Под кущами. 8. Пять на два. Оргия у миссис Лезли.
ПОД КУЩАМИ, ИЛИ ПРИЯТНОЕ ВРЕМЯПРОВОЖДЕНИЕ С СЕЛЬКИМИ ГЛУПЫШКАМИ.
Анонимная повесть, опубликованная в британском эротическом журнале "Пёрл" ("Жемчужина"). Перевод с английского Ю.Аксютина.
№ 8. Февраль 1880 года.
(Окончание).
8. Пять на два. Оргия у миссис Лезли
Не проходит и дня, чтобы у нас не было каких-либо чувственных игр. Что же касается Роузе и Френка, они уже открыто помолвленные, пользуются особой благосклонностью стариков.
Время летит настолько быстро, что мой визит подходит к завершению, и мы все думаем, что бы такого изобрести поразительного для любовного представления, могущего быть поставленного на сцене, прежде чем я попрощаюсь с гостеприимным и счастливым постоянным местожительством своего дяди, когда в одно прекрасное утро в июне, к нам на выручку является благоприятный случай в лице моей красавицы брюнетки миссис Лезли. Она приезжает верхом, чтобы пригласить меня и кузин провести у неё ближайший день перед возвращением её мужа полковника.
— Вы знаете, — говорит она, оборачиваясь к моему дяде, — как чопорен и закрахмален весь его образ мыслей, и мне хотелось бы хоть один день подурачиться, прежде чем он вернётся домой из Парижа. Вы позволите им приехать ко мне завтра и остаться до следующего дня?
Мой дядя, понятно, слишком добр, чтобы отказать, разрешение получено тут же. Миссис Лезли остаётся на завтрак, а потом мы отправляемся на прогулку по парку.
Время от времени она бросает на меня взгляды, из коих ясно, как она мечтает о tete-a-tete со мной. Я прошу её взять мою руку, и нам вскоре удаётся скрыться от всех прочих и затеряться в густой роще. Усевшись на мягкий мшистый торф под сенью небольшого тиса, мы всецело становимся невидимыми для какого бы то ни было наблюдения.
— Как я страстно желаю ещё раз поцеловать ваши сладкие губы! — восклицаю я, сжимая её в нетерпеливом объятии. и принимаясь высасывать её дыхание, прерывисто вырывающееся из неё при сочном лобызании.
— Что бы вы не говорили, сэр, вы довольно вероломны относительно своих торжественных заявлений о любви, и я ужасно завидую вашим симпатичным кузинам и мисс Роузе… Да и не вижу я, чтобы сокровище в ваших брюках пришло в непослушное состояние, — со смехом замечает она, совершая быстрые действия по освобождению и овладению нетерпеливым узником.
Крепко сжав его, она продолжает:
— Интересно, как он развлекался с того памятного дня, когда я впервые имела наслаждение видеть и чувствовать этого славного паренька. Признайтесь же мне чистосердечно, сэр Уолтер, ваши кузина и их подруга обольщены вами?
Я сразу же и полностью признаюсь в этом:
— Да, мы все друг друга любим.
— Что ж, и на самом деле, наверно, всё это восхитительно. Но какая жалость: не прискакать и не пригласить меня поучаствовать в ваших любовных празднествах! Конечно вы знали, что я этому была бы только рада.
Я спрашиваю:
— А не попотворствуете ли вы нам каким-нибудь способом завтра? Для меня это был бы последний великий шанс, ибо я должен вскоре возвратиться в город.
— А я теперь весьма склонна к тому, чтобы разочаровать вас…Правда, тогда я накажу и себя… Так что приезжайте, гадкий вы парнище. А у меня есть ещё время посмотреть, какова будет ваша епитимия. И сейчас, и завтра утром.
И с этими словами она откидывается назад. Ее прекрасные темные глаза полны влажного томного огня, который слишком уж явственно свидетельствует о её чувственных потребностях.
Быстро задрав ей юбки, я оплачиваю своё поклонение любовным святыням поцелуем и игривым укусом её клитора, а затем, неспособный оттягивать и больше ждать, занимаю место между ее с готовностью уступающими бёдрами, и скоро принимаюсь пировать в мягких сочных складках её дивного органа блаженства, восхищённый экспрессией пульсирующих сжатий, меня обрабатывающих, даже когда я спокойно лежу, наслаждаясь прелестью приближающегося чувства полного обладания перед тем, как начать более энергичное действие. Наши губы встречаются снова, и наши ласки и воркование продолжаются ещё некоторое время, когда мы слышим, как Френк объявляет Роузе и своим сёстрам:
— И как только не стыдно Уолтеру и миссис Лезли? И мы тоже хороши: дали им скрыться! Но я найду их… И вот уж позабавимся!
Это заставляет мою очаровательную возлюбленную, не тратя впустую больше времени, в качестве вызова мне вскинуть свои ягодицы, так что и я пришпориваю своего коня, но не так уж сильно, чтