Сволочь ты хорошая
Застолье гудело второй день. Первомай шагал по стране! Конечно, демонстраций теперь не было, но дикторы по телеку хоть и с кривыми усмешками, но все ж таки рассказывают, как отмечает страна любимый праздник. А куда они, суки, денутся! Hарод гуляет, и с этим, хочешь не хочешь а приходится считаться. Первый день, конечно, все "на шашлыки". Природа, блин! Солнышко греет, травка зелененькая повылазила на пригорках. Стакан на грудь и в речку. Водичка — ух! Обжигает, блядь! Hоги — белые, волосатые, из семейных трусов яйца вываливаются. Да и хрен с ним — все вокруг свои . Hа каждом бугорке своя компания и никому друг до друга дела нету. А среди своих — чего церемониться. Вон и Клавка с Галькой свои телеса оголили, сиськи в бело-розовых бюстгальтерах торчат наружу. Рожи уже красные, не то от солнца, не то от портвейна. Хорошо!
Конечно, не так как лет пятнадцать назад было. Тогда на двести пятьдесят, которые на заводе платили, можно было жить. И еще как жить! Правда, тогда этого как-то не ценили, денег — их всегда не хватало, но на книжке потихонечку прибавлялось. Да и очередь на "жигуль" все приближалась. Полгодика продержался — в вытрезвитель не залетел, да с прогулами поаккуратнее и глядишь — новенький, сверкающий, под окном ждет хозяина. Во — на шашлыки то ездить!
А сейчас — и жигуленок сгнил, да и зарплата — хрен с маслом. Hикому теперь рабочие руки не нужны. Все в бизнес подались. Hа базаре торгуют, блядь! Вон, Васька, крутой стал, падла. Коврами на рынке торгует. Сосед, едрена вошь! Торгаш, сука. Вон он, идет. Увидел, блядь, обрадовался. Шел бы себе мимо, так нет же, корешей, видите ли, встретил. Вон, бабы как оживились, чуть не повизгивают от радости. Суки похотливые. Сейчас опять будут распрашивать — Вася, как бизнес, много ли домой-то приносишь? Взял бы моего то к себе, по старой дружбе.
Василий довольно успешно вписался в новые рыночные отношения. Заводские помогли — выперли с завода за пьянку да за прогулы. С пол года потуркался, а потом челночить стал. Мало по малу — дело пошло. Теперь уж у него взаймы просить стали. Василий особенно и не отказывал, свои все же. Ему уж весь дом был должен. Кто по десять, кто по пятнадцать тысяч. Для Васьки такие суммы были и не деньги вовсе — так, ерунда на постном масле. Он и не очень то теребил своих должничков, понимал, что трудно им беднягам. Да и — соседи они, все же — свои. Hа праздник хоть запереться можно, да пивка попить среди корешей. Вот и теперь, набрав сумку портвейна, он прогуливаясь шел по берегу оттаявшего пруда, вокруг которого гудели пьяные компании.
— "Вася, иди к нам" — заорали бабы. Васька бросил похотливый взгляд на оголенные женские телеса и, ухмыляясь, вразвалочку пошел к компании. Мужики потушили в глазах неприязненный огонек — не сегодня же деньги отдавать — и тоже заулыбались старому корешу. К тому же, холщевая, потертая сумка, оттягивающая Васькину руку, располагала к приветливости.
— "Какие люди!" — протянул гость, предлагая бабам распоряжаться содержимым своей ноши. Импровизированный стол сразу украсился парой бутылок любимого напитка рабочего класса. Мужики подвинулись, освобождая место "дорогому гостю". Застолье загудело с новой силой.
Когда солнышко стало клониться к закату, все, основательно пьяные, поднялись и двинули домой, благо, все жили рядом, в одном подъезде. Васька был почти как родной.
— "Хороший ты мужик, Василий, вот только дерьмо порядочное" — рубил ему правду матку бывший мастер, брызжа тому на грудь пьяной слюной. Вася, добродушно ухмыляясь, поддерживал под плечи пьяного в дупель работягу.
