За столом сидел бритый на голо крепыш, лет 40. Напротив, закинув ногу на ногу, время, от времени поправляя подол короткого платья и нервно куря, сидела высокая, стройная длинноногая, коротко подстриженная блондинка.
— Зачем я вам? — Большие испуганные глаза смотрят в упор.
— Неужели мало девок? Отпустите. Слышите? Я заплачу. Денег сейчас нет, но я продам машину, квартиру. Наконец, что вы от меня хотите? Зачем вы меня похитили? Я никому ничего плохого не сделала. В её голосе зазвучали плаксивые нотки. Крепыш молча рассматривал её. Наконец, она успокоилась и с интересом посмотрела на него.
— Имя.
— Что?
— Имя.
— Марина.
— Рассказать о себе.

Минута молчания.
— Мне 30 лет, не замужем. Детей нет.
— Рост, вес?
— 168, 50.
— Образование, работа?
— Закончила Университет. Работаю на кафедре прикладной механики. Зачем я вам? Что вы со мной хотите делать?
— У тебя есть сестры, братья?
— Нет. Я одна.
— И живёшь одна?
— Да.
— Любовник есть?
— Какое вам дело?

Он посмотрел на неё, она отвернулась.
— Нет.
— Когда последний раз был секс?
— Пол года назад.
— В рот берёшь? В задницу даёшь?
— Послушайте, вам не кажется, что ваши вопросы… Она осеклась.
— Я жду.
— В рот.
— Встань, я хочу осмотреть тебя. И прекрати курить.
— Вот ещё. Я вам не скотина. Украли неизвестно почему, ещё я должна…
— Встань. Если ты не хочешь, чтобы с тобой обращались, как со скотиной.

Она не хотя встала со стула и прошла на середину комнаты.

Стройная фигура, упругая грудь, круглая попа. Хороший товар.
— Повернись. Ещё.

В больших голубых глазах застыли страх и удивление.
— Спусти трусы и ложись. Юбку подними.
— Зачем? — Плеснули синевой испуганные глаза.
— У тебя минута. Когда будешь, готова — позовешь. Он беззастенчиво в упор смотрел, как она, перед тем, как лечь на скамью, задрав платье, сбросила голубые трусики, обнажив крепкую белую попу.
— Я готова. Тонкий голосок замер в тишине.
— Ещё раз.
— Я готова! Громче воскликнула она.
— Теперь лучше. Он не спеша, поднялся с кресла и подошёл к ней.
— Опусти руки. — Наручники, сверкнув холодным блеском, обхватили тонкие кисти рук, верёвка, плотно обвила лодыжки и талию, прижав к скамье.
— Расслабляй попу… Сколько ты заслужила? Но если скажешь меньше, чем я решил, я добавлю.
— Десять — после минутного молчания.
— Тридцать. Считаешь ты. Если я не услышал, или не разобрал… — он хищно улыбнулся и взял в руку прут.
— … Ай! Пять!
— Восемь! Больно! Я не выдержу. Пожалуйста!
— Девять! Ай! Ай — й — й!

Свист рассекаемого воздуха обрывался тонким умоляющим женским криком, словно умелый музыкант играл на белом извивающимся теле в пустой давно не крашеной комнате.
— Сними одежду и сядь. Он отстегнул наручники и освободил от верёвки вздрагивающее тело.

Она сидела обнаженная, на краешке скамьи, сжав колени, всхлипывая и вытирая ладонью слёзы. Рядом с ней выросла горка одежды.
— Ты получила ответ на свои вопросы, — то ли спросил, то ли сказал он.
— да.
— Будешь хорошей послушной девочкой.
— да.
— Надо говорить, да, буду.
— Да, буду.
— Встань на колени, руки за голову, смотреть вниз.

Женщина застыла мраморной статуей на холодном полу. Он вышел.

Прошла, казалось вечность, и в комнату вошла симпатичная девушка — подросток.
— Меня зовут Аня.
— Пойдём. Она — доброжелательно улыбнулась застывшей в ужасе женщине.

И быстро пошла по коридорам, а за ней поспешила обнажённая, онемевшая от страха Марина.

Девушка привела её в большую залитую светом ванную комнату.
— Ну, вот, — улыбнулась она Марине, — здесь ты приведешь себя в порядок. Я приготовлю для тебя джакузи с лепесточками роз, а ты пока займись вот этим, — она указала ей на большую оранжевую грушу клизмы.

… На накрытой белой махровой простыню кушетке, широко раздвинув колени, сидит Марина. В её мокрых волосах, запутались лепесточки роз, капельки влаги стекали по упругому телу. Между ног ловко работает эпилятором её надсмотрщица. Наконец, закончив, она провела ладонью по гладко выбритой промежности. Заметив на ладони капельку влаги, удовлетворённо хмыкнула.
— А это тебе от меня подарок, моя дорогая.

