих ребят мой сын. Как мы потом будем смотреть друг на друга?
Один из них вспоминает про грудь. С моих плеч смахивают бретельки сарафана и лифчика. Одежду стягивают на живот, освобождая вожделенные округлости. Кто-то грубо хватает их и мнет, вдавливая соски. Они у меня очень чувствительные, поэтому на внешний раздражитель реагируют как обычно — набухая и твердея. Я чувствую, что невзирая на суть происходящего, начинаю увлажнятся внизу. Мальчишеские пальцы теперь не грубо царапают нежные места, а ласково скользят. Я злюсь на себя за это, но ничего не могу поделать.
Сзади раздается характерный звук расстегиваемой молнии. И, похоже, не одной. Снизу к приоткрытым губкам плотно прижимается толстый твердый предмет. Он медленно двигается, задевая головкой клитор. При каждом движении он пытается нырнуть во влагалище, но угол явно неподходящий. Парень не оставляет своих безуспешных попыток. Потом все-таки берет меня за бедра и тянет на себя. Я оказываюсь в положении "раком", с далеко отставленным задом, согнувшись и упираясь руками в стену. В этом положении его член легко находит свою цель, провалившись по самые яйца. Из моего рта вырывается стон. Похожий звук издает и парень сзади. Наверное, ему понравилось внутри меня. А может, он вообще первый раз… В любом случае, что надо делать он знает. Член совершает мощные толчки, заставляя меня раскачиваться. Двое подходят спереди, каждый держит меня за раскачивающуюся грудь. Я чувствую, как иногда задеваю щеками их торчащие члены. Они тоже это чувствуют, и это наталкивает их на вполне предсказуемую идею. Теперь две упругие головки настойчиво упираются мне в губы. Сопротивляться нет смысла, я начинаю по очереди облизывать их, впуская неглубоко в рот. Ребят было четверо — думаю я — Трое вот они, где же еще один? Может, Пашка в этом не участвует? Я же ему все-таки мать. В это время тот, кто был сзади, бурно кончает, он дергается внутри меня, выплескивая накопившееся. Отвлекшись на это, я пропускаю момент, когда в рот мне врывается член стоящего справа. Не встретив сопротивления, он достает мне до горла и изливается там, заставляя меня сквозь кашель глотать сперму. Сзади тем временем в меня тычется еще один похожий на палку предмет. А вот и четвертый — думаю я. Все-таки Пашка сегодня намерен выебать свою мать.
Однако тот, что остался спереди, тоже хочет меня традиционным способом. Он ставит меня прямо, разворачивая лицом к себе. Подхватив под колено, высоко поднимает мне ногу и присев, врывается снизу. В таком положении ему не очень удобно, он движется во мне медленно и неглубоко, зато у него есть возможность найти губами мою грудь, что он тут же и делает. Тот, кто остался сзади, безуспешно пытается найти место для своего члена. Придя к выводу, что все-таки лучшее место — это предусмотренное природой, он прижимается ко мне чуть сбоку и пытается попасть в уже занятое отверстие. Второму это, наверное, кажется забавным. Плотно прижав друг к другу оба ствола, он пытается протолкнуть их в меня. Благодаря смазке головки входят в меня легко. При дальнейшем же проникновении мне кажется, что влагалище просто разорвется. Я приподнимаюсь на цыпочки и вскрикиваю. Ребята понимают меня правильно,… один из них исчезает, а второй продолжает начатое. Первый о чем-то шепчется с остальными. Снова звук расстегивающейся молнии. На этот раз я узнаю звук своей сумки. Что им в ней надо? По кабине разносится странно знакомый запах. Чьи-то заботливые пальчики старательно смазывают мне анус. Точно, это запах моего крема для рук! Он лежал у меня в сумочке!
К попке пристраивается чей-то член. Он скользит по крему между ягодиц, не попадая в нужную точку. Ситуацию усугубляет то, что я еще и раскачиваюсь в такт толчкам того, кто хозяйничает во влагалище. Сзади взяли тайм-аут. О чем то совещаются. Закончили. Мои ноги с двух сторон подхватывают сильные молодые руки. Я оказываюсь висящей в воздухе вертикально с прижатыми к груди ногами. Путь в мою попку свободен.