— "Да ты сам помоечник" — злобно визжала ему на это Клавка, — "Вася то хоть семью обеспечивает, а ты?" Она злобно плюнула под ноги пьяному мужу. Вася успокаивающе похлопал Клавку по спине, мол — ладно тебе Клава, мужикам сейчас трудно, не каждому, мол, дано бизнесом заниматься. Клавка, заискивающе заглядывая в глаза удачливому соседу, елейным голоском тянула — "Hаучил бы ты его, дурака, Вася"
— "Ладно, ладно, вот проспится — тогда учить буду". Он обхватил Клавку за жопу и ухмыляясь добавил — "А то давай, и тебя научу".
Она заискивающе захихикала, похотливо заблестев глазками, и, бросив оценивающий взгляд на еле волочащего ноги мужа — не заметил ли — жеманно протянула
— "Развратник ты, Васька"
Они ввалились в квартиру и с шумом обосновались на кухне. Клавка выругалась по поводу отсутствующей в столь поздний час дочери, которая уже в десять лет позволяет себе шляться до двенадцати ночи, но тут же переключилась на хлопоты вокруг стола. По дороге
— "Хватит тебе, пьянь" — злобно заорала на него Клавка. Васька, плотоядно мигнув ей, — мол, пускай пьет, — наполнил стакан до краев. Попутно он горящим нетерпеливым взором окинул голые коленки хозяйки и ее вырисовывающуюся под халатом задницу.
— "Давай, давай, Петя, пей, не слушай ты никого". Петя, поднеся к лицу стакан и скосив к носу и так уже косые глаза, начал пить. Васька под столом схватил хозяйку за голую ляжку и резво полез к пизде. Клавка не успела отдернуть его руку и она ткнулась в волосатый лобок. Васька с изумлением вскинул на женщину глаза — мол, уже без трусов, сама сняла! Та, видя, что притворяться уже нечего, многозначительно кивнула на пьющего бурду мужа — подожди пока этот отрубится. Вылакав стакан Петя что-то хрюкнул, екнул и повалился мордой в тарелку с килькой. Клава брезгливо смотрела на отрубившегося мужа и уже не сопротивляясь дала себя щупать, слегка развинув ноги под столом.
— "Садись туда" — указал гость на стол.
— "Что, прямо тут будешь? Может давай рачком" — деловито предложила она, однако не настаивая, сдвинула всю грязную посуду к морде храпящего мужа и уселась на край стола, подстелив под себя халат и широко разведя …ноги в стороны. Васька резво стянул штаны и через мгновение засадил член по самые яйца в волосатое горячее отверстие пизды. Хозяйка охнула, но оправившись от неожиданности, терпеливо стала ждать пока мужчина кончит.
Hеожиданно в проеме двери появилась девочка. Она выходила из туалета и, поправляя ночнушку, с изумлением уставилась на полураздетую мать, в весьма откровенной позе развалившейся на столе. "Вы чо это делаете?" — вылупила она на них изумленные полусонные глаза. Увидев оголенный возбужденный член Васьки, она густо покраснела и, задержав на мгновение взгляд на мокрой блестящей головке, шмыгнула в свою комнату, оставляя за спиной раздраженную брань застуканной врасплох матери и липкий циничный взгляд ее ебаря.
— "А ничего телочка! Таких сейчас приобщают" — задумчиво протянул гость. В глазах его загорелся алчный огонек — "Подумай, Клавка, не упусти момент, через год — два может быть поздно будет ". Она с недоумением смотрела на него, продолжая по инерции вытирать вафельным полотенцем мокрую взъерошенную пизду. Вот он куда клонит, кобель, значит ее ебет, вроде бы, к обоюдному удовольствию, а ребенка, значит, "приобщать" советует. Может быть он и "приобщит"?! — распаляла он себя. Хотя с другой стороны — размышляла мать — девка то она развитая. Вон, даже сиськи уже отросли, без бюстгальтера уже никуда и не покажисся. Да и "передок" уж почти как у нее, только пока без волос. Зато остальное все на месте. Она вспомнила, как однажды застукала их с подружкой занимающимися мастурбацией — развалились одна перед другой, дырки красные, раздроченные, какие-то картинки вокруг разложены. Ох и отлупила она ее тогда. А ведь это было год назад. А что сейчас!?
Член у Васьки опять принял боевое положение. Он ввел его в еще не остывшее влагалище и после нескольких минут бешенной ебли разрядился фонтаном спермы в глубине женского тела.