Тесные трусики
— У вашего сына варикоцеле, — сказал хирург, ощупывая мою мошонку, — первой степени. В будущем возможно бесплодие. Желательно прооперировать.
Отец нахмурился и посмотрел на меня с некоторым сомнением.
— А можно ли обойтись без операции ? – спросил он.
— В принципе, да, однако, вы все же рискуете получить трудности в будущем.
— Боли не беспокоят, — уточнил хирург уже, наверное, раз пятый.
— Нет, ответил я.
— Ну, можем попробовать не оперировать, — вздохнул он, наконец, отпустив мои яички и позволив мне одеться.
— Рекомендую, — продолжил он после некоторой паузы, — не поднимать тяжести, заниматься физкультурой, укреплять мышцы брюшного пресса, носить тугие трусы…
Посещение врача пришлось как раз на тот возраст, когда меня уже начали терзать периоды упоительно-сладкого томления.
Могу также добавить, что мать до определенного возраста почему-то покупала мне только девчачьи трусики. И они почти всегда были мне немного маловаты, а иногда и откровенно малы. Тогда, когда с пацанами мы купались на ставках, я. конечно, одевал только белые трусики, избегая трусиков в нежный цветочек, что, впрочем, не спасало меня от легкого смущения. Однако в целом я относился к этому довольно-таки равнодушно. Никто из пацанов, казалось, не обращал на это внимания. Тогда я над этим особенно не задумывался. Могу, однако, сказать, что меня всегда жутко раздражали свисающие на заднице семейные трусы или просто огромные плавки. Мне было приятно, что на мне все и всегда сидело очень аккуратно, и трусики всегда создавали приятное давление на мое мужское достоинство. Плотно сжав ноги, я иногда играл, подтягивая трусики и выпячивая зад, отчего давление на мой орган усиливалось, и ощущения были еще более приятными. Оргазмов тогда я еще не испытывал. Иногда я осуждал себя за это занятие, а иногда предавался этому целыми днями, и особенно перед сном, плотно охватив одеяло ногами.
Услышав от врача «носить тугие трусы», мое сердце забилось чаще. Весь следующий день в школе я не мог усидеть спокойно, представляя, насколько может быть приятно одеть беленькие тугие трусики, которые остались у меня с позапрошлого года, но продолжали лежать в моем шкафу за бельем, которое я носил сейчас.
После школы несусь домой как угорелый. До прихода родителей есть несколько часов, и я успею многое попробовать. От предчувствия чего-то нового, неизвестного и приятного внутри все замирает. Дома я распахиваю свой шкаф. На полке, где хранится мое белье, спереди лежат трусы, майки, футболки, которые я ношу сейчас. А дальше – трусики и маечки, которые я носил 2, 3, 5 лет назад. Я взял первые попавшиеся. Это были белые трусики, совсем маленькие на меня. От предчувствия приятного сердце буквально выскакивало из груди. Я разделся, и, взяв трусики, побежал к зеркалу. Свободно трусики дошли только до колен. Дальше мне пришлось их плавно натягивать, играя бедрами, от чего я еще больше возбудился. Я подтягивал их выше и выше. Ягодицы упорно не хотели помещаться в них. Очень аккуратно я подтянул их еще, с трудом уместив в свои мужские прелести.
Трусики сильно жали. Я посмотрел на себя в зеркало, и моя рука с дрожью удовлетворения погладила ягодицы и то, что спереди. Как красиво ! Нежная белая ткань плотно обтягивала и сильно давила на эрогенную зону у корня члена. Я подтянул трусики, и давление усилилось. Моя мужская попка в тесных беленьких детских да еще и девчачьих трусиках явно была похожа на женскую. Я крутился перед зеркалом и осматривал себя со всех сторон. В тесных трусиках я выглядел очень привлекательно. И ощущение давления от ношения тесного белья было очень приятным.
Перебирая вещи в шкафу, я все трусики, какие только нашел, отделил от остальной старой одежды. Под руки мне попалась моя старая детская пижама, которую я в последний раз одевал во втором или третьем классе. Кофточку я отложил в сторону, а вот штанишки решил примерить. На вид штанишки были очень маленькими. Нежная белая эластичная ткань в разноцветную точечку, тугая резинка. Сердце забилось от волнения, и от сомнений в том, смогу ли я натянуть их на себя. С трудом сняв трусики (все это время я был в них), я начал примерять штанишки. К моему удивлению, ткань оказалась очень эластичной. Дойдя чуть выше колен, тянуть за резинку было уже нельзя, так как сопротивление стало слишком сильным. Дальше – на бедра, — мне пришлось их одевать, собирая ткать так, как это делают девчонки, натягивая на свои ножки колготки. Наконец резинка с трудом прошла бедра, растянувшись в самом широком месте почти до предела, и тут я испытал что-то особенное. Я думаю, именно это ощущение определило во многом мое дальнейшее сексуальное развитие. В отличие от трусиков, которые были сшиты из двух основных частей, — передней и задней, — пижамные штаники были сшиты из четырех, причем и спереди, и сзади был крепкий и практически не растягивающийся шов. Шов проник между ягодиц и сильно давил на анальную область. Спереди же он буквально разделял меня надвое. Давление было очень сильным и жгуче приятным. Возбуждение было шокирующим, отчего у меня рефлекторно сжались бедра. Неожиданными для самого себя движениями, не размыкая колен, я подошел к зеркалу, и повернулся к нему задом. От колен и до пояса меня очень плотно обтягивала белая ткань с нежным рисунком. На ягодицах штаники сидели, как вторая кожа, не образуя ни одной складки. Мои руки снова и снова находили те места, где давление было наиболее сильным, бедра сжимались с невероятной силой, и вдруг что-то словно разорвалось у меня внутри. От приятной истомы я застонал, колени подогнулись, и уже на полу мое тело впервые извивалось в конвульсиях наслаждения, не в силах ни остановиться, ни даже понять, что с ним происходит…
Чтобы замести следы такого происшествия, мне потребовалось приложить немало сил. И от первого в своей жизни переживания оргазма я еще долго не мог прийти в себя. Однако, в тот же день, я уже не мог удержаться от соблазна и перемерял все свое детское белье, все трусики, все штаники, шортики и даже детские гамаши. Это был целый мир ощущений, и уже тогда мне стало ясно, что я не оставлю это никогда.