Член сзади раздвигает сфинктер и входит на пару сантиметров. Парень во влагалище замер, не мешая друзьям. Меня медленно опускают ниже, сажая на оба напрягшихся столба. Попка на удивление легко принимает в себя полную длину подросткового инструмента. Наверное, ребята полбанки крема использовали. А может, сказываются наши с мужем редкие упражнения подобного рода. Как бы то ни было, теперь я насажена до упора на два члена сразу. Мне кажется, я сейчас лопну от избытка во мне мужской плоти. Однако вскоре я просто наслаждаюсь снующими в обеих дырочках богатырями. Из подьезда приглушенно доносятся обычные звуки — чьи-то шаги, голоса, там ходят люди, не подозревая, что происходит в лифте, в метре от них. Внутри тихо, слышно только тяжелое дыхание ребят и негромкое чавканье входящих в меня членов. Самым сложным было скрыть от ребят подступивший оргазм. Сжав зубами воротник рубашки того, кто стоял впереди, я постаралась заглушить стон. Сокращения же мышц они, увлеченные долблением моих отверстий, не заметили. Первым кончил тот, что спереди. Его тут же сменил кто-то еще. Вскоре ребята так же поменялись и в попке.
— Эй вы, там, в лифте! — Неожиданный стук в дверь заставил всех вздрогнуть. Во влагалище в это время извергался молодой член, в очередной раз наполняя меня спермой.
— У вас на чердаке автомат выбило — продолжал механик. — щас я наверх поднимусь, включу и дальше поедете.
Передний вынул из меня свой сдувшийся инструмент. Задний же кончить не успевал. Поставив меня на пол и загнув раком, он бешено гонял член в попке, не заботясь о моих ощущениях. Наконец в кишку хлынула очередная и последняя струя.
Сразу же множество рук ринулись меня одевать. Кто-то торопливо натягивал на меня трусики, другие надевали на плечи лифчик, запихивая в него груди. Последней мне в ладонь легла ручка сумочки. И снова все затихло.
Электричество включилось неожиданно. Загудел двигатель, кабина поползла вверх. От вспыхнувшего света я зажмурилась. Слегка привыкнув к яркому освещению, чуть приоткрыла веки. Ребята стояли в противоположном углу, опустив глаза. Их вид и поведение ничем не напоминали о происшедшем. Обычная компания подростков. В том числе и мой сын.
Пятый этаж. Ребята гурьбой вываливаются в дверь. Я еду дальше. Не доезжая до своего этажа, нажимаю кнопку "стоп" и внимательно оглядываю себя. Дома ждет муж, я должна выглядеть прилично. Вид у меня на удивление неплохой. Ничего не порвано и даже не помято. Можно подумать, что все это мне приснилось, но натруженные дырочки дают о себе знать. И трусики насквозь промокли от вытекающей из меня вязкой белой жидкости. Несколько капель замечаю и на полу.
Дома муж смотрит футбол. Это хорошо. Прошмыгнув в ванную, я старательно смываю с себя все следы. Мысли мои разбегаются, в голове роится множество вопросов. Как теперь быть с сыном? Что я ему теперь должна сказать? Что скажет мне он? И как мне теперь быть при встрече с другими ребятами? И главное — почему я кончила? Меня же фактически изнасиловали! И мне, получается, это понравилось? А кстати, все же интересно, какой из этих членов принадлежал сыну? А, ладно, пусть все идет как идет, там разберемся.
Сын вернулся поздно. Стараясь не встречаться со мной взглядом, он прошмыгнул к себе в комнату и больше оттуда не выходил.
Несколько дней промелькнули как обычно, не считая того, что Пашка сторонился меня, стараясь выскользнуть из дома, пока меня нет и возвращаясь поздно вечером. Наконец настала суббота, долгожданный выходной. Я не спеша возилась на кухне, когда из комнаты прошлепал сонный Пашка.
— Доброе утро, мам!
— Доброе… Садись завтракать.
— Мам, а где папа? Что-то его не видно.
— Папа на рыбалку уехал. Он разве тебе не говорил?
Пашка промычал нечто неразборчивое. Торопливо поев и не взглянув на меня, он скрылся в своей комнате. Вот сейчас, пока мы вдвоем, наверное самое время поговорить с ним — подумала я. Но ворошить прошлое как-то не хотелось, и я отложила это на потом, в душе понимая, что скорее всего это "потом" означает "навсегда". Меня удивляло поведение сына все эти дни — он не только не пытался выпросить прощение, на что я в общем-то и не надеялась. Он и не пытался меня трахнуть еще раз, чего я реально боялась. Просто вел себя так, как будто ничего не произошло и не он с друзьями трахал меня во все дыры

было. Поздно теперь слезы лить.
