Шлюшка, живущая в ней

Сидя в холе отеля, Лиза наслаждалась покоем и тишиной, полусонно предаваясь витиеватым размышлениям о пустяках. За три прошедших, курортных дня, у неё уже сложился определенный распорядок, жизнь чётко двигалась по заданной колее, и никаких сюрпризов ожидать не приходилось.

Ранний подъём по будильнику, лёгкий завтрак, приём солнечных ванн на пляже в обществе очередной увлекательной книги. Потом обед, час — два дневного сна, снова пляж, ужин, вечерняя прогулка, и целомудренная ночь.

Подобное времяпрепровождение было для неё привычным и устоявшимся, как привычно само одиночество, с которым она давно смирилась, сжилась, примирилась.

Первое время после развода, Лиза переживала, тосковала по мужскому плечу, пыталась найти для себя варианты, влюбиться и устроить новую жизнь. Проблемы, с которыми она столкнулась, были известны, изъезжены, банальны до оскомины.

Неженатые мужчины — ровесники, в бегстве от неминуемого кризиса среднего возраста, всё чаще предпочитали молоденьких девиц. Те мужчины, что были постарше, в силу физиологии, не интересовали саму Лизу.

Перспективных вариантов оставалось мучительно мало, а потому, безуспешно помыкавшись на рынке невест, тонкая и романтичная Лиза если не оставила надежду, но затаилась, предпочитая плыть по течению, в ожидании чуда.

Отстраненно разглядывая большую компанию только что приехавших мужчин, высыпающихся из автобуса, словно горох из перезрелого стручка, Лиза с лёгкой досадой отметила, что прекрасного принца среди них, она встретит вряд ли.
— Не успели приехать, а уже все пьяные! — с неодобрением подумала женщина, пристойно оправив юбку, дабы никому не демонстрировать без нужды свои стройные, темные от загара ноги.

Мужчины напоминали пёструю, разномастную, разбойничью ватагу, вернувшуюся с налёта, и изголодавшуюся по самым незатейливым мирским удовольствиям, состоящим из неумеренного пьянства, и беспорядочного секса.
— Урааа!!! Мы на отдыхе!!! — грянул дружный, басовитый хор.

Лиза хотела отвернуться, чтобы не привлекать к себе неуместного внимания, но один из мужчин уже заметил её и устремился прямо к столику, за которым она сидела.
— Красавица Лизон! Ты ли это! — завопил он, так громко, что Лиза едва не подскочила от неожиданности.

Словно издеваясь, судьба вдруг, разом, умудрилась столкнуть Лизу именно с тем, человеком о котором она думала, мечтала, вспоминала на протяжении последних двадцати лет.

Да, это был он, её бывший одноклассник Пашка, олицетворявший для Лизы первую любовь, романтическую, но одновременно грешную, оттого, что именно с этим мужчиной она когда-то лишилась невинности, и испытала все те упоительные страсти и переживания, которых никто не дал ей в будущем.

Умные, воспитанные, интеллигентные мужчины, которые впоследствии заменили Пашку, были интересными, замечательными, но не обладали ни хамоватым шармом, ни отрицательным обаянием, и невольно проигрывали бывшему однокласснику, хотя признаваться в этом Лиза никогда не желала.
— Павлик? О боже! Ты? Здесь? Откуда? Это невероятно! — удивлённо захлопала ресницами Лиза.

Сила собственного волнения и нахлынувшие эмоции от нежданной встречи явились открытием для неё, и странным образом будоражили сознание.

***

После ужина Лиза закрылась в номере. Неясные, смутные предчувствия томили её, заполняли каждый уголок души, беспокоили и тревожили.

Раскрыв книгу, женщина всеми силами пыталась погрузиться в чтение. Ничего не получалось. Она старательно пробегала глазами по очередной странице, добросовестно перелистывала её, и только потом понимала, что не уловила из прочитанного не единой строки. Так продолжалось уже больше часа.

Когда раздался стук в дверь, Лиза занервничала, заволновалась, запаниковала, будто школьница накануне первого экзамена.
— Лизон, открой! Я знаю, что ты здесь! Давай поболтаем! Просто посидим и поговорим! Ведь такая встреча это подарок судьбы! — вкрадчиво упрашивал её Павел.
— Паша, я плохо себя чувствую. Ужасно болит голова. Легла спать. Обязательно пообщаемся завтра, — пыталась сопротивляться Лиза.

В душе женщина уже знала, что он не уйдет. Настойчивость Павла всегда была сродни танковой атаке, с легкостью сметающей на своём пути любые укрепления и препятствия, и исчезнуть, даже со временем такая черта не могла.
— В конце концов, у меня нет повода вести себя словно черепаха, спрятавшаяся под панцирем, — отругала себя за неуместное поведение женщина. — Паша хочет просто посидеть. И мило поболтать. Что в этом плохого!

Подсознательно Лиза ощущала собственное лукавство. Нахлынувшее на неё с первой минуты, коварное, предательское искушение, в сочетании с настойчивостью Павла, влекли за собой предсказуемый результат. Но открыто сознаваться в том, что взрослая, тридцатисемилетняя, целомудренная женщина боится собственных желаний, Лизе не хотелось.

В итоге она уступила. Невинная, дружеская беседа в номере, обыденный трёп, ни к чему не обязывающие воспоминания, всё это продолжалось недолго, ровно до того момента, пока Павел не заграбастал её в свои объятия.

Павел всегда умел целоваться. Так, как никто, ни до него, ни после. Лиза моментально растаяла от его требовательных губ, а сильные мужские руки не оставили обратного пути.

Много ли нужно одинокой женщине уже более года не имевшей интимных отношений, постоянно мучимой от сексуального голода и внутренних, тщательно скрываемых ото всех, страстей.

