Сладкая боль
Мы пытали ее долго. И очень жестоко. Ей было ХХ, но она была такой чистой и невинной, что мы не устояли. Нас шестеро, нам по 30. Она лежит на кровати растерзанная нами, с трубой от пылесоса в пизде. Конец трубы чуть выпирает из худого животика. Мы окружаем ее. Ее упругая маленькая грудь с торчащими сосками вздымается и дрожит. Нас это заводит. Несколько рук щупают соски, лапают грудь. Трубу потихоньку вытаскивают и со всей силы вгоняют обратно. Девушка кричит от боли и выгибается как кошка. Парни бьют ее по соскам, они уже розовые. Мы шестеро подонков наслаждаемся этим. Нам нравится эта сладкая боль. Девочка была невинной, мы ее распечатали. Она сопротивлялась и кричала, ей было больно. Но нам было мало боли. Мы хотели еще. Труба не входила-все слишком узко. Но мы держали ее очень крепко. Самый сильный из нас сделал все как надо. Палка в ней, она орет от дикой боли.
И вот она измученная перед нами. Ей все время давят на живот, что почувствовать конец палки. Она плачет. Вертится как шашлык на шампуре. Руки подняли и связали, чтоб не царапалась. Всюду кровь и сперма. Девушка свое предназначение выполнила и нам хотелось посмотреть как ей больно. Я наклонился над ней. Ее волосы были мокрые, еще совсем девочка по сравнению с 30-летними мужиками. Я погладил ее лицо и нежную грудь. Ее ноги из-за трубы не сходились уже, ведь ее диаметр был 7 сантиметров. Мы вытащили трубу. Девушка снова заплакала. Но ее быстро успокоили ударив по влагалищу ладонью. Но нас привлекала ее нежная упругая молодая грудь. Мы положили девушку грудью на пол. И начали возить ее взад вперед короткими рывками. При этом большинство наблюдали как грудь прилепает к полу, какой твердый сосок… Вскоре мы ее подняли и прислонили к стене распяв ее. Она уже была никакой. В чувства привели ее когда кому-то п
ли их. Она все поняла наверное. Я подошел и ударил ее по груди. Она дернулась. Мы по очереди начали хлестать ее сиськи, она орала как резанная, а мы смеялись. Потом мы их тянули на себя так сильно, что казалось, что соски оторвутся. О эта сладкая боль… Кричи дорогая, кричи. А потом ОН принес биту…Извини нас наша девочка.
Ее сняли со стены, положили на пол и засунули ей в пизду биту по самое не могу. Девочка издала истошный крик, но бита продолжала в ней двигаться все сильней и быстрей. Тело выгибалось, соски дрожали. Бита вошла почти в половину… Мы порвали ей там все наверное. Напоследок, мы хлестали ее грудь розгами. Она дергалась, но бита ее сдерживала. Мы отвезли ее в лес. Там привязали к дереву. Соски проткнули иголками. О дальнейшей ее судьбе мы не знаем.
Сладкая боль
Посвящается Крошке Мю… Я смотрю в широко раскрытые от боли глаза и продолжаю сдавливать твой левый сосок, прижав тебя к стене, я чувствую, как все твое тело напрягается от движения моей руки. Другой рукой я развожу твои ноги в стороны, так что ты едва можешь стоять, и начинаю гладить, вначале внутреннюю сторону бедра, потом поднимаюсь выше, чуть касаюсь между ног и сразу опускаю руку вниз. Простые прикосновения становятся смелее и жестче, я почти щипаю тебя, дольше задерживаюсь между ног, рука давит, как будто я хочу приподнять тебя. Возбуждает то, что ты всем телом отвечаешь на мою ласку: то подаешься вперед, вслед за моей рукой, и я чувствую, как ты подрагиваешь, то отстраняешься, вжимаясь в стену.
Дольше так продолжаться не может, хочется быть максимально ближе друг к другу. Я запускаю руку тебе под футболку, вначале ласкаю твой чуть выпуклый животик, то провожу подушечками пальцев — они нежнее, то ногтем, чтобы усилить контраст. Чуть обняв тебя, я продолжаю ласкать твою нежную кожу. Одна рука, как бы проверяя, залезает под джинсы, под резинку трусов и, наконец… наконец, достигает своей цели. Я чувствую, какая ты сейчас влажная и горячая. Тяжело сдерживаться и не позволить себе того, что так хочется, надо продолжить игру, так интересней, но в мыслях я уже ввел в тебя свой член (как легко бы все вошло, ты такая мокрая) и двигал бы им все быстрее и быстрее, но сейчас его заменяет рука.
Я провожу вверх и вниз, возбуждая тебя, потом задерживаюсь на миг и засовываю палец насколько можно глубоко. Это мой любимый момент, можно заглянуть в твои глаза и увидеть отражение моей страсти, мы думаем об одном и том же, хотим этого со всей страстью, на которую способны… В то время как меня занимает подобная мысль, палец как бы сам собою начинает двигаться все быстрее и быстрее: если в начале он будто исследовал место, в котором оказался, — сгибался, отклонялся в сторону, медленно проходя по влажной поверхности, то сейчас он, почти не задерживаясь, скользит вперед-назад.
Сжав твой сосок, я напряженно ловлю взгляд, мне хочется понять, что ты испытываешь, прочувствовать это. Чтоб заставить тебя открыть глаза, у меня есть маленькая хитрость: я замедляю тем
Неожиданно для самого себя я прижимаюсь к твоим губам и захватываю нижнюю губу зубами, они неумолимо сжимаются… В тебе бушуют два чувства: чувство приближающегося наслаждения, которое захватит всю тебя, будто разорвется между ног, и чувство безысходности перед болью, которую ты вынуждена от меня терпеть. Я сжимаю зубы все сильнее, силы на пределе, рука вся в твоем соке…
Все происходит мгновенно, зубы сжались до предела, и только что я видел твое искаженное болью лицо: глаза зажмурены, брови приподняты, ты словно кричишь: "Хватит!!! Перестань!!! Я больше не выдержу…".
Из фантазии меня вырывает легкий стон, твой стон. И вот все изменилось: рука кружит в тебе все медленней, ты будто раскрываешься навстречу мне. Я прекратил терзать тебя всего секунду назад, и вот ты уже просветлела, в глазах свет и слезы, и, как мне кажется, выражение благодарности. По инерции ты все еще насаживаешься на мою руку, но эти движения затихают, и мы стоим, обнявшись, и во всем мире мы сейчас одни…
2 августа 2000 г.