С этого момента моя жизнь несколько изменилась. Мне по-прежнему нравились девочки, и я, как и многие другие, страдал от неразделенной любви к одной их них. И, так же, как и многие другие, я разряжал себя, однако делал я это отличным от других способом. Со временем я перевел все большое и некрасивое белье в своем гардеробе, доведя его до негодности. Постепенно, одни за другими я включал в свой новый гардероб детские трусики, начиная с более нейтральных. Родители, через несколько недель, наконец, вспомнив рекомендации врача, купили несколько тесных трусиков, что безумно меня радовало. Под предлогом того, что я часто хожу в белых брюках, я добился, чтобы мать купила мне еще и несколько тесных беленьких женских трусиков, так как белых мужских тогда не было. Я сам выбирал трусики, и выбрал самые маленькие, какие только были у продавца. Это была целая река счастья ! Чуть позже я расширил свой гардероб, и у меня появились бежевые, голубенькие и розовые трусики. Конечно же, все они были настолько тесными, насколько это было вообще возможно. Я постепенно, под разными предлогами, включил в свой официальный гардероб все свои маленькие детские трусики. Зимой я поддевал по низ свои старые гамаши, а иногда и пижамные штанишки, что доставляло мне необычайное удовольствие.
Еще у меня появились мужские трусики, которые, однако, мало чем отличались от женских. Мне купили набор очень тесных мне подростковых трусиков. Они были действительно очень маленькими, и тянулись не очень хорошо, отчего натягивал я их с очень большим трудом, особенно на мокрое после купания тело. Они очень плотно сжимали все, что в них помещалось, отчего я испытывал необычайное возбуждение. В отличие от мужских или женских плавок, имеющих второй слой ткани спереди или снизу, мои трусики такого второго слоя ткани не имели нигде, отчего выглядели очень оригина
В школу я одевал свои любимые трусики – белые и очень тесные. Однажды я пришел в школу, как обычно, в очень тесных, но к тому же еще и женских беленьких трусиках, но тут выяснилось, что наш класс ведут на какую-то там медкомиссию в городскую поликлинику. Испугался я необычайно. Мне уже представлялись картины, как мой вполне весомый авторитет в классе самым жутким образом разрушался. В страхе я был готов убежать по дороге, увернуться любым возможным способом, но все же нашел силы и взял себя в руки. Критическая ситуация возникла в кабинете, где нас взвешивали, измеряли рост и т.д. и где нужно было раздеваться до трусов. Наблюдая за тем, как это происходит, я вычислил, что запускают по пять человек. Чтобы максимально оттянуть момент моего входа в этот кабинет, я вначале прошел все остальные кабинеты, и, соответственно, оказался в очереди последним. На последний заход пяти человек не хватило, и раздеваться пришлось мне вдвоем с одним пареньком, который всегда ранее ко мне относился лояльно. И, конечно же, в этот раз он или ничего не заметил, или, если и заметил, то ничего не сказал. К тому же в больнице из нашего класса уже практически никого не осталось, так что я уже особенно и не волновался. Разве что молодая медсестра особым взглядом посмотрела на меня и на мои мужские атрибуты.
Ощущения от давления ткани между ягодиц, у корня члена, на сам член и яички приводило меня в экстаз. Каждый день, приходя со школы, я мог по несколько часов крутиться у зеркала, примеряя и натягивая на себя все, что только было можно. И, если мои беленькие женские трусики отличались от аналогичных мужских лишь отсутствием второго слоя ткани спереди, то, со временем у меня появлялись такие, которые за мужские уже явно не примешь. Беленькие в нежный голубенький цветочек, с розовыми цветочками, светло-бежевые, с кружевными резинками, и другие. Вообще, женское белье мне нравилось намного больше мужского. Кроме того, что оно красивее и нежнее, оно еще и намного сильнее обтягивало. Все мои трусики были очень тесными, и надеть их было нелегко. Как удовольствие от их ношения, так и страх быть пойманным, были очень интенсивными, ведь я тогда был уже далеко не ребенком.