Бешеное нападение Павла сковало Лизу. Раз: и он порывисто раздербанил её целомудренно запахнутый халатик, ощущая ладонями теплоту и мягкость грудей. Два: и он одним движением расправился с её шелковыми трусами, плотно обтягивающими мясистый зад. Три: и опрокинутая на спину женщина почувствовала вошедший меж её ляжек член.
— Как легко и просто он мной завладел! — отстраненно подумала про себя Лиза, извиваясь под Павлом. — Как это чудесно! — взвизгнула она, обхватывая мужчину длинными ногами.

После, они обнимались. Лиза искала, но не находила способа, чтобы в полной мере выразить Павлу благодарность за то восторженное чувство, которое пережила, а потому лишь старательно покрывала мужское тело нежными поцелуями.
— Какой ты замечательный! — шептала она мужчине, ощущая себя расколдованной принцессой, пока тот лукаво посмеивался себе под нос.
— Лизон, а нет ли у тебя в номере, выпить? — спросил Павел, пока она тёрлась об него, словно домашняя кошка.
— Я покупала в дьютике бутылку виски для коллег по работе, — неуверенно ответила Лиза.
— Купишь ещё одну на обратном пути. Доставай! — уже искал в её минибаре «запивку» Павел.

Чувствуя себя помолодевшей на двадцать лет, счастливой, беззаботной, желанной, Лиза и не думала об отказе. Она никогда не умела пить, знала об этом, но сейчас, ей хотелось праздника.
— Я давно заслужила, чтобы побыть слегка легкомысленной. В конце концов, разве наша встреча, и то влечение, которому мы — взрослые, серьёзные люди, поддались столь стремительно, не заслуживают того, чтобы это отметить, — думала Лиза, отпивая из своего бокала.

Как это часто бывает с непьющими людьми, алкоголь завладел её сознанием быстро, незаметно, неожиданно, непредсказуемо и безоговорочно.

***

С годами Павел заметил в себе странные изменения. Присущая ему легкость в соблазнении женщин, всё чаще, отчего то не радовала, а скорее, раздражала, вызывая неясное, внутреннее разочарование.

Нет, он, конечно же, был не против того, что женщины ему уступали, но скорость в достижении неминуемого результата, слегка коробила.

После неудачного брака, начертав на своём гербе девиз «все бабы бляди», он и рад был бы обмануться, но большинство женщин неизбежно проваливали испытание целомудрием, вызывая этим в мужчине смешанные чувства, где самодовольство соседствовало с досадой.

То что Лиза не нашла в себе сил поломаться хотя бы пару ночей, уничтожило интригу.
— Ха! Пару ночей! Для того чтобы затащить её в постель, хватило и часа, — лениво размышлял Павел, поглаживая Лизу по обнажённому бедру. — Тёлка она конечно классная. С годами совершенно не подурнела. Вот что значит щедрая мать-природа. Никаких операций, а на лице ни морщинки. Сиськи сочные, а не висят. Жопа большая, круглая, а целлюлита нет. Вся такая спелая, сбитая, но лишних жиров не наблюдается, — сыто оценивал Павел женщину, словно приобретённую на базаре кобылу.

Слушать восторженное, безостановочное бабье щебетание, после секса ему уже не хотелось.
— Пожалуй, надо пойти к друзьям. Первая ночь в отеле. Тёлку оприходовал, программу минимум выполнил. Теперь можно расслабиться и просто побухать с проверенными собутыльниками, — в очередной раз думал Павел, уже занеся Лизу в свой список лёгких завоёваний, и стремительно теряя к ней интерес.

Однако продолжить беспутное веселье в эту ночь в другом месте, Павлу было не суждено.
— На ловца и зверь бежит, — с радостью подумал мужчина, увидав с балкона, как по аллее бредут остатки его разудалой компании.
— Стой, раз-два! — скомандовал Павел здоровенному бугаю по имени Михаил, и поджарому брюнету Владу, копируя интонации своего армейского прапора.
— Пашка! Друган! Привет! — бурно отреагировали его друзья, обрадованные неожиданной встречей.
— А где остальная братва?
— Кто где. Разбрелись, — развёл руками Михаил.
— А нам вот скучно, — дополнил Влад.
— Что мы сюда, спать приехали?! — уже хором гаркнули, подвыпившие искатели приключений.
— Так давайте к нам! В гости! — изобразил из себя гостеприимного хозяина Павел.

В ожидании визитёров, Лиза заметалась, собирая разбросанное нижнее белье, оправляя постель и наводя порядок в номере.
— Паша, зачем нам сейчас эти выпивохи? — с лёгкой обидой зашептала она.
— Расслабься, Лизон. Всё будет хорошо! — не особо деликатничал Павел.

По восхищенным взглядам гостей, пожирающим смущенную Лизу, едва успевшую накинуть на себя короткий, шёлковый халатик, Павел понял, что его амурный подвиг оценён по достоинству.
— А мы не с пустыми руками! — радостно сообщили мужчины, выкатывая на стол, припасённую бутылку.
— Накрывай, Лизон, — игриво шлёпнул женщину Павел, ясно давая понять всем присутствующим о своих правах на самку.

Быстро соорудив «поляну», разомлевшая Лиза присела на краешек кровати, и взяла любезно налитый ей бокал.
— А ты мастер, Пашка! Быстро её уложил! — зашептал другу Михаил, когда они вышли на балкон, чтобы покурить.
— Долго ли умеючи, — ухмыльнулся в ответ Павел, с лёгким презрением наблюдая через полуоткрытую дверь за раскрасневшейся Лизой.

Несколько секунд мужчины курили молча. С балкона им было видно, как изрядно захмелевшая Лиза о чём-то с упоением вещает Владу. Женщина уже не замечала, как при каждом резком движении, норовит распахнуться её халатик, то, оголяя гладкие женские ноги, то, демонстрируя вываливающуюся спелую грудь.
— Смачная кобыла! Повезло тебе, друг! — ещё раз оценил женщину Михаил.
— А хочешь её попробовать? — неожиданно для самого себя спросил Павел.
— Шутишь?
— И не думаю!