Во влагалище затрепетали её пальцы, через миг большой пальчик заиграл с клитором прогнувшейся и закусившей губу женщины. Вторая рука зацарапала, звонко и очень больно зашлёпала по красневшим полоскам на её большой белой выпоротой попе.

Всё напряжение сегодняшнего дня, боль, унижение, стыд, — слившись в одну большую цветную картину, и вместе с нарастающей тяжестью и трепетом в низу бомбой взорвалось в мозгу несчастной женщины. Не в силах сдерж

Розовая пробка, направляемая умелой рукой медленно, но неуклонно, сантиметр за сантиметром погружалась не в силах устоять перед её напором девственно узкий анус.
— Большая попа.
— Попа большая, а дырочка маленькая — со слезами в голосе отвечала Марина, стремясь, как можно больше расслабиться, и впустить в себя, сзади, обжигающую жгучей болью, расширяющую и заполняющую её, анальную пробку. Одновременно бережно придерживая рукой зудевший в ней вибратор, временами накрывавший её тело судорожной горячей волной.
— Это я быстро исправлю, белозубо расхохоталась девчонка, чуть сильнее нажав.
— Ай, й! Больно!
— Всё. Оставь его в себе, не выталкивай.

Она обтёрла насухо Марину пушистым полотенцем. Обвив её талию тонким ремнем, прикрепила к нему тонкую блестящую цепь, пропустив и натянув её между её ног так, что она легла между губ и ягодиц, не давая не малейшей возможности избавиться от заполнившего её, бесцеремонного гостя.

Её привели в небольшую комнату, проведя обнаженной по пустым, гулким коридорам. В стенах, которых лёгкий стук каблучков её юной надсмотрщицы отдавался гулким, зловещим эхом. Анна, достав из комода сверкнувшие никелем наручники, потрясла ими перед испуганной женщиной.
— Руки за спину, моя дорогая.

Наручники замкнулись на тонких запястьях.
— Это для того, чтобы ты не шалила.
— Садись.

Марина присела на краешек жёсткого топчана. Анна, тем временем, налив в стакан воды, и что-то промурлыкав себе под нос, улыбаясь, небрежно накапала в него что-то из какого — то пузырька. Поднеся его к губам, Марины приказала ей — Пей!

Марина, задрав голову, принялась глотать тёплую водопроводную воду с каким-то привкусом.
— Ложись и отдыхай, моя дорогая, пока за тобой не придут.

Тяжёлая дверь, лязгнув засовом, со скрипом захлопнулась, и Марина осталась одна. Потихоньку, она легла на бок, поджала ноги, и свернулась клубком. При каждом движении, она чувствовала в себе постороннее. Во время ходьбы пробка терзала её, а цепь, извиваясь, скользила по губам. И сейчас в попе горело тёплым огнём. Цепочка, звеньями плотно расположившись в низу, прижалась к клитору, волновала её. Марина заиграла бёдрами, но всё было бесполезно. От внезапно нахлынувшего желания, она застонала, завертелась, затрепетала, пойманной рыбкой, пытаясь освободиться от сковавших её оков.
— Проснись.

Над ней склонилась темноволосая смуглая женщина, разглядывая алевшее румянцем лицо.

Через несколько минут, Марина потирала занемевшие кисти рук. Расстегнутый ремень соскользнул с тонкой талии, освободив её от цепочки. Пробка выскользнула из неё. Марина с облегчением вздохнула.
— Ну-ка, что там у тебя. Покажи.

Марина, встав на колени на пол, легла круглой грудью на топчан. Широко развела пальчиками ягодицы. Она уже для себя решила, во всём повиноваться, чтобы сохранить жизнь и здоровье.
— Не плохо, для анальной целочки. Совсем не плохо. — Сказала темноволосая, с улыбкой рассматривая, раскрывшееся розовое колечко.
— Можешь встать. Сейчас придет Анна, она отведёт тебя умыться и позавтракать.

Через несколько минут появилась её новая знакомая с собачьим ошейником и поводком в руках.
— Доброе утро! — Улыбнулась она ей.
— На четвереньки!
— Что?
— На четвереньки! Быстро!

Марина опустилась на четвереньки.

Отныне ты — белобрысая сучка. — Сказала юная девушка, плотно застёгивая у неё на шее грубый кожаный ошейник.
— Пойдём! — Она потянула за поводок, увлекая Марину по холодным плитам коридора в соседнюю комнату.
— Ты хотел её?

Бритоголовый крепыш и темноволосый, смуглый парень, смотрели в экран монитора, в котором Марина ела из миски, на полу, по-собачьи, без рук.
— Я и сейчас хочу. Но я не хочу, чтобы её калечили.
— Такой товар калечить? Недоуменно пожал плечами бритоголовый. Воспитаем покорную, послушную, образованную белую рабыню. Цену мы обговорили, в неё всё включено. Она для тебя?
— Нет. Это подарок.