Пашка не успокаивался, впору было отпаивать его валерьянкой. Видимо, разом выплеснулось все напряжение последних дней. Накапав ему полрюмки, я заставила его все выпить и усадила рядом на диван, прижав к себе.
— Я сам не знаю, как получилось — бубнил он — Вовка когда на тебя упал, потом говорит что у тебя тело классное и у него встал. Мы сначала просто потрогать тебя хотели… сначала просто… потом под платьем захотели… а потом Вовка первый тебя… Никому не сказал… — сын снова залился слезами.
— Я сначала не понял, — продолжал он, немного успокоившись — а потом уже поздно было. А потом ты так сексуально дышала, что мне тоже захотелось…
— Я сексуально дышала!? — А я-то старалась скрывать, думала, что со стороны ничего не заметно.
— Да, мам, еще как! А потом стонать начала.
Вот это да… Мне казалось, что меня вообще никак не слышно.
— Это когда это я стонать начала?!
— Ну тогда… потом уже. . когда в попку… — говоря это, он покраснел, как рак.
От такого обыденного обсуждения с собственным сыном частностей моей половой жизни я и сама почувствовала, что щеки наливаются румянцем.
— А про крем это ты им посоветовал? — почему-то спросила я, вместо того чтобы прекратить этот разговор. — Только ты знал, что я его с собой ношу.
— Не, мам, это Серега. Он сказал, что у женщины в сумочке всегда что-то такое есть, в крайнем случае помада точно найдется.
— Ну хоть за это ему спасибо — меня передернуло, когда я подумала что сделали бы с моей попкой четверо перевозбужденных самцов, если бы не нашли смазку.
— Ладно, Паша, я переживу это все как-нибудь. — я обняла его крепче. — А скажи честно, тебе самому-то понравилось? Ты же, наверное, первый раз?
— Угу,… первый…
Подождав немного, я снова спросила
— Так понравилось или нет?
Пашка угрюмо молчал, но по нему все было видно и так.
— Значит, понравилось… — в голове оформилась мысль, пугающая своей циничностью. Но раз уж все равно так сложилось…
— Паша, а еще этого хочешь?
Сын поднял голову и удивленно посмотрел на меня.
— А можно? — в его глазах загорелась надежда.
— Я думаю, теперь уже все можно. Пошли на постель.
Пашка шел в спальню впереди меня, поминутно оглядываясь — не передумала ли я. Остановился возле кровати, не зная, что делать дальше.
— Ну что стал, раздевайся! — поторопила я его.
Он отвернулся и принялся медленно расстегивать рубашку. Я торопливо сбросила халат, белье и юркнула под одеяло.
— Паша, быстрее! Пока я не передумала!
Повернувшись ко мне, он сбросил рубашку, снял штаны, продемонстрировав оттопырившиеся трусы, а затем стянул и их, обнажив гордо торчащий член с крупной грибообразной головкой. Вот он у тебя какой! — подумала я, любуясь этим покачивающимся чудом природы. Забравшись ко мне под бок, он прижался им к моему бедру, рукой неумело поглаживая грудь. Член казался обжигающе горячим, он вздрагивал, словно живя своей жизнью. Пашка ерзал, стараясь прижать его поплотнее и потереться о мое бедро.
— Паша, поцелуй меня. — шепотом попросила я, сходя с ума от того, что делаю.
Он накрыл мои губы своими, скользнув языком мне в рот. Я с готовностью впустила его. Целуя меня, он взобрался сверху, устраиваясь между ног. Я приподняла их и согнула в коленях, чтобы ему было удобнее. И вот почувствовала, как в меня входит что-то, неумолимо раздвигая нижние губки и выдавливая из меня стон. Услышав его, он на секунду останавливается и вопросительно глядит на меня. Убедившись, что все нормально, он продолжает медленное проникновение, прислушиваясь к моему возбужденному дыханию. Не в силах ждать, я делаю резкое движение бедрами ему навстречу, принимая член в себя целиком. Он почему-то боится за меня.
— Мама, тебе не больно? — шепотом спрашивает он.
Из-за восхитительного чувства заполненности упругим юношеским членом мне трудно говорить. Но собравшись с мыслями, я отвечаю
— Нет, сынок, мне не больно… мне хорошо… продолжай. .
Успокоенный, он начинает трахать меня, сначала осторожно, наслаждаясь ощущением материнского влагалища, затем все быстрее и глубже. С каждым его движением я улетаю куда-то, переставая воспринимать окружающее.