Но Михаил ещё сомневался.

***
— Я танцевать хочу до самого утра! Как будто два крыла природа мне дала! Пришла моя пора! — заливисто пропела Лиза, пытаясь выполнить перед мужчинами причудливое танцевальное па.

Пол качнулся, а потом предательски ушёл у неё из под ног. Лиза ойкнула, и, не удержав равновесия, неуклюже упала прямо посреди комнаты, ослепив гостей розовыми, почти просвечивающимися трусиками. На игривое настроение женщины это не повлияло, и пока её поднимали, Лиза лишь пьяно смеялась, умиляясь галантности кавалеров, тащивших её на кровать.

Когда склонившийся над ней Павел принялся её целовать, Лиза сама подставила губы и приоткрыла рот, от души наслаждаясь моментом. Настойчивые мужские руки ухватились за её трусы, но вместо сопротивления, она лишь весело задрыгала гладкими ногами, отчего тут же лишалась белья, оказавшись беззастенчиво обнажённой. Уже не контролируя себя, женщина вдруг обнаружила, что пока Павел целует её в губы, Михаил деловито примостился меж обнажённых, раздвинутых ляжек.
— Недопустимо, ужасно, постыдно! — хотела сказать она, но тут рот Михаила впился в её влагалище, и последние остатки здравомыслия улетучились.

И без того влажная, она потекла так обильно, что испачкала лицо Михаила, застонала, задёргалась, раскрылась, словно раковина. Два пальца, запущенные ей во влагалище, энергично задвигались, имитируя фрикции мужского члена, окончательно лишая Лизу здравомыслия. Оказавшаяся во власти трёх пар мужских рук, она, словно разгоряченная кобыла, подкинула таз вверх, выгнулась, вставая на мостик, и засокращалась в сладких конвульсиях. Ей хотелось ещё, ещё, ещё и ещё.

***

У Павла было много женщин, но такой чувственной отдачи видеть ещё не приходилось. Строгая и серьёзная, не первой молодости женщина, вдруг, разом, на его глазах, превратилась в бешенную, текущую, неудовлетворённую самку.

Мужчины начали с ласк, но проснувшаяся в Лизе животная похоть не располагала к нежности. Упругое тело этой крупной, ухоженной женщины хотелось мять, терзать, сжимать, тискать грубо и жёстко без романтических сантиментов.

Не обладая большим интимным опытом, Лиза компенсировала своё неумение старанием, послушно повинуясь любой мужской прихоти.
— Встань раком! — командовал Павел.

Лиза тут же вскидывала вверх мясистую задницу, вставала на четвереньки и предлагала себя, ожидая, когда очередной партнер пристроится сзади и войдет в мокрое, горячее, возбужденное влагалище.
— Открой рот, дура! Соси же! Соси! — кричал Павел, не желая сюсюкать со шлюшкой, добровольно отдающей всю себя, без остатка, сразу трём мужчинам.

Лиза начинала сосать, причмокивая, с удовольствием, так будто имеет дело с детской бутылочкой, одновременно подстраиваясь под темп, того из мужчин, кто буравил её сзади. Её крутили и вертели, как куклу, а она благодарно принимала любые позы, раздвигая ноги, прижимая колени к груди, свешиваясь с кровати, или раздвигая собственные ягодицы.

Простыню, на которой терзали Лизу, можно было отжимать. Всё постельное бельё было насквозь мокрым от пряного, здорового женского пота, густой спермы и обильной смазки, вытекающей из развратницы.
— Дай ей по жопе, смотри, как она этого тащится!
— Она снова течёт, её невозможно удовлетворить!
— Ни одна профессиональная шлюха с нею не сравнится!

Оскорбительные, грязные выражения сыпались на Лизу со всех сторон, но вместо обиды, или возмущения, она лишь ещё больше заводилась, захлёбываясь от восторга.
— Дааааа! — бесстыдно кричала Лиза раз за разом, не приходя в полное сознание от нескончаемых оргазмов.

***

Весь следующий день Лиза отлёживалась в номере. Выходить на люди было стыдно. Как себя вести с Павлом и его компанией, не известно. Как продолжать безмятежный отдых, не понятно.

Лиза боялась себе признаться, что, находясь в добровольном заточении, она ждёт. Со страхом, стыдом и нетерпением. Ждёт Павла. Или хотя бы Михаила. На худой конец, Влада. Всех троих.

Нет, она ждала мужчин вовсе не для того, чтобы предаться очередной оргии, подобной той, от которой до — сих пор сладостно ныло всё тело.
— С подобными экспериментами покончено раз и навсегда, — была уверена Лиза. — Теперь необходимо решительно объясниться, чтобы в последующие дни не краснеть при случайных встречах на пляже или в отеле. Надо дать этим мужчинам понять, что в моём случайном грехопадении виноват алкоголь, но ничего подобного больше никогда не произойдет.

Так никого и не дождавшись, Лиза не вытерпела. На часах была половина десятого вечера. Порывисто вскочив с кровати, женщина приступила к сборам.
— Зайти ко мне в номер они не решаются. Значит, встречу их на ночном диско. Окачу равнодушием, дам понять, что теперь между нами дистанция, преграда, стена, — думала Лиза, подбирая себе наряд.
Платье, на котором остановился выбор, было лучшим в её гардеробе. Летняя, невесомая ткань плотно облегала высокую, нерастраченную грудь. Из под короткой юбки вызывающе выступали загорелые, тропические ноги. Несмотря на злоупотребления прошлой ночью, Лиза была чудо, как хороша.

