Семейное дело. Продолжение. Часть 5

На следующее утро Тимка проснулся рано. Матери рядом не было, зато с кухни разносились приятные ароматы горячего завтрака.
— Мам, доброе утро! — крикнул он.
— Доброе утро, сыночек! — ласково отозвалась мать. — Вставай, умывайся быстренько! Я такой вкусный завтрак приготовила!

Тимка поднялся с постели и, усевшись в кресло, включил телевизор. Переключая каналы, он натолкнулся на утреннюю гимнастику. Девушки в спортивных обтягивающих костюмах демонстрировали всем свою гибкость и лучезарные улыбки.
— Мдя… — буркнул, усмехнувшись, Тимка.
— Сыночек! Завтрак готов, иди кушать! — услышал он слова матери.
— Сейчас, мам! Иду! — отозвался он, продолжая смотреть программу.
— Завтрак остывает, молодой человек… — улыбнулась мать, входя в комнату. — Мамочка ждёт…

Тимка выключил телевизор и повернулся к матери.
— Да передача интересная была… — начал было он, но умолк.

Мать, улыбаясь и похотливо глядя в глаза, подошла к нему и, упершись своим животом, протянула ему тесьму от халата. Тимка машинально потянул за неё, и халат матери разъехался в стороны.
— По-моему, это гораздо интересней любой передачи… Ты не находишь? — томно растягивая слова, произнесла мать, и пошире распахнула халат, предоставив обзору свой большой, уже опустившийся беременный живот.
— Определенно… Давай-ка снимем твой халатик, мамочка… — произнес Тим, бесцеремонно раздевая мать.

Халат упал к ногам и Тимка хамовито наступил на него, ещё ближе придвигаясь к матери, обнимая и прижимая её живот.
— Ох… негодник… — улыбнулась мать, потрепав его за волосы. — Так и норовишь живот прижать. Сейчас уже аккуратней нужно… Думаю, на днях уже рожать буду…
— Хммм… — улыбаясь и продолжая прижимать живот матери, произнес Тим.

В этот момент мать опустилась на колени, норовя прильнуть к члену сына.
— Нееет… иди сюда… — прервал он материнский пыл, поднимая и увлекая её на диван.
— Ну, тогда ложись… — предложила мать. — Тебе определенно нужно слить, а то вон какой напряженный…

Тимка деловито улегся поперек дивана и расставил ноги. Мать, устроившись между ног стоя на коленях так, что живот лежал на её ногах, принялась поглаживать Тимкины грудь и живот, плавно спускаясь к члену.
— Знаю я вас, мужиков… — приговаривала она, улыбаясь. — Мужик должен «пустым» ходить, тогда он добрый…
— Хорошая заповедь шлюхи… — вальяжно произнес Тим.
— А что тебе шлюхи? — засмеялась мать. — Между прочим, очень грамотные женщины. Уж, что касается «клиента», то это их хлеб, и они прекрасно знают, как его ублажить.

Тимка ощущал приятную истому в теле, и этот разговор с матерью, абсолютно свободный, лишенный всяких табу, подогревал общую страсть.
— А как ты стала женщиной? — внезапно спросил Тим.
— Хм… — смутилась мать. — Ну… как… ? Хм…
— Да, — продолжал Тимка. — Сколько тебе тогда было?
— Хм… как… Жили мы тогда на Украине, в Харькове. Бедно жили. Училась я в ПТУ. А на каникулах решила матери помочь. Устроилась по блату на молокозавод бидоны мыть. Там влилась в коллектив, одни бабы. Вот и наслушалась от них много чего про «взрослую» жизнь. А тут как раз делегация партийная как-то приехала. Ну, меня один из делегации приметил и к себе в гостиницу пригласил. Тогда я впервые вино попробовала и закуски всякие вкусные. Ну, выпили мы с ним… Чувствую, он ноги мне раздвигает, а у меня звон в ушах и пелена на глазах. Проваливаюсь куда-то… Дальше помню только его улыбающееся лицо, боль между ног… «Ай, тыж моя хорошая!» — говорит он. «Всё было просто чудесно! Никогда такого наслаждения не испытывал… Молодец!» Застегнул себе ширинку, вытер мне промежность полотенцем, положил 50 рублей на тумбочку у кровати, поцеловал и уехал с делегацией. Вот такая «романтическая» история…
— А он в тебя кончал? — спросил Тимка.
— Нет, — улыбнулась мать. — Он спускал на меня, но я уже была «образованная», поэтому пулей бросилась в душ и отмывалась-отмывалась… Потом плакала… но деньги взяла и все отдала матери. Хоть денег дал, а других, как бабы мне потом рассказывали, просто так драли. И многие после этого в положении оказывались, аборты делали. Такая уж наша бабья доля…

