Рожденственский подарок

Встав утром после рождественской ночи, которую они провели в гостях, майор Наливайко усердно брился в ванной. Не успел он наложить толстый слой пены на свое изрядно помятое бессонной ночью мрачное лицо, как рядом с его физиономией в зеркале появилось личико жены.
— Хочешь тоже побриться? – хихикнул муж и мазнул ее кончик носа кисточкой с пеной.
— Кошелек пропал, — на глазах женушки навернулись слезы.
— Чей? – насторожился муж.
— Мой, — первая слезинка уже была готова капнуть.
— Ну, и?…
— В нем были те деньги, милый, что ты дал на туфли…
Наливайко мужественно сжал зубы, так как «тех» было ровно тысяча.
— Где?! Когда?! Как?!- зашатался он у зеркала.
— Наверное, вчера в троллейбусе вытащили, — всхлипнула жена, — я же говорила, что надо было брать такси…
И тут Наливайко вспомнил, что около жены действительно отирался какой-то подозрительный тип.
— Это тот, который лип к тебе сзади?
— Так уж и лип. Он просто прижался, когда водитель тормознул. Инерция…
— Дороговатая, — муж смахнул кусочек пены с кончика своего носа.
— Так что же делать?! – продолжала стенать жена, заламывая руки.
— Ладно. Не сыпь мне соль на рану. Решим…
… Когда он, чисто выбритый и сдобренный одеколоном, вышел из ванной комнаты, то увидел супругу, сидящую на стуле в позе Аленушки, оплакивающей своего непутевого братца.
— Не убивайся так, — положил он руку на ее плечо, и тут же почувствовал, как прокравшаяся в сердце жалость вот-вот выдавит из его заначки аналогичную сумму. Жена смотрела на мужа глазами нашкодившей собаки, которую собираются вышвырнуть за дверь. Муж ушел в свой кабинет и принес деньги.
— На и не стони…
— Откуда?! – у жены от удивления брови выгнулись дугой.
— Да, так. «НЗ». Насобирал при случае…
— Нет! Такую жертву я не могу принять. Ты же на новую машину собираешь…
— Соберу еще. Бери, пока не передумал…
— Милый! Ты снял с моей души тяжкий камень, — чмокнула она его в надушенную щеку и быстро смахнула деньги в бездонный карман халата.

Не успела дверь закрыться за ушедшим мужем, как повеселевшая женушка тут же кинулась к мобильнику:
— Леша! Приходи. Мой козел ушел в свой автобат самовольщиков ловить. Обещал быть только к вечеру.
Вскоре в прихожей раздался желанный звонок. На пороге, разглаживая усы, в позе Мефистофеля застыл прапорщик Хижняк.
— Наше вам, любимая, Софочка, — обнял он за талию прильнувшую к его груди майоршу.
— Давай бегом в спальню, любимый, — потянула она его за руку к знакомой двери. Хижняк по пути стал раздеваться. Вскоре он обнимал в кровати любимую женщину, щекоча ее клитор. От такой ласки Софочка таяла, как мороженое во рту. Когда между ножек стало мокровато, она нырнула к ногам любовника, бороздя подбородком его тело, пока ее рот не наткнулся на его «Бойца» уже давно стоящего по стойке «Смирно», словно часовой у знамени части. Нежные губки женщины с жадностью прильнули к его головке, словно к живительному источнику в жаркой пустыне. Она была «Королевой минета» в гарнизоне, так как никто из офицерских жен не посещал курсы «Тайского массажа», где при желании можно было научиться всем секретам и тонкостям по части секса. Поэтому, когда ее губки наехали на головку «Бойца» и стали потихоньку опускать его кожицу все ниже и ниже, пока она не уперлась в подрагивающие от нетерпения яички, сексолюбивый прапорщик едва не выстрелил ей в рот первым залпом спермы. Видя его напряженные ноги,

r /> Любовник еще никогда не видел свою дорогую Софочку в таком экстазе. Он «скакал», как мог, боясь сломать шейку своему «Мальчику», что, безусловно, не осталось бы незамеченным его ревнивой женой при очередном вынужденном половом контакте. Видя, что «Конь» сачкует, наездница перешла к более изощренному способу разжигания чувств, делая ягодицами круговые движения.
«Во! Видит бог, свернет шею моему «Мальчику» чертова баба!» — ругался про себя прапорщик, стараясь умерить сексуальный пыл любовницы, прижимая ее ягодицы со всей силой к своему тазу. Но и это ему не помогло. Софочка с такой силой наделась на него, сжимая, что было мочи внутренними мышцами его «Малыша», чего тот не выдержал и уже не бойкой струей, а тихой слезой стал плакать внутри ее ненасытного чрева.

Завершив процесс, прапорщик не стал больше рисковать своим здоровьем и стал натягивать трусы.
— Ты куда? Мы еще и часу не порезвились, а ты уже ходу?!
— Дела. Знаете, Софья Михайловна, служба. Труба, понимаешь, зовет…
— Да брось ты, Петр, пудрить мне мозги. Так и сказал бы, что не по Сеньке шапка, — усмехнулась нахалка, похлопывая ладошкой по своему волосатому лобку, на котором красовалась модная наколка в виде летящего дракона.
— Софочка. К чему эти упреки. Ты же знаешь мои супер – возможности. Но с некоторых пор я их задарма не дарю…
— Неужто бабки на машину копишь? — усмехнулась нахалка, хлопнув ладошкой по торчащему бугорку в трусах любовника.
— Коплю. Не только ж вам мерсами пылить по дороге!..
— Тады ой! Уговорил, — встала майорша и подошла к буфету. Она вынула из него пакет и бросила к ногам прапорщика. Тот развернул его и увидел деньги.
— Это что? – он удивленно приподнял брови.
— Сексуальным сиротам для поднятия либидо, — усмехнулась она, раздвигая колени.
Прапорщик почувствовал, как жгучая страсть к этой ненасытной шлюхе приподняла член, занимающего боевую стойку. Он коршуном налетел на нее, повалил на ковер, лежащий на полу, и вонзил свое копье в ее ненасытное отверстие.
— Ой! – вскрикнула женщина и забилась под ним в бешеном экстазе…
Час спустя прапорщик Хижняк вручил пакет жене, сказав:
— Приобщи этот взнос в нашу копилку на машину.
— Откуда. До зарплаты еще далеко…
— Так. Подработал при случае…
Жена ушла в спальню, открыла шкаф-купе, на одной из полок которого она хранила их сбережения, развернула аналогичный пакет, где лежала такая же сумма, заработанная ею от недавно ушедшего майора Наливайко, положила деньги, подумав про себя:
« Лихо мы подоили сегодня семейку майора!»…