Весь отель гудел ночным, бесшабашным, отпускным весельем. Компания Павла, расположившаяся на открытой, летней дискотеке, привлекала к себе внимание, шумом, гамом и пьяным ухарством. Бесконечная вереница сдвинутых столов, множество нетрезвых мужчин, и вьющиеся вокруг них стайки молоденьких, легкомысленных девиц.

Лизу никто не замечал. Не обращая на неё внимания, Павел оживлённо беседовал с какой-то юной особой, положившей свои тонкие, модельные ножки на свободный стул.
— Привет, Паша! — громко произнесла Лиза, понимая, что всё идёт абсолютно не так, как ей представлялось всего несколько минут назад.
— Привет, Лизон, — равнодушно бросил ей мужчина. — Если хочешь, то присаживайся к нашему столу.
— Но где взять стул? — с нажимом спросила Лиза, давая возможность Павлу, или другим мужчинам, проявить галантность.

К её досаде, никто даже не дёрнулся.
— Поищи в зале свободный стул, — поморщился Павел, вновь переключаясь на свою молодую собеседницу.

От обиды у Лизы перехватило в груди.
— Девушка, Вы позволите? — потянулась она к стулу, на котором держала ноги наглая девица.
— Нет! Здесь занято, — с легким вызовом улыбнулась та, всем своим видом давая понять, что разговор окончен.

Лиза отошла от столов. Первым позывом было развернуться и уйти. Или подождать пока кто-нибудь из мужчин прозреет, и, наконец, проявит рыцарские качества. Бесполезно простояв десять минут, Лиза двинулась по дискотеке, пока не нашла свободный стул. Проклиная себя, женщина поволокла его через весь зал к столикам, где расположилась компания.

Как раз в этот момент все дружно встали со своих мест и двинулись танцевать. Вновь оказавшись в одиночестве, Лиза наблюдала за танцующими. О том, чтобы самой пуститься в пляс, не было и речи. Давно не имевшая танцевальной практики, тридцатисемилетняя женщина мучительно стеснялась, не решаясь соперничать с молоденькими девицами.

Её рука невольно потянулась к щедрому рядку бутылок, громоздившихся на столе. Один глоток, второй, третий, алкоголь помогал пережить обиду.

Когда дискотеку объявили закончившейся, кто-то из девчонок с писклявой настойчивостью обратился к присутствующим за столом: — Ребята, девчата, пойдем на пляж!

Идею подхватили с пьяным энтузиазмом и задором, толпа повалила к пляжу. У Лизы оставалось лишь два выхода. Позорно удалиться к себе в номер, или плестись бессловесной тенью в хвосте, за развесёлой тусовкой.

Продолжая на что-то надеяться, Лиза выбрала второй вариант. Уже на пляже откуда-то возник переносной музыкальный центр, и снова начались танцы. Лиза по-прежнему, оставалась в одиночестве, будто бы была пустым местом. Никто не обращал на неё никакого внимания.

Исчерпав запас терпения, Лиза отошла от людей, и пошла к морю. Алкоголь давал о себе знать, и женщину изрядно штормило. Подогнув под себя ноги, Лиза опустилась на песок. В хмельной прострации она смотрела в ночную даль. Мерный шум прибоя, и ласковый шёпот набегавших волн, успокаивали.
— Скучаешь, Лизон?

Рядом с Лизой стоял Михаил. Не его она хотела видеть, не его ждала, не о нём думала, но сейчас, оказавшись в полном одиночестве, безумно обрадовалась и такой компании. Михаил прилёг в шезлонг и посмотрел на Лизу долгим оценивающим взглядом, а потом расстегнул ширинку и извлёк наружу вялый, розоватый член.

Прежде чем Лиза успела обозвать его ненормальным извращенцем, убежать, или дать по морде, Михаил ласково погладил её рукой по голове.
— Давай, милая, не скучай, пососи немного.

Лиза и сама не понимала, что побудило её потянуться к Михаилу. Обида на Павла, алкоголь, или вожделение, которое в ней разбудили прошлой ночью. А может быть благодарность Михаилу за то, что таким странным, унизительным, постыдным способом он, тем не менее, выказал ей своё внимание.

Так или иначе, она, расположившись в ногах у Михаила, приступила к минету. Делала это с лаской, нежностью, старанием. Когда член мужчины уверенно окреп, Лиза испытала чувство радости. Она заскользила губами по стволу вверх-вниз, стала раздувать щёчки, втягивая в себя толстый набалдашник, помогала руками, лаская Михаилу яички.

От её усердия тишина наполнилась сочным причмокиванием. На секунду она вдруг прервалась, по-собачьи взглянула на Михаила, и зачем-то робко спросила:
— Тебе нравится? Так хорошо?

Михаил был нерасположен к разговорам. Положив руку женщине на затылок, он властно вернул Лизу в прежнее положение.
— Не болтай, девочка! Продолжай!

Странно, но это не обидело Лизу. Она принялась работать ртом с удвоенным старанием.
— Значит, ему нравится! Я молодец! — мысленно похвалила она себя.

Рядом, всего в нескольких метрах от них, раздались веселые голоса.
— Миха, ты куда ушёл?

Лиза с ужасом узнала голос Павла.
— Ах, вот чем ты занимаешься, проказник! И Лизон тут как тут!

С обречённым чувством, Лиза отчётливо видела возникшие силуэты людей, расположившихся всего в нескольких шагах от неё. Застигнутая в коленопреклоненной позе, с членом во рту, Лиза пыталась найти решение, как себя повести, но ничего не могла придумать. Отстраниться от Михаила, вскочить и убежать было бы глупым. Яркая южная луна ничего не скрывала, и все прекрасно видели и лицо женщины, и её занятие, не оставлявшее никаких сомнений.