Когда я пришла в себя, Пашка давно лежал рядом, лениво играя с моим соском.
— Мам, ты так кричала… Тебе понравилось?
Я даже не знаю, что ему сказать. Такого оргазма до потери сознания у меня еще не было.
— Сколько времени я так лежала? — вместо ответа спрашиваю я.
— С какого момента? — хитро улыбается Пашка.
— С момента, когда ты с меня слез.
— Ну минут 5…
Что ж, надо запомнить эту особенность моего организма. Я в это время совершенно беспомощна.
— Все — Говорю я — Вставай. Хватит с тебя пока.
Пашка одевается, бросая на меня похотливые взгляды. Его молодой организм снова не прочь все повторить. Я бегу в ванную, зажимая рукой промежность, чтобы не накапать на ковер. Выйдя оттуда, усаживаюсь перед телевизором. Все равно на домашние дела сил не осталось. Пашка крутится рядом в надежде, что я снова позову его в спальню. Напрасно он так думает, я не собираюсь трахаться с ним всякий раз когда ему этого захочется.
Через полчаса вспоминаю, что надо бы поменять простынь — из меня же вылилось целое озеро. Отправляюсь в спальню. Сдернув старое, аккуратно стелю все чистое. В этот момент чувствую, что кто-то задирает мне халат и лезет рукой в промежность — Пашка решил сам проявить инициативу. Я подозревала, что так оно и случится. Наклоняюсь пониже и стою, ожидая, что будет дальше. Пашка молча пихает мне член между ног. Видимо, решил, что мать можно даже не спрашивать. Я приготовилась дать ему сбросить сексуальное напряжение, ну и самой по возможности кончить. Однако у Пашки несколько другие планы. Член упирается мне в анус. Сын громко сопит сзади, пытаясь проникнуть в меня с черного хода, но без смазки у него не получается. Мне становится его жалко.
— Паша — Говорю я — Крем в тумбочке.
Вскоре в попке у меня легко движется член. У сына он потоньше, чем у мужа, так что никакого дискомфорта я не испытываю. Однако и возбуждения особого тоже нет. Так, просто приятно, не в последнюю очередь из-за осознания того, что ебет меня мой сын.
— Паша! — Вспоминаю я вопрос, который давно не давал мне покоя — А что ребята обо мне говорят?
Сын сосредоточенно пыхтит, двигая во мне членом, но все же отвечает:
— Только о тебе, мам, и говорят. Сначала боялись. Серега вначале хотел к тебе идти прощения просить и денег предлагать, но испугался. А сейчас вспоминают, как классно было и еще повторить мечтают.
— И как они это себе представляют? — Мне становится интересно.
— Пока никак, только мечтают. Они же теперь тебе даже на глаза попадаться боятся. Вдруг ты все-таки в ментовку пойдешь?
— Да нет, теперь уже не пойду. А знаешь, Пашка… Давай мы их в гости позовем? Например, сегодня вечером?
Сын не отвечает. Он ускоряет толчки, я чувствую, как член его дергается во мне, выплескивая последние запасы семени. Отдуваясь, Пашка валится рядом.
— Не, мам, не придут. Боятся. А тебе что, меня мало?
— Да нет, не мало — я обдумываю, как бы ему обьяснить, зачем мне это надо. Задача нелегкая, мне и самой не до конца понятно.
— Понимаешь, Паша, как ни странно, но мне тогда понравилось то, что вы делали. Это же так приятно — быть единственной желанной женщиной среди нескольких молодых парней. Могу я иногда себе это позволить?
— Хорошо, мам, я с ними поговорю.
— А кстати, что они меня так боятся? В лифте что-то я этого не заметила…
— Ну мы тоже думали, почему так вышло… В общем, в тот день Вовка принес чего-то… сказал, это курить надо. Ну мы и скурили. А потом как раз к Сереге пошли и тебя встретили. Так что наверное эта дрянь во всем и виновата.
Вид у него очень смущенный. Тяжело признаваться матери, что балуешься наркотой. Я и правда возмущена.
— Паша! Вы вообще охренели? Курить неизвестно что и откуда! И вообще! А если бы не я с вами ехала, а, например, Люда, соседка наша? Сейчас все бы уже в тюрьме сидели!
— Мам, мы уже поняли все. Мы больше никогда… Самим страшно.