Сын с интересом слушал её рассказ и как-то зло улыбался. В этот момент руки матери активнее заходили по телу сына и член Тимки оказался у матери во рту.
— Ммм… — замычал от блаженства он. — Чудесно, мамочка…

Мать ласково заглотила член и языком ласкала головку, проявляя превосходное мастерство. Член упирался прямо в горло, и горячее дыхание обжигало головку.
— Так он тебе целку порвал? — возбужденно спрашивал сын.
— Дддааа… — освободив рот, отвечала мать. — И хорошо так порвал, кровило меня тогда не слабо… Тебя это возбуждает?
— Оооч… — начал было Тимка, но вновь набросившаяся на член мать, сбила его дыхание и он не окончил фразу.
— Ммм… — рычала мать, делая минет. — Ддааа… он мне тогда сильно порвал целку и я стала женщиной в девятом классе…
— Оооо… дддааа… — возбужденно рычал Тим. — Ддаа… мамочка, да! Ты ж моя хорошая…
— Ой… — произнесла мать, вновь освободив рот. — Скажи еще раз.
— Ты ж моя хорошая… — улыбаясь, произнес сын, глядя на мать. — Всё было просто чудесно! Никогда такого блаженства не испытывал… Молодец, девочка!
— Оммнн… — закрыла глаза мать и сжала свои соски. — Аааййй… словно в юность вернулась… Мммм… ннннААААййй…
— Да… хорошая моя… — продолжал сын. — Ну-ка, садись на меня! Хочу снова «порвать» твою целку…
— Ой… — рассмеялась мать и, плавно поднявшись, залезла на диван. Сексуально перекинув свою ногу, она оказалась между ног сына. — Да, сладенький мой, сейчас… только мамочка там уже все «порвала», пока вас с Танькой рожала…

Направив напряженно стоящий кол сына в своё текущее влагалище, мать взвыла от блаженства, когда его головка уперлась ей прямо в матку. Тимка почувствовал обжигающее нутро возбужденной матери и застонал. Его воспаленный мозг рисовал различные картины неведомого. Ему казалось, что он уже вышел из своего тела и невесомо парит над всей этой картиной. Мать, возбужденно дыша, стала ритмично насаживаться на член, смакуя каждое проникновение сына и соприкосновение лобков. Тимка при каждом касании матки млел и улыбался. Шейка словно целовала его там внутри, в благодарность за доставленное блаженство.
— Оооммннн… Ты трахаешь, как твой отец… тоже норовишь… поглубже… — простонала мать. — Членом прямо в матку упираешься… он у тебя большой такой… А ведь когда-то маленьким… писюном был… на горшок сажала… а теперь… АААййй… входи в меня, сыночек! Дда… трахай меня!… АААйййй… Ма-моч-ки-и-и…
— Ддаааа… Я вхожу в тебя, мамочка! — возбужденно отвечал Тим, ритмично входя в мать. — Членом достаю твою матку… я обожаю тебя трахать, мамочка… Ооо-ой, тыж моя хорошая! Ну, каааа… йф…
— АААммммннн… ОООууу… — ныла мать, крутя головой. — Кобель ты мой… ненасытный… ко… бель… АААййй! ООООфффф… Фффф… УУУмммм… ННН… ннАААййй!
— Да, я кобель, я трахаю свою мамочку… — ухмыляясь, а затем уже твердым тоном произнеся. — Так, теперь садись на раскорячку, как вы там сидите, когда ссыте…

Мать, возбужденно дыша, покорно согнула ноги и уперлась руками сзади о колени сына, давая Тиму обзор своей раскрытой пизды.
— Оооуууффф… ОООммм… посмотри… как у меня там… всё… хлю… па… ет… ООууфффф… — кряхтела она, продолжая насаживаться на член. — Тебе видно, сыночек?
— Мммм… — радовался Тим. — Вижу, мамочка! Какая разработанная у тебя пизда… розовенькая такая… Иди ко мне… да, вперед… насаживайся полностью на мой член… Только секундочку подожди… Давай, садись!

С этими словами он положил свою руку к себе на лобок, пальцами удерживая член. Таким образом, когда мать подалась вперед, её живот целиком лег Тиму на вытянутую руку, а его пальцы ощутили её влажную щель.
— ОООййй… сыно… ООчек, осторо… ОООжнее! Не сжима… АААй так клиторрр… Оууу… йййААААйййй! Оооййй… ненасыт… ный ка… акой… ААААйййй!

Тимка в возбуждении с силой сжал напряженный клитор матери, который почти на сантиметр выпирал над половыми губами. Вдобавок тяжелый, лежащий на руке беременный живот, добавлял возбуждения и разврата. Вдоволь наигравшись с клитором, Тим перевернул ладонь. Теперь живот плюхался прямо в неё, и сын ощущал насколько тяжелым и твердым он был.
— Хммм… Да, тяжело вам, бабам, ходить, с беременным пузом… — вальяжно произнес он.
— Ддддааа уж… уууфффф… всё ради вас, детки… фффф… — простонала мать, опускаясь на сына.

Живот плюхнулся Тиму на ладонь и в этот момент он ощутил шевеление плода.
— Оуффф… — простонала мать, улыбнувшись. — Ну… чувствуешь? Сестренка твоя младшая пинается…
— Ддаа! — возбужденно ответил Тим. — Вот… еще раз чувствую… Так классно!
— Уууммм… ффф… — продолжая насаживаться, стонала мать, держась за низ живота. — Оохх… НннААА… ммм…
— Остановись пока… посиди с членом внутри… — приказал сын. — Хочу посмотреть на твоё молоко, мамочка!

Мать остановила свои «безумные скачки» и левой рукой начала массировать свою грудь, правой рукой она продолжала сжимать низ живота, постанывая при этом.
— Да она у тебя уже помассирована! — резко произнес сын. — Вон сколько прыгала… Давай, покапай на меня молочком!

Мать стала медленно сжимать и оттягивать свою грудь. После нескольких давлений выступило молозиво и стало капать на Тимку.
— Да, это классно! — обрадовался Тимка. — Давай еще! Опустоши свои груди!

Капли молозива стекали по рукам матери и попадали на живот сына.
— Ещё-ещё! — подстегивал он мать. — Вон сколько его у тебя… выдаивай его, корова…
— Все вы мужики… кобели… УУУффф… ннАААййй… — стонала мать, оттягивая сиськи и извлекая молозиво.
— Смотри, как раскраснелось твоё вымя! Действительно коровье… — улыбался в ответ Тим, а затем твердо произнес. — Ладно, дорогая, хватит доиться… Теперь откидывайся назад, как раньше… Приподнимись… да, вот тттааакк… Постой-ка вот так…

С этими словами мать приподнялась, и член вышел из влагалища.
— Стой так! — повторно произнес Тимка, подкладывая себе под спину подушку и обхватывая «вышедший» член.
— Теперь садись… Полностью! — твердо произнес он, смотря вниз на свою руку с членом.