Спасения, помощи, или поддержки со стороны Михаила не поступило. Нетрезвый мужчина вовсе не был смущён тем, что вся честная компания имеет возможность наблюдать, как он, вальяжно раскинувшийся в шезлонге, даёт в рот, сидящей рядом, на песке, красивой, зрелой женщине, словно демонстрируя на ней свою власть и превосходство. Лизе ничего не оставалось, как продолжить минет, сосредоточившись на процессе настолько, чтобы любые мысли улетучились, спрятались, выветрились из головы.

Бегло оценив развернувшуюся картину, компания отдыхающих быстро потеряла к этому интерес, не видя для себя ничего нового. Очередная курортная шлюшка взялась отсосать на морском берегу, какая уж

инившись к уже подуставшему, но не сдающемуся, предпочитающему гулять до упора, коллективу.

Вместе с Михаилом она вернулась к его друзьям. Теперь её уже не игнорировали, как раньше, и было очевидно, что своё место в компании Лиза заслужила. Из незнакомой, пытающейся прибиться к отдыхающим, женщины средних лет, она превратилась в разбитную, привлекательную, готовую на всё бабу-давалку.

Кто-то протянул Лизе бутылку виски, и она жадно принялась глотать алкоголь прямо из горла.
— Я приучила себя думать, что все явления очень сложны, а ведь на самом деле они восхитительно просты, — спасительно для совести, ласково заговорил в ней хмель. — Строить прежнюю недотрогу уже поздно. Не проще ли отыграть свою новую роль до конца, получив удовольствие самой.

Пляж с шезлонгами и грибками, таящимися в ночи в ожидании рассвета, поплыл у Лизы перед глазами, а круговерть мелькающих улыбающихся лиц стала казаться радостной, дружелюбной, позитивной. Кто-то шлёпнул Лизу по заднице, кто-то ущипнул за грудь. Вместо негодования, она завелась, возбудилась, почувствовала истому внизу живота.

Хохочущие мужчины облепили Лизу, изображая дикие танцы племени мумба-юмба. Женщина оказалась плотно зажатой между несколькими парнями, словно начинка для сэндвича.

Кто-то не в меру расшалившийся потянул за бретельки платья, и оно предательски легко слетело с хозяйки. Теперь она стояла прямо посреди безумного хоровода, абсолютно беззащитная, оставаясь лишь в изящных босоножках и узких, тонких трусиках ярко-красного цвета.
— Совсем охренела баба! — презрительно прозвучал чей-то женский голосок, несправедливо и безапелляционно осуждая одну лишь Лизу.

Возможно, если бы она возмутилась, прикрикнула, оскорбилась, всё бы закончилось, но Лиза откровенно растерялась не зная, что делать. Она попыталась вернуть назад своё платье, но вокруг закипела пьяная, увлекательная игра «попробуй, отними». Пока Лиза, рискуя упасть, широко расставив руки, пыталась завладеть своей одеждой, разбушевавшиеся парни перебрасывали скомканное платьице друг другу, как заправские спортсмены. Пытаясь перевести всё в шутку, женщина с глупой улыбкой прыгала по песку за одеждой, будто за мячиком, бесстыдно тряся обнаженными сиськами, и колышущимися ягодицами. В какой-то момент, Лиза не удержалась на ногах, упала на колени, и застыла на четвереньках, не в состоянии встать.

Возможно, что будь на её месте, иная баба, вот так: по-пьяни, раскорячившаяся на песке, то это могло бы вызвать омерзение. Но высокая, статная, обладающая выразительной красотой и пропорциями взрослой женщины, Лиза, несмотря ни на что, вызывала желание.

В воздухе запахло напряжением, от мужчин забушевавшими гормонами, от женщин ревнивой неприязнью.
— Отведу эту пьяную дуру в номер, пока её не изнасиловали прямо на пляже, — громко продекламировал всем присутствующим Павел.

До номера Лизу пришлось волочить. Втолкнув её в комнату, Павел на долю секунды задумался, не уйти ли, выполнив обещание, но вид расхристанной, полуобнажённой Лизы уничтожил сомнения.
— Как же ты превратилась в такую блядь, Лизон, — буркнул себе под нос мужчина, вспоминая свою прежнюю, скромную одноклассницу.

Лиза будто бы очнулась, встрепенулась, словно готовая запротестовать, но тут же сникла.
— Пашенька, я знаю, ты меня уже никогда не простишь!!! — с внезапным прозрением прошептала женщина, заплетающимся языком.

Оспаривать её правоту, Павел не собирался. Зайдя в ванну, он достал с полочки увлажняющий крем, выдавил себе на руку, понюхал, оценил, и вернулся к Лизе. Слегка протрезвевшая женщина с выжидательно — виноватым лицом сидела на кровати, сомкнув свои круглые коленки.
— Вставай раком! — твёрдо произнёс Павел, с нажимом выговаривая каждую букву.

В ответ Лиза вздрогнула, словно её ударили, затрепетала, прикусила губу. Павлу показалось, что ещё чуть-чуть, и женское достоинство пересилит, но внутренняя борьба с собой закончилось для Лизы очередным поражением. Она с ногами забралась на кровать, оперлась на руки, прогнулась, встав на четвереньки с покорностью крепостной девки перед поркой.

Павел вытянул руку и захватил в ладонь мясистую женскую ягодицу, сжимая её пальцами сильно и непреклонно, наслаждаясь её теплом. Когда он неспешно, будто выполняет необходимую медицинскую процедуру, принялся смазывать кремом аккуратное анальное отверстие, женщина задрожала, но не возразила.

У Павла появилось ощущение, что она воспринимает происходящее, как наказание за своё блядство, не протестует, не противится, желая всё искупить, загладить вину, выторговать себе прощение. Член входил с трудом, постепенно, медленно, по миллиметру. Лиза зашевелилась, и глубоко задышала, как роженица в момент потуг.
— Ласкай себя, дура! Будет легче и приятней! — посоветовал Павел, не желая её калечить.

