Приключения Марины. Часть 3

После похода на пляж я два дня не звонила и не писала Марине. Услышанная от неё история потрясла меня до глубины души. Я таких женщин считала шлюхами и давалками, ничего, кроме минета, в жизни не умеющих делать. Но те чувства, о которых Мари хотела на словах рассказать мне, то наслаждение, что она испытывала, когда Олег с Максом и парень из автобуса входили в неё. Марина буквально задыхалась, делившаяся впечатлениями, она искренне хотела, чтобы я поняла, насколько эти ощущения удивительны. Вспоминая её рассказы, я мастурбировала практически всё время, с утра до вечера. Соски не выходили из боевой стойки, свою грудь 1 размера я ласкала так же много, как и клитор — она у меня была такая же чувствительная, если не более. Трусики мои в буквальном смысле можно было выживать.

На третий день я не выдержала искушения. Я искренне хотела мужского члена, вечерами несколько раз ловила себя на том, что слежу за пахом собственного папы. Надо было что-то делать с моей девственностью, и, дождавшись, пока оба родителя ушли на работу, я набрала номер Марины. Когда она ответила на звонок, я и слова не успела вставить, как со стороны Мари прозвучал вопрос: «Лана, ты сейчас одна?». Я ответила утвердительно и спустила трусики (на мне были только они и прозрачная майка, никоим образом не скрывающая мою упругую грудь и стоящие соски. Признаюсь, что одела её утром специально).

Папа сегодня работает во вторую смену, поэтому до обеда мы с ним дома были одни — без мамы. Мне стало интересно, как он поведёт себя, если увидит дочь в таком возбуждённом состоянии и практически голую. Как только я проснулась(а вставала я всегда рано), то мигом сбросила с себя свою спальную футболку и одела эту маячку, потом пулей пронеслась к зеркалу и накрасилась. Сама мысль о моём маленьком эксперименте возбуждала меня не на шутку, так что грудь была упруга, соски стояли, а трусики были мокрые. Когда я была полностью готова, то направилась на кухню, где уже работал телевизор и шумела микроволновка.
— Привет, пап.
— Доброе утро, дочка, — сказал отец, оборачиваясь лицом в мою сторону.

Я мигом поймала его удивлённый взгляд. Своим взором он осмотрел мой внешний вид в-целом и остановился на моей налитой груди (повторяю, майка была абсолютно прозрачной, её силу я оценила, когда рассматривала себя в зеркале. Честное слово, без неё я бы выглядела более одетой). Папа буквально впился глазами в мои соски, но пялился на меня меньше мгновения, а потом, как ни в чем ни бывало, продолжил наливать себе чай. Эксперимент мне не удался.

А теперь Марина явно желала мне рассказать что-то запредельное. Я села в кресло, выкинула трусики на центр комнаты. Держа одной рукой телефонную трубку, второй я начала теребить свой клитор. Мари, задыхаясь и очень старательно подбирая слова, начала рассказывать о тех двух днях, что я пропустила. Услышанное поразило меня до глубины души, да что там! Оно меня шокировало. Ночью после нашего похода на пляж Марина не могла уснуть. Она ворочалась и не находила удобного места в своей кровати, поэтому полночи Мари просто лежала на спине, воспроизводя в сознании моменты её близости с парнями в подъезде и мужчиной в автобусе.

А потом она услышала слабый стон и какое-то жужжание. Поначалу это было очень далеко, на самой грани слуха. Но Мари быстро вернулась из своих грез о сексе и начала прислушиваться к звукам в квартире. Жужжание было постоянным, стонов она больше не слышала. В голове пролетели догадки о чайнике или ещё какой кухонной технике, но жужжание шло явно не со стороны кухни. Вдруг повторился стон, на этот раз он был громче, Мари поняла, что стон явно не от боли, а от наслаждения. По голосу она сообразила, что стонала её мама, а потом резко поняла, что и жужжание идет из комнаты родителя. Марина вскочила с кровати и, стараясь не шуметь, на цыпочках, стала приближаться к маминой комнате.

На Марине был ночной короткий топик голубого цвета и такие же трусики. Оголенный животик слегка выпирал, но был упругим и плоским. Грудь прикрывалась топиком лишь наполовину, если Марина сейчас попрыгает на месте, то её гордость точно выскочит из своей темницы. Именно так, шаг за шагом, она приближалась к спальне матери. Жужжание стало громче, ещё пару раз повторился стон. Мари итак была возбуждена своими фантазиями, но теперь она, как мина, была готова взорваться в любой момент, только дотроньтесь. Девочка подошла к спальне мамы и одним глазком заглянула в проем двери, которая была прикрыта. Картина Марину не шокировала только потому, что она уже догадывалась, какой источник у этого жужжания.

На кровати, что стояла чуть в стороне от двери (как раз так, что в щелку было видно все-все-все) мама Марины ублажала себя фалоимитатором. Это была женщина в теле, но не толстой, а лишь слегка полноватой. Сиськи её, не грудь, а именно сиськи, были весьма мясисты и имели подозрительно правильную форму круга, но Марина знала: красота её матери — природная. Оксана (выдуманное имя матери Марины. Простите, мой читатель, но так нужно. Пусть она будет Оксаной) была полностью обнаженной, одеяло валялось на полу, ноги были раздвинуты и согнуты в коленях. Одной рукой Оксана теребила сосок на своей груди, второй трахала себя во влагалище фалоимитатором. Он был включен, извивался внутри нее и издавал то жужжание, что Марина услышала из своей комнаты.