По нему видно, что не врет, поэтому я прекращаю нравоучения, встаю и одеваюсь.
Вечером вся компания сидит у нас за столом. Ребята молча пьют чай, краснея и пряча глаза. Пашка говорит что всем намекнул о том, что можно попробовать еще раз меня трахнуть, но сейчас никто не хочет сделать первый шаг. Хоть бы опять накурились что ли, перед тем как приходить! — думаю я. Может, свет выключить? В темноте они смелее будут? Нет, попробуем по другому.
Я начинаю копаться в тумбочке, повернувшись к ним задом и низко наклоняясь. На мне специально одет самый короткий из моих халатов, под который я решила не надевать ничего. Когда я наклоняюсь, он задирается еще выше, почти полностью открывая ноги. Я физически ощущаю их взгляды, ощупывающие мои бедра и продолжаю шарить в тумбочке. Наконец чья-то несмелая рука осторожно прикасается к ягодице. Я не реагирую. Рука задирает халат и лезет между ног. Я продолжаю стоять. Ага, а вот это уже не рука! Чей-то член настойчиво ищет вход. Помогаю ему рукой. Член мягко входит в меня. Я оглядываюсь. Это Пашка не выдержал, не дождавшись от друзей инициативы. Выпрямившись, я сбрасываю халат.
— Ну что уселись? — говорю я им — Раздевайтесь! Как в лифте женщину насиловать — так вы можете, а здесь — слабо?…
Ребята раздеваются. Я укладываю Пашку поперек дивана и сажусь на его член. Остальные выстраиваются передо мной с торчащими наперевес орудиями преступления. Подтягиваю к себе ближайшего и погружаю его раздутую головку в рот. Оставшихся поглаживаю руками. Вскоре их возбуждение побеждает стеснительность. Я уже лежу, насаженная на два члена, третий находится во рту. Недавно кончивший Пашка сидит в кресле, наблюдая как его мать извивается между двумя молодыми телами, отсасывая еще одному. В голове все смешалось, меня переворачивают как хотят, заставляя принимать различные причудливые позы, но мне все равно. Я кончаю раз за разом, не зависимо от всего. Неожиданно внизу возникает какой-то дискомфорт. Они снова решили попробовать два члена во влагалище одновременно. На этот раз у них получается. Член каждого из них чуть меньше среднего, но вставленные вместе они дают ощущение какого-то громадного монстра, трахающего меня. Мне кажется, когда они из меня выходят то полностью выворачивают меня наизнанку. Я снова кончаю, ненадолго теряя сознание. Очнувшись, вижу что все сидят за столом. Ребята выдоены мной полностью.
Сейчас ни у кого нет и намека на эрекцию, не смотря на раскинувшуюся на диване обнаженную женщину, перемазанную спермой. На плохо слушающихся ногах бреду в ванную. Когда я возвращаюсь, в паху у ребят наблюдается оживление. Нет, думаю я, им нужен перерыв. Однако сама остро ощущаю недостачу члена в организме. В результате получается компромисс — мы сидим за столом, но я на коленях у Вовки. Ему из-за меня неудобно тянуться к чашке и разговаривать с друзьями, однако это компенсируется тем, что его член находится у меня в заднем проходе. Периодически он предпринимает попытки двигать им там, но я их решительно пресекаю. Мне достаточно того, что я просто сижу, надетая на эту вздрагивающую колонну. Ребятам уже пора домой, мы договариваемся о завтрашнем дне. Пашка мечтательно улыбается, не принимая участия в этом разговоре, ему это не нужно. У нас с ним впереди еще целая ночь.
присылайте свои предложение на почту мне zachotna@mail.ru

Я люблю ездить в лифте с взрослыми женщинами. Я живу почти на самом верху многоэтажного дома, и поэтому они обычно, зайдя в лифт, сразу поворачиваются ко мне спиной и ждут своего этажа. А я в это время похотливо изучаю их сзади. Может, я и сексуальный маньяк, но покажите мне пятнадцатилетнего мальчишку, который ведет себя иначе.
В тот день я вернулся из школы пораньше. На последнем уроке наша молодая математичка, садясь, случайно показала мне свои белые трусики, и естественно, я не мог дождаться того момента, когда я смогу подрочить дома. Разумеется, к лифту я подлетел уже бегом. Вслед за мной в лифт вошла Ксения Сергеевна, моя соседка по дому, она живет на шестом. Мы улыбнулись друг другу, она нажала на ссвой этаж и повернулась к двери. Я в который раз начал исследовать ее сзади.