Исполнительная Лиза запорхала пальцами по клитору, и прямо на глазах у Павла её анус начал раскрываться, превращаясь из стянутого, целомудренного колечка в аккуратную, но явственную дырочку. В сознании у Павла промелькнули картины вчерашней оргии. После разговора с Лизой он уже знал, что она работает завучем в частной школе. Завуч — шлюха, которую в течение часа развели на секс, выебали втроём, пустили по кругу. От этих мыслей Павел вместе с презрением ощутил дополнительное, дикое, животное возбуждение. Жалеть и деликатничать с Лизой ему не хотелось. Он увеличил давление, и член проскользнул в Лизу до яичек, на всю свою глубину. Женщина взвыла дурным голосом, но не сделала не единой попытки освободиться, принимая свою участь.
— Сучка не постеснявшаяся отсасывать малознакомому мужику на глазах у загулявшей компании. Пизда без платья, прыгающая, как заведённая, с болтающимися сиськами, и голой жопой, — мысленно заводился Павел, увеличивая темп.

Лиза не выдержала его напора, рухнула на живот, но член остался в ней, и теперь Павел покрывал женщину, как кобылу, наслаждаясь, горячим телом, дергавшимся под ним. Чтобы было легче входить, он своими ногами, раздвигал её, словно тренируя Лизу перед соревнованиями по постельной гимнастике.

Когда он уходил, Лиза продолжала лежать, уткнувшись в подушку, словно неживая.

***

Если вначале празднование годовщины научного института проходило в нормальном, штатном режиме, то к позднему вечеру всё покатилось кувырком.

Вдрызг разругавшись с коллегами, профессор Петр Петрович Колесников влетел в первый попавшийся ресторан, где по-гусарски заказал бутылку водки.

Осушив почти половину, Колесников познакомился с ребятами, сидевшими за соседним столом, и скоро стал испытывать к ним такие тёплые, дружеские чувства, словно всю свою предыдущую жизнь провёл с ними в одном фронтовом окопе.

Вволю, покутив в ресторане, Колесников и его новые знакомые: Павел, Михаил и Влад, двинулись в караоке, где профессор неожиданно для себя обнаружил прекрасное знание репертуара Григория Лепса, что немедля, с гордостью продемонстрировал своим новым друзьям.

Потом была драка с какими-то наглыми субъектами, и Колесников с ещё большей неожиданностью для самого себя, умудрился срубить одного из своих противников прекрасным боксерским ударом, после чего его авторитет вырос до небес.

Чувствуя себя отважным гасконцем, Колесников в сопровождении трёх мушкетеров, отправился в частную сауну, где долго парился и также долго отмокал в бассейне, от души наслаждаясь приятной компанией.

Выйдя в очередной раз из парилки, и расположившись за изобильным столом, рассчитанным на самый изысканный вкус, профессор впал в приятное, дремотное состояние, и потому совершенно не обратил внимания на хитрые взгляды и перемигивания новых друзей.

Вдруг чья-то рука тронула Колесникова за ногу. Отпрянув назад, профессор заглянул вниз и с удивлением обнаружил полуобнаженную женщину, забравшуюся под стол. Из-за природной близорукости, лица её он не рассмотрел, оценив лишь роскошное облако белокурых волос, и спелые, налитые дыньки грудей. Намерения этой женщины были очевидны. С мягкой настойчивостью она тихонько раздвигала Колесникову ноги, проникаю под простынь, которой он прикрывался.
— Сюрприз, профессор! — в унисон заржали Павел, Влад и Михаил, радуясь произведенному эффекту.

Секундной промежки Колесникова оказалось достаточно, чтобы теплая, нежная рука женщины завладела его членом немедленно отозвавшимся на это самым решительным образом.
— Петь, ты сам час назад про тёлок болтал, — успокоительно улыбнулся профессору Павел.

Напрягшийся член Колесникова ходил в руке женщины вверх-вниз, и не справившись с возбуждением, мужчина остался сидеть на месте, лишь стыдливо натянув на колени длинную скатерть.
— Пока я парился, вы вызвали проститутку? — изменившимся голосом спросил ошеломлённый Колесников.
— Обижаешь! Специально для тебя пригласили нашу подругу! — ласково засмеялся Павел.
— Подругу… — бессмысленно повторил Колесников, чувствуя, как невидимая женщина касается члена губами.
— Давайте выпьем ещё раз за знакомство, — поднял рюмку Михаил.

Едва сдерживая хрип удовольствия, Колесников чокнулся со знакомыми. Продолжать общение, изображая невозмутимость, пока спрятавшаяся под столом блондинка насаживается ртом на его член было невыносимым, но одновременно по-авантюрному увлекательным.

Инстинктивно Колесников запустил руку под стол, и ему в ладонь прыгнула горячая плоть обнаженной женской груди, которую так приятно было сжимать, мять, и поглаживать.

Минет был таким умелым, что несмотря на опьянение, надолго профессора не хватило. После выброса спермы женщина ещё сильнее прильнула к члену, так что Колесникову стало ясно, она высасывает его сперму, глотает до самой последней капли.
— Успешно? — участливо осведомился Павел, заметив как напряжение Колесникова, сменилось облегчением.
— Уф, — протяжно выдохнул профессор, вызвав у присутствующих беззлобный приступ смеха.
— Лизон, вылезай знакомиться с нашим другом! — позвал Павел.

Колесников покраснел. Одно дело, когда какая-то призрачная особа творит своё дело под столом, и совсем другое столкнуться с ней взглядом.
— Видели бы меня сейчас высоколобые коллеги, — смущенно подумал про себя трезвеющий профессор.