Родители, казалось, ничего не замечали.
Иногда я залазил в трусиках в ванную, отчего они становились полностью прозрачными, что возбуждало меня еще сильнее.
Со временем количество тугих трусиков росло, однако я был одинок в своих играх, мне хотелось раскрыться кому-то, быть принятым и любимым. Девушка, в которую я был тогда влюблен, оказалась недосягаемой. Мои друзья по двору, с которыми я лазил по стройкам, боролся и гонял на велосипедах, очевидно, не поняли бы меня, и я не стремился найти понимание среди них. Я искал кого-то, кто поймет меня в столь тонком и щекотливом моменте, с кем можно будет поговорить о любви, и о том, в кого влюблен. И вскоре такой человек нашелся. Наверное, если чего-то достаточно сильно хочешь, судьба подсказывает иногда весьма неожиданные решения. Этим человеком оказался мой одноклассник, и это был именно тот парень, с которым мы вместе взвешивались на той злополучной медкомиссии. Мы легко нашли общий язык, и часами говорили о любви, о девушках, которые нам нравились, обсуждая самые невероятные подробности как объективных событий, так и наших переживаний. Мы часами гуляли после школы и говорили, говорили, говорили… И в один из таких моментов, когда мы накрутили друг друга и сидели оба со стучащими сердцами и напряженными членами, я рассказал ему, что мне очень нравится, когда белье давит на определенные области моего тела. Казалось, это нашло в нем отклик, и мы несколько дней упивались беседами только об этом. Он даже рассказал мне о том, что тоже, в отличие от меня, правда, не с целью возбуждения, надевал тесные шортики, однако, поскольку не был нацелен на сексуальный аспект этого, никаких особенно приятных чувств не испытал. Но откровенность за откровенность. Я рассказал ему, что у меня есть одежда, которая создает очень сильное давление сюда и сюда, показав между ягодиц и спереди, и он захотел посмотреть на это.
Я тогда был в женских светло-бежевых трусиках с золотистого цвета резинкой. Он был не против посмотреть на все это прямо сейчас, и я после некоторого колебания, снял свои брюки. Он смотрел на меня, как загипнотизированный. Я повернулся задом, и спросил, нравится ли ему. Резинки на трусиках почти перерезали пополам каждую ягодицу и талию.
— Они действительно очень тесные… а у тебя есть еще что-нибудь такое ? – спросил он.
— Есть, завтра после школы я смогу показать тебе много чего.
— Хорошо, — сказал он, и мы попрощались.
Конечно, я был рад тому, что нашел единомышленника, и, наконец, я смогу не бояться и выглядеть таким, какой я есть хотя бы перед одним человеком. На следующий день мы отправились ко мне домой. Казалось, он был весь в нетерпении, хотя, признаться, от избытка собственных эмоций, у меня не хватало внимания сосредоточиться на его чувствах.
Мы вошли. Я заранее решил, что из всего обилия я покажу ему. Я был в беленьких в нежный голубенький цветочек женских очень тесных трусиках. Мое сердце от волнения едва не выскакивало из груди. Я разделся до трусиков. Он несколько напрягся, и, скорее всего, начал возбуждаться. Первыми я решил надеть вишневые гамаши. Будучи очень тесными, они очень сильно растягивались на бедрах и ягодицах, отчего становились почти прозрачными, и сквозь них очень отчетливо были видны и мои трусики, и едва умещавшийся в них набрякший орган. Обтягивали они очень плотно. Он смотрел, не отрываясь. Я спросил, нравится ли ему. Он ответил: «Да, очень». Я снял гамаши и начал натягивать те самые детские пижамные штаники – самую экстремальную и самую возбуждающую вещь для меня. Как и всегда, они сидели невероятно плотно. Он смотрел на меня и улыбался. Я подошел к нему ближе. Он смотрел на меня, не отрываясь. Казалось, он не мог прийти в себя. Я спросил, не хочет ли он коснуться меня. Он слегка коснулся моих бедер.
Ночью я не мог уснуть спокойно. Мне представлялось, как мы, одетые, — я – в пижамные штанишки, он – в свои шортики, — ласкаемся и прижимаемся друг к другу, погибая от волн страсти и возбуждения. Мне казалось, что это вот-вот случится, тем более мы договорились о том, что завтра встретимся, и он покажет мне, себя в тех вещах, которые у него есть. Однако на следующий день в школе он почти не разговаривал со мной. После последнего урока он неожиданно куда-то исчез, и мы так и не поговорили. На следующий день он был резким и сухим, и общение с ним было невозможным. Он вполне однозначно демонстрировал, что сознательно прекратил наши отношения, и мне не стоит искать общие мосты.
Так закончился один из эпизодов в моей жизни. Он никому ничего не сказал, за что я ему благодарен. На некоторое время я был выбит из колеи, но жизнь текла своим чередом, и я нашел свои средства для борьбы с одиночеством. Я не верю в то, что я уникален И мне бы очень хотелось знать, есть ли другие люди, — девушки или ребята, которые поймут и поддержат меня.