Мать стала медленно опускаться, и сын почувствовал, как постепенно его рука вместе с обхваченным членом стала входить в неё.
— Оооууу… ффф… — застонала мать, продолжая опускаться. — НННаааайййй… Мммм…

Беременный живот полностью лег на живот сына. В тоже время сжатая ладонь Тимки вместе с членом полностью погрузилась в недра матери.
— Вот ттаааккк, дорогуша… — деловито произнес Тимка, поворачивая внутри свою руку, размещая её под членом.
— ОООййй… сыночек… ННННаааайййй… — стонала мать.
— Ддааа, мамочка… хорошо… очччень хорошо… — деловито и холодно произносил сын, начиная энергично ебать мать, поднимая и опуская свой низ живота.
— О… ОООййй… У… УУффф… О… ООххх… — стонала мать при каждом новом толчке сына. — Чув… ству… ешь… ма… аатт… куу… ?

Сын рукой уже давно ощутил опустившуюся и ощутимо расширенную шейку матки. Он прижал её к своему члену и, совместно обхватив и член и шейку, совершал фрикции. Внезапно даже для самого себя его член разрядился мощным потоком спермы.
— ООООйййй… МАМОЧКИии… ! — закричала мать, почувствовав, как горячая струя ударила ей прямо в шейку, а потом она шептала. — Хороший… ты — лучший… мой… только мой… ОООмммм… уууффф…

Тимка чувствовал, как сокращается влагалище. Он опустил свои ягодицы на диван и, высунувшаяся рука из влагалища, освободила выход скопившейся сперме. Она хлынула потоком, вобрав в себя попутно любовные соки матери.
— … Ну, … силен ты, … поросенок… Завидую… твоей будущей жене… измотал меня… всю… — возбужденно дыша, произнесла мать и перевела ноги в классическую позу «наездницы», откинувшись назад…

Часы показывали 9:45. Любовники нехотя поднялись с дивана, простынь которого была обильно залита спермой.
— Ты, мой хороший… — улыбалась мать, целуя сына. — Всё было просто здорово, спасибо тебе!
— Тебе спасибо, мамочка! — улыбался Тимка. — Ты у меня самая классная!
— Наспускал-то сколько! — смеялась мать. — Значит, я еще того… могу?
— Да, что ты, мамочка, — лукаво улыбнулся сын. — Ты еще сто очков вперед всем этим…

Они обнялись и вместе направились в душ и вскоре вышли оттуда чистые и довольные.
— Я, лично, проголодался… — сказал Тим. — А ты?
— Ой, сынок, мы тоже. — улыбнулась мать, поглаживая свой живот. — Пошли завтракать?
— С удовольствием. Что там у нас?
— Курочка с рисом, как ты любишь.
— Ух ты! Мамочка, ты прелесть! — обрадовался сын, и они приступили к завтраку.

Сын уплетал всё со скоростью молнии. Мать ласково смотрела на него и улыб

е не услышала, как закрылась дверь после его ухода. Поэтому, когда вдруг раздался звонок, она произнесла:
— Тима, сынок! Открой, пожалуйста!

Но Тима не было. И повторный звонок заставил её выключить воду и пойти открывать, решив, что он что-то забыл, поэтому вернулся.
— Забыл что-то? — произнесла она, подходя к двери и машинально её открывая.

Каково же было её удивление, когда на пороге она увидела Кирилла.
— З… зздравствуйте… — поздоровался Кирилл, смущенно отводя взгляд от матери.
— А, здравствуй, Кирилл! — ответила мать. — Проходи, только Тима нет, он в магазин поехал только что.

Кирилл вошел, держа в руках пакет.
— Это в… ввам… — протянул он пакет матери, стараясь отвести от неё взгляд. — Просили передать.
— Что это?
— Мне сказали нужно передать… кассету.
— В смысле? — не сразу поняла мать.
— Ну, отцу позвонил знакомый и попросил передать кассету по этому адресу.
— А, ну, поня… — начала было мать, заметив взгляд Кирилла, временами падающий на её живот. Вот он вновь посмотрел на неё, точнее, на него и быстро отвел взгляд.
— С… спасибо, Кирилл. — поблагодарила мать, беря сверток и с интересом глядя на него. — Ты завтракал?
— Да, спасибо, я уже поел… мне пора… — ответил Кирилл.
— Куда пора? Давай хоть чай попьешь? — улыбалась мать.
— Ну, чай… можно… — ответил гость, отводя от матери взгляд.
— Ну, вот, так уже лучше. — сказала мать. — Проходи, руки мой. Вытирайся любым полотенцем, а я чай налью.