Женщина завозилась и вылезла из под стола. В своём воображении Колесников невольно уже нарисовал её образ. Молодая, густо размалёванная девка с наглым, не отягощенным интеллектом, лицом. Вульгарная и хабалистая, не желающая ни учиться, ни работать. Кто ещё заберётся под стол в сауне, чтобы вот так, по свойски отсосать незнакомому мужику, пока он жрёт водку с друзьями.

Когда Колесников увидел перед собой свою бывшую жену Лизу, то едва не вскрикнул от потрясения.

***

Небо за окном смущенно розовело рассветными бликами, поэтому свет в квартире можно было не зажигать. Сидя в позе слушателя, опершись щекой на руку, Колесников жадно пил обжигающий кофе, украдкой поглядывая на Лизу, расположившуюся на истёртом диванчике.

Первые минуты в комнате висела тяжелая тишина, и окончательно протрезвевший Колесников уже проклинал себя за то, что вызвался проводить Лизу из сауны домой, а потом принял её робкое приглашение подняться в квартиру.

Наверное, надо было оставить, всё как есть, ведь недаром всю ночь они, словно заправские шпионы, так старательно скрывали своё многолетнее знакомство, но мучительная недосказанность, возникшая от странной встречи, пересилила.

По-видимому, Лиза понимала, какие чувства, мысли, эмоции наполняют её бывшего мужа, а потому сама начала говорить, нестройно, сбивчиво, словно на исповеди.
— Тебя, наверное, сейчас терзают мысли, была ли я такой же в браке? — с неожиданным вызовом спросила она.
— Терзают, — согласился Колесников.
— Нет! Никогда! — вспыхнула Лиза. — Помнишь, как-то ты спросил, сколько мужчин у меня было до тебя? Я тогда сказала абсолютную правду. Всего трое. А потом тринадцать лет лебединой верности нашему браку.

Колесников не возражал. В то, что его супругу все тринадцать лет брака сношают по саунам, словно подзаборную шлюху, не верилось.
— Это всё началось, полгода назад. С моего отпуска. Как? С чего? Почему? — задумалась Лиза. — Прости, но я не могу вразумительно ответить на подобные вопросы даже самой себе. Разве сейчас это важно?
— Не важно, — согласился Колесников, отгоняя от себя картину того, как ещё час назад его бывшую супругу драли у него на глазах.
— Теперь ты видел всех трёх моих любовников. Конечно, мне они не принадлежат. Паша ебёт всё что движется. Михаил женат. Влад не просто женат, у него двое детей. Но меня они не забывают, — со странным, порочным воодушевлением продолжала Лиза.
— Встречи с несвободными мужчинами это всегда непросто. Но особенно непросто, когда тебя считают шлюшкой, — горько усмехнулась Лиза. — Хотя я уже приспособилась. На особый комфорт, или внимание, я не рассчитываю, и вполне приучилась жить без этого. Самым быстрым и доступным вариантом для ребят, является минет в машине. Недалеко от школы, где я работаю, есть глухой тупик. Когда кто-нибудь из моих мальчиков проезжает мимо, то обязательно звонит мне. Я вылетаю пулей, сажусь в машину.
— Поначалу, я боялась, что моя рабочий гардероб будет их напрягать. Ведь я, как школьный завуч, одеваюсь на работу строго, и не могу позволить ничего фривольного, — вздохнула Лиза. — Но потом, я поняла, что это наоборот способствует. Отъехать на несколько метров, и прямо возле школы дать отсосать с виду серьёзной женщине, разве это не возбуждает дополнительно?

Колесников представил свою бывшую жену в белоснежной деловой блузке, и строгой юбке-карандаше, выскочившую с очередного педсовета, чтобы прямо на переднем сидении обхватить губами член, и насаживаться на него до глубины мужских яиц. Эта дикая картина действительно возбуждала.
— А мне за тринадцать лет ты почти никогда… — замялся Колесников, — Такого не делала. Даже в постели.
— Раньше не делала, милый, — мягко исправила его Лиза, и, вспомнив блондинку несколько часов назад, копошащуюся под столом, Колесников вынужденно кивнул.
— Тебе понравилось? Знаю, что понравилось! Ты был таким пьяным, я боялась, что мне придётся это делать долго, но ты быстро кончил. Правда, я молодец?

Встретившись взглядом с бывшей женой, Колесников отметил, что её глаза светятся лихорадочным блеском, а дыхание стало прерывистым.
— Я ведь теперь очень опытна. Специально смотрела порно. Тренировалась дома на фаллоимитаторах. Вот посмотри.

Лиза встала, и плавно покачивая своими круглыми бёдрами, дошла до шкафа, извлекая оттуда чёткое подобие полового члена. Ловким движением она пришпилила устройство к журнальному столику. Потрясённый Колесников сглотнул набежавшую слюну.
— Эти упражнения так заводят! — вернулась на своё место Лиза.

Против воли, Колесников представил, как его бывшая супруга возвращается домой после нелегкого трудового дня, состоявшего в педагогическом воспитании юных, неокрепших умов.

Наверняка, раздевается, полностью обнажая своё плотное, стройное тело. Хотя нет, возможно, надевает те самые, тонкие, прозрачные нейлоновые чулки, которые он когда-то подарил ей на день рождения. Достаёт из шкафа этот жуткий фаллоимитатор, и любовно устанавливает его на столике. Примеривается, встаёт на колени, старательно имитируя позу минетчицы, а потом, широко открыв рот, начинает облизывать его, плавно насаживаясь губами до основания.

От одних этих фантазий Колесникова охватил мелкий озноб.
— Я брала уроки стриптиза, — перечисляла Лиза с той гордостью, с которой раньше гордилась своими научными работами. — Когда мальчики вызывают меня в сауну, где мы встретились, то приказывают танцевать перед ними. В сауне вообще хорошо, ведь там пользуются не только моим ротиком, но и трахают по-настоящему.