Ксения Сергеевна была 45-летней скрипачкой. Несмотря на свой возраст, фигура у нее была очень даже неплохая. Правда, бедра очень широкие, но мне это даже нравится. Ее тонкое лицо усыпано веснушками и она красится в блондинку. В тот день на ней была белая шелковая блузка и черные брюки. Сквозь блузку явственно просвечивал черный лифчик. Когда я увидел это, мой член напрягся.
Внезапно лифт остановился. В принципе, это случается довольно часто, но я еще ни разу не оставался запертым в тесной кабинке с женщиной.
"Замуровали, демоны" — улыбнулась Ксения Сергеевна, оборачиваясь ко мне, и тут она увидела вздутие на моих брюках. Она тут же отвернулась. Я стоял и смотрел на нее, задыхаясь от возбуждения. В лифте стало жарко. По шее Ксении Сергеевны скользнула струйка пота.
"Сейчас, или никогда", — сказал я себе и обнял ее сзади, положив руки на ее грудь. По телу скрипачки пробежала дрожь, когда она почувствовала, как твердый фаллос упирается ей в зад, но не вымолвила ни слова. Я принялся целовать ее в шею, лаская ее грудь.
Я ловко расстегнул ее блузку. Соблазнительной мыслью было сдернуть ее до запястий, связав таким образом женщине руки, но я просто снял ее. Потом я принялся расстегивать черный лифчик. Ксения Сергеевна вдруг словно пришла в себя и тихо зашептала: "Нет, нет:"
— Тихо, сука. Я тебя сейчас так выебу, что у тебя неделю все внутри дрожать будет, — яростно захрипел я.
Ксения Сергеевна обмякла и больше не сопротивлялась. Я сжал ее груди и почувствовал напряженность сосков. Тогда моя рука скользнула ей в брюки. Даже через ткань трусиков я почувствовал, как мокро было у нее между ног.
— Ты ведь сама хочешь: Хочешь меня: — шептал я, расстегивая пуговички брюк.
Скрипачка обреченно молчала, уже не в силах скрыть свое тяжелое дыхание. Брюки с легким шорохом упали к ее ногам. Я залюбовался ее напряженными бедрами и голенями. Тяжелые, налитые ягодицы обтягивали белые трусы, которые должны были резко контрастировать с черны

212; Не так! Попроси, чтоб тебя трахнули!
— Ах: ох: Трахни меня! ну пожалуйста: Ну трахни, выеби меня!!!
Я всадил член на всю длину, и мы бешено задвигались, совокупляясь с необузданной похотью. Кабинка лифта тряслась и раскачивалась от нашей дикой скачки. Но Ксения Сергеевна опережала меня: меньше чем через минуту ее голова запрокинулась назад, лицо покрылось бисеринками пота и исказилось судорогой близкого оргазма. Я не хотел, чтоб она кончила без меня, и, схватившись за ее широкие бедра, вновь с силой выдернул из нее член.
— Не будешь кричать, хорошо? — спросил я.
Со взором затуманенным сладострастием, Ксения Сергеевна кивнула. Я поднял с пола обрывки ее трусов и как кляп засунул ей в рот. Проделав эту процедуру, я раздвинул ягодицы скрипачки и приставил к узкому темному отверстию головку еще мокрого от ее влагалища члена. Сообразив, ЧТО сейчас будет, Ксения Сергеевна протестующе замычала, но в ту же секунду я одним ударом наполовину вогнал член в ее прямую кишку. Женщина взвыла от боли, но я всадил член до самых яиц. Одной рукой я нырнул к ее промежности и стал энергично дрочить клитор. Скрипачка перестала сопротивляться и подчинилась мне. Я изо всех сил трахал ее задницу, чувствуя, как сжимается ее задний проход, приближая ее к оргазму. Через несколько минут тугая струя ударила в недра задницы Ксении Сергеевны, и я принялся с наслаждением спускать в нее все, что накопилось в моих яйцах. Почувствовав в себе мои горячие струи, она тоже стала спускать, обильно увлажняя мою ладонь. Кончив, я выдернул член из ее задницы, и Ксения Сергеевна бессильно опустилась на корточки.
Очнулась она от ощущения вытекающей из нее жидкости. Сперма сначала закапала из ее задницы прямо на валявшиеся на полу штаны, потом потекла ручейком. В это время лифт заработал. Я кое-как одел скрипачку и нажал на ее этаж.