Девочка замерла в проеме двери и наблюдала за матерью. Глаза Оксаны были закрыты, рот открыт. Лицо выражало блаженство. То и дело из нее вырывался стон. Даже с такого расстояния Мари увидела, что её мама течет, свет в комнате был включен и фалоимитатор блестел на нем, когда Оксана вынимала его из своих глубин. Марина сама потекла, соски её поднялись ото сна, захотелось мастурбировать, но она дала себе обещание, что теперь сама никогда себя

е могла позволить маме забыть возбуждение, пока та не кончит.

Мари согнула колени, торсом легла на край кровати, но основной упор все же держала на ногах, на полу. Упершись таким образом в кромку кровати, Мари как раз доставала лицом до влагалища своей матери. Ни секунды не сомневаясь, она лизнула клитор Оксаны и начала его сосать. Из уст женщины вылетел самый громкий за вечер стон, спина Оксаны выгнулась, потом она открыла глаза и, увидев у себя между ног свою дочь, моментально покраснела.
— Мариночка, что ты делаешь? — спросила Оксана дрожавшим от наслаждения голосом.
— Мамочка, я так тебя люблю! — промурлыкала Мари, отрываясь от клитора мамы и вставляя в её киску указательный и средний пальцы, — Пожалуйста, позволь мне доставить тебе удовольствие!
— Нет, ты что? Это плохо, — срывающимся голосом пролепетала Оксана. Её пальцы сжали простынь, спина женщины снова выгнулась.
— Мамочка, я очень сильно тебя люблю! — повторила Мари — Ты такая вкусная, мамочка!

Марина снова прильнула губами к киске своей мамы, пальцами продолжая иметь её нутро. Второй свободной рукой девочка принялась щекотать сфинктер мамы. Она вылизывала маму бесконечно, как ей казалось, долго и намного старательнее, чем делала минет мужчине в автобусе. Оксана протестовала. Говорила, что так нельзя и это очень плохо, но она не сменила позы, не попыталась отодвинуть дочь или удалиться самой. Напротив, она делала движения навстречу язычку Марины. Но вскоре протесты закончились, Оксана стала охать и по настоящему стонать. Она то и дело открывала глаза и они, мама и дочь, сталкивались взглядами. Ликующая Марина и поверженная Оксана, но обе они получали внеземное удовольствие. Мари эта пытка надоела, она, не переставая вылизывать маму, стянула с себя трусики. Потом приподнялась, начала снова пальцами иметь мамочку, а глазами она искала фалоимитатор. Однако рядом с кроватью, со стороны окна, она увидела коробку, где лежало ещё два фалоимитатора других размеров и кое-что, что её неимоверно заинтересовало.

Она отодвинулась от матери. Оксана набрала воздуху в легкие, её груди качнулись, и тяжело выдохнула. Мама подумала, что дочь ушла. Краснота не сходила с её лица. Все таки Оксане было ужасно стыдно, что она не остановила свою дочь, а лишь воспользовалась ей.
— Мамочка, тебе хорошо?
— Да, Мариночка, — вопрос дочки вернул Оксану в реальность, — Мне хорошо.
— Вот и славно! Я тебя люблю!
— И я тебя люблю, — Оксана открыла глаза и увидела свою дочь, возвышавшуюся над ней.

Марина надела страпон, одну из подушек она положила под попку матери, коленями встала на край кровати таким образом, что влагалище Оксаны встало на уровне головки искусственного члена. Мама хотела было сказать своей дочке «нет», но не успела это сделать. Мари потерлась головкой о клитор своей мамы, а потом одним рывком вошла в Оксану, потеряв равновесие и упав на маму всем своим весом. Но Марина быстро поднялась и продолжила иметь свою мамочку страпоном. Оксана извивалась под дочкой, как змея. Она кричала и билась под Мариной, но не от страха и отвращения, а от самого настоящего возбуждения. Мама впилась взглядом в глаза своей дочки, та тоже смотрела прямо на маму. Они не теряли зрительного контакта, а Мари все имела и имела свою маму, наращивая темп.

Положение было не очень удобным, так что Мари взяла правую ногу мамы и закинула её себе на плечо. Так стало гораздо лучше и легче. Груди Мари уже давно выпали из под топика и колыхались взад-вперед в такт движениям таза девочки. Оксана стонала на всю квартиру. Краснота с её лица исчезла, она полностью отдалась своей дочке и ощущениям, которые она так давно не испытывала. Марина сладко улыбалась. Ремешки страпона терлись о стенки её влагалища и приносили сладкое удовольствие, в глазах мамы виднелась покорность. Мари чувствовала свою власть над взрослой женщиной и от этого она получала ещё большее наслаждение.

Под своей дочкой Оксана наконец-то покрылась мурашками, выгнулась в спине больше обычного, схватила дочь за грудки и с силой их сжала. Стоны превратились в один длинный крик, Оксана даже охрипла. Она задергалась и обмякла. Ноги её продолжали дрожать, руки отпустили грудь дочери, оставив там красные отпечатки ладоней. Марина поняла, что её мама отключилась от сильнейшего оргазма. Девочка слезла с кровати, сняла страпон и аккуратно убрала его и фалоимитатор в коробочку, потом тихонько пробралась обратно в свою комнату и, победоносно улыбаясь, быстро уснула.

А на другом конце провода, слушая рассказ своей лучшей подруги, кончила и я, испачкав своими соками всю обивку кресла, в котором сидела. Марина поинтересовалась, какой у меня по счету это был оргазм, и я сладко прошептала в телефон: «первый».