Лиза мечтательно задумалась, а потом резко спросила, будто бы одумавшись:
— Ничего, что я тебе это всё рассказываю?
— Продолжай, — пробормотал профессор, не в силах избавиться от нездорового интереса к рассказу.
— Михаил и Влад познакомили меня со своими жёнами. «Новая подружка Пашки», именно так они меня представили, хотя по разговору, интонациям, и по виду их жён, я сразу поняла, что подразумевается, «новая шлюшка Пашки», — Лиза сделала паузу, стрельнув глазками в бывшего мужа.
— Они очень забавны, эти женщины. Ах, как холодны они со мной. Сколько презрения скрывается за их подчёркнуто вежливым обращением. Я уверена, что они — законные супруги, гордятся своим превосходством надо мной, уже не юной блядью, которую изредка поёбывает кабель Пашка.
— Разве знают они, что под столом, Влад, или Михаил, преданно поглядывающие на жен, каждую минуту норовят погладить меня по ноге. Постепенно наглеют, перемещают пальцы на внутреннюю поверхность бедра, тискает ляжку. Тонкие чулки передают мне тепло мужских рук. Я начинаю заводиться так сильно, что трудно усидеть на месте, и приходиться незаметно сучить ногами под столом, чтобы справиться с возбуждением. Благодаря разрезам на моих вечерних платьях, мужчины забираются рукой в самое нутро, и ласкают выбритую киску, пачкая себе пальцы в моём возбуждении.
— Разве известно им, что не только Павел, но и их драгоценные мужья, пользуясь различными невинными предлогами, поочередно закрываются со мной в мужском туалете. Толкают к стене, заставляя опираться руками, отставив попку, забрасывают подол на талию, и исследуют мою обнаженную промежность руками. Я очень люблю эти моменты, когда приходится стоять в раскорячку, чувствуя, как лёгкий сквознячок пробегает по попке. Теряя голову от возбуждения, я начинаю подёргиваться, вилять задницей, словно сучка, хвостом. Это является красноречивым знаком, того, что я полностью готова. Их жёны маются за столом, а в меня входят члены, толкаются во мне, дергаются, таранят всё моё естество до умопомрачения.

От этой картины, успокоившийся было, член Колесникова вновь призывно напрягся.
— А кроме этой троицы часто ли ты служишь «сюрпризом» для других, как это было в сауне? — хрипло поинтересовался профессор.
— Нет, нет! — горячо запротестовала его бывшая супруга, словно в ней проснулась стыдливость. — Раньше такого никогда не было! Мои мальчики никогда и ни с кем меня не делили! Да я бы и сама никогда не согласилась! Просто в этот раз, когда ты был в парилке, они дружно болтали про какого-то профессора, и я сразу вспомнила именно тебя! Захотелось пошалить. Потому я и залезла под стол. Как иногда причудливо складывается жизнь, — мечтательно задумалась Лиза.
— Но это же всё неправильно, ненормально, возмутительно! — вдруг распалился Колесников.
— Я могу понять, что ты хочешь секса, могу даже оправдать связи с женатыми мужчинами, в конце концов, бог тебе судья, но отчего всё так унизительно, по блядски, по животному, извращённо? Ты такая умная, красивая, интеллигентная женщина, зачем же всё так?

Лиза покраснела, но ответила быстро, давая понять, что уже давно пыталась разобраться в самой себе.
— В каждой женщине живёт шлюшка и мазохистка. Вопрос только в том, насколько велика площадь, которую они занимают. Видимо, моя внутренняя мазохистка заняла много, очень много, оттого-то теперь всё именно так, как есть. Иного, я уже и не желаю.

Забытый в прихожей мобильный телефон Колесникова, ожил, заполняя квартиру мелодичными переливами. Профессор вышел, и обнаружил, что ему звонит его новая жена Вера. Милая, домашняя, правильная. Ах, как нехорошо поступил он с нею, оказавшись в сауне с Лизой, столь неожиданно деградировавшей и превратившейся из нормальной женщины в похотливое, извращённое животное.

Колесников засобирался, заспешил домой, чтобы поскорей отчиститься от скверны, избавиться от наваждения, и в последний раз заглянул в комнату, где располагалась Лиза.

Его бывшая жена голая лежала на полу, утопая в мягких объятиях кашмирского ковра. Постанывая, она каталась по нему, широко разведя ноги и демонстрируя большую красную щель, приковывавшую внимание Колесникова против воли. Лиза медленно изгибалась, так, чтобы можно было видеть все детали её тела. Женщина играла с собой, лаская груди, затем скользя руками по бокам, добиралась до бёдер, и заканчивала массаж поглаживанием интимных складок.

Последний шанс Колесникова, на то чтобы целомудренно уйти, был уничтожен, когда, сунув согнутую руку под бедро, Лиза ввела указательный палец в свою щель, и начала проделывать там вращательные движения. Мужчина видел, как напрягаются мускулы её ног и зада, а дрожь выдает удовольствие, которое доставляют ей собственные ласки.
— Ёбанная сука! — зарычал никогда не позволявший себе бранных слов, Колесников, надвигаясь на Лизу.

Видя, что он сбрасывает штаны и встаёт на колени, Лиза подняла ноги вверх, так, чтобы освобождённый член уперся набалдашником в её щель. Желая лицезреть вид её полных ягодиц, Колесников закинул длинные ноги Лизы к голове, изломав женщину в причудливой гимнастической позе, и ввел член ей в вагину. Он ещё никогда не пробовал соединяться с женщинами, таким образом, и новое ощущение ещё больше усиливало страсть.

Перед тем как разгорающийся оргазм окончательно накрыл её, Лиза уже знала, что теперь к пока ещё немногочисленному списку мужчин, с которыми она превращалась в похотливую самку, добавился ещё один, и то, что это был её бывший, целомудренный, неискушенный муж, добавляло особой пикантности. Обратного пути у неё уже не было.