Кирилл пулей влетел в ванную и закрыл дверь, учащенно дыша. А мать прошла на кухню и… только здесь, когда взгляд её упал на стул, она с ужасом обнаружила лежащий на нем халат. Да, на ней в самом деле не было халата!
— Боже мой! — прошептала она. — Что же он… Бедный мальчик! Хотя…

Она прокручивала ещё раз этот момент встречи и… рассмеялась.
— Дура я дура! Ещё удивлялась, чего это он пялится на меня! Ну, дура-баба! Представляю что он там себе насочиняет… Бедный!

Но также внезапно она осеклась. Неожиданная дьявольская и настойчивая мысль овладела ею.
— Почему «бедный»? — спрашивала она себя и сама же отвечала. — Он — мужчина! Чтоже я… с сыном могу, а с этим нет? Нет… могу и с этим! И ничего мне никто не скажет! Ммм… а как он на меня смотрел!

Её рука машинально легла на живот и, ощутив свою девятимесячную ношу, принялась гладить его.
— А не буду я одеваться! Не хочу! — капризно улыбнулась она. — А там… а что, интересно, будет?

Кирилл вышел из ванны и смущенно, крадучись, проследовал на кухню.
— Умылся? Ну, садись, я уже чай наливаю. — ласково, без тени стыда, произнесла мать.

Кирилл сел, потупив взгляд в пол, изредка посматривая в никелированный кофейник, стоящий перед ним. Он видел мать Тимки, которая стояла, повернувшись к нему спиной, и наливала чай. Он осторожно повернул голову… О, Боже! Так близко видеть взрослую женщину… с широкими бедрами и шикарным телом… в этих белых обтягивающих трусиках, ажурном лифчике, ему не доводилось ни разу! И, к тому же, это была мать его друга-однокурсника! Он хотел уже отвернуться, но внутри него словно заклинило пружину, и он продолжал оставаться в таком положении. В этот момент у матери выпала ложка, которой она размешивала сахар. У Кирилла всё сжалось, но сил отвернуть голову просто не было! В добавок, мать медленно, словно смакуя свои движения, нагнулась за ложкой… В этот момент взгляду Кирилла предстало ТО, что делает всех мужчин безбашенными перед женщинами. Мясистые складки половых губ дерзко впились в ажурные белые трусики, выпирая и показывая, насколько они налитые перед родами. Мать словно не сразу увидела упавшую ложку и, поэтому слегка расставила ноги в стороны и присела, поднимая упавший предмет. Затем она также медленно поднялась, как ни в чем не бывало. Кирилл судорожно развернулся к столу и смотрел в кофейник. Он увидел, как мать развернулась, поправила груди, вываливающиеся из лифчика, а затем, взяв две чайные пары, прошла к столу со словами:
— Ну, вот и чай! Заждался?
— С… спасибо… — промямлил Кирилл, беря из её рук чайную пару.
— Осторожно только! — предупредила его мать. — Очень горячий…

Но было уже поздно! Кирилл нервно отхлебнул из кружки кипяток и, дернувшись, пролил его себе на брюки.
— Мммм… — застонал он.
— Ой, миленький… больно… больно, я знаю… — мать бросилась к нему и полотенцем стала вытирать брюки. — Снимай их! Давай посушу!

И Кирилл, недолго думая, снял брюки. И, лишь когда они были на полу и мать подняла их, то сообразил, что остался в одних трусах… Пытаясь прикрыться, он судорожно потянул брюки из рук матери, крепко держащей их.
— Ну… ну-ну… расслабься. — глядя на него и улыбаясь, говорила мать. — Не нужно стесняться. Что я вас, мужиков, в трусах не видела?

Кирилл отпустил брюки, а мать унесла и повесила их на балконе. Вернулась она веселая, приятно улыбающаяся.
— Представляешь, как назло нечего дать тебе надеть, всю одежду постирала…
— Да ладно… — уже смелее и как-то безнадежно произнес Кирилл. — У вас тоже вроде как…
— Да уж, — засмеялась мать, оглядывая свой лифчик и трусики. — Теперь мы в равном положении.

Наконец и Кирилл улыбнулся в ответ на слова матери Тима.
— Попил чайку, называется… — засмеялся он.
— Ты прости меня, дуру! Налила кипяток, не остудила… — произнесла мать, подходя к нему, нежно прижимая его голову к своему животу и теребя волосы. — Мальчик мой…

Кирилл ощутил приятный аромат женского тела и упругость беременного живота. Организм молодого самца забурлил и без того напряженный член завибрировал и… выстрелил в трусы, извергая накопившуюся сперму. Мать с удовольствием смотрела за этим процессом и лишь сильнее прижимала его голову к животу.
— Чщщ… кончай-кончай, дорогой… Давай… — шептала она. — С природой не поспоришь…

С этими словами она почувствовала, как правая рука Кирилла обняла её ягодицы, а левая поглаживала и слегка надавливала на лобок, плавно опускаясь к половым губам.
— Ой… какие у тебя руки ласковые… — прошептала она. — А, может, вот так… так удобнее будет?

С этими словами она подняла свою правую ногу, и поставила её Кириллу на коленку, повернув в сторону и давая большую свободу и обзор. И в тот же момент мужская рука уже поглаживала промежность. Рука поднималась до низа живота и плавно скатывалась в пространство между ног, при этом мать чувствовала возбужденное надавливание. Она смотрела на него сверху вниз, как смотрит королева на своих приближенных, обожающих её, но не имеющих возможности приблизиться, — снисходительно и лукаво.
— Ну, как? Нравится? — прошептала она, теребя его волосы.
— Может, снимем трусики? — внезапно услышала она в ответ.
— Хмм… пожалуй… они мне и так уже давят…

Мать отпустила голову подростка и, опустив ногу, эротично положив руки на пояс, игриво произнесла:
— Ну… Снимай их!

Руки Кирилла, немного трясущиеся от возбуждения, потянулись к трусикам матери.
— Смелее… мальчик мой… — шептала она, возбуждая его. — Сними их с беременной женщины… они уже такие влажные…
— Мммннн… — зарычал Кирилл, овладевая собой и борясь со своей робостью.
— Тигр мой… — услышал он из уст матери. — Ну… вот таакк…

В этот момент мать взяла его руку и вместе со своей рукой принялась снимать бельё.
— Посмотри, какие у меня губки уже влажные… — произнесла она, когда трусики уже были спущены. — Потрогай там… они такие припухшие…
— О, это точно… — уже спокойнее произнес Кирилл. — Ммм… такие пухленькие!

Его рука, освободившаяся от материнской «опеки» с упоением легла на мясистые губки матери, ощутив при этом обильно текущую смазку. Пальцы погрузились между губ и раздвинули их.
— Ё… — только и сумел произнести он, ощутив столь обильную смазку.
— Да, мальчик мой… — поняв его реакцию произнесла мать, смеясь. — … вот такая у меня большая девочка… Поди, не девочка уже…

Мужские пальцы ловко работали с материнской пиздой и следующим объектом исследования стало влагалище. Провалившиеся три пальца заставили парня открыть рот и вскрикнуть:
— Вот это дырка! Вау! Превосходно…
— Нравится? — ласково спросила мать, помогая указательными пальцами своих рук раскрыть половые губы, давая полный обзор гостю.
— Ддд… дааа… — протянул Кирилл, сглотнув слюну.

Его пальцы, обильно покрытые материнской смазкой, продолжая исследование, наткнулись на бугорок внутри влагалища.
— Оооуууффф… — застонала мать, когда пальцы коснулись шейки. — Шейку трогаешь, про… каз… ник? УуууФФФ… поня… тно всё с вааа… ми, моло… дой чело… век.
— Может… в постельку? — внезапно спросил Кирилл.
— Ммм… пошли, мой хоро… ший… ляжем… — улыбаясь и увлекая его за собой, отозвалась мать.
— На кровать, или на диван? — уже бесцеремонно спрашивал «заведенный» гость.
— На кроватку…
— Вы здесь спите? — спрашивал он, входя в комнату.
— Слушай, может быть на «ты»? Или… Просто я чувствую себя как-то неловко. — произнесла мать, повернувшись к гостю.
— Без проблем, на «ты» так на «ты»! — с готовностью ответил Кирилл. — Ты здесь спишь?
— Да, это моя комната.
— А Тимка где? — сразу спросил он.
— В зале, на диване.
— Ну и пошли на диван, там места больше… — предложил гость.

Мать с интересом посмотрела на него и уставилась с изучающим взглядом. Некоторое время в квартире стояла тишина, нарушаемая только радио. Кириллу было неловко, когда на него смотрела мать, но он взял себя в руки и, поборов нерешительность, взял её за руку.
— Пошли! — сказал он и увлек её за собой из комнаты.
— Какие же вы, самцы, собственники! — смеялась она. — Я недавно смотрела «в мире животных», так там рассказывали, что у львов каждый новый самец заново перетрахивает всех самок, чтобы вывести семя предыдущего самца. Ты хочешь подсознательно переплюнуть Тимку?

Вдруг мать осеклась и закрыла себе рот, понимая, что сболтнула лишнего. Кирилл, немного обескураженный таким откровенным заявлением, приостановился, совершенно сбитый с толку.
— В каком плане «переплюнуть»? — задал он вопрос.
— Ну… — начала мать. — Не обращай внимания, это бабский треп… просто.

Однако, гость уже сверлил глазами мать. А раскрасневшиеся щеки и слегка выступивший пот на лице выдавал в ней, что всё сказанное правда.
— Обалдеть! Это правда? — удивленно подняв брови, произнес Кирилл. — Ты трахалась с Тимкой?

Мать смотрела на него и не знала что и как ответить. Эта чертова несдержанность, спорхнувшая с губ… Сейчас еще разнесет по городу, институту… А городок-то у нас маленький. «А о чем ты раньше думала, дура, когда на речку с ним под ручку ходила? Тогда тебя это, вроде, не беспокоило… « — мысленно задавала она вопросы себе и не находила ответы. Видя нерешительность гостя, она решила действовать. Резко подойдя к нему, с лукавой ухмылкой она произнесла:
— А тебе не всё равно? Или я не баба по-твоему? Что-то вас, мужиков, тянет именно к таким развратным, как я. Вот только настоящий мужик особо неразговорчив и трепать понапрасну языком не станет, а уж я постараюсь не разочаровывать его сейчас и в будущем… Подумай, мой тигренок!

Кирилл смотрел в эти бездонные искрящиеся глаза, эту широко открытую добродушную улыбку, ощущал, как мать своей рукой кладет его руку на свой живот.
— Да я, вообще-то, не болтун… И умею ценить женское внимание… — улыбнулся он в ответ.
— Спасибо тебе, дорогой. Я и не сомневалась в тебе.
— Ну и как оно? Того стоило? — улыбаясь, спросил гость.
— Однозначно! Таких оргазмов у меня даже с мужем никогда не было, а уж он у меня ещё тот развратник.
— Ну, тогда… На диванчик?
— Как скажешь, тигренок! Знаю, что мама вас с отцом бросила в Германии и с немцем уехала. Так что я теперь и твоя мамочка тоже…
— Вот это здорово… — засмеялся Кирилл. — Давно хотел бы я свою мамочку оттрахать за такое, да она больно далеко.
— Хмм… вот и случай тебе представился! — засмеялась мать. — Трахай меня, как тебе захочется. Только с животом осторожнее!
— Знаете, — начал Кирилл, — я, пожалуй, в душ…
— Давай, тигренок, а я пока постелю нам.

Через несколько минут, чистый и довольный, Кирилл вышел из ванны и поспешил в зал. Там его уже заждалась мать, обнаженно лежавшая, на атласной простыне.

(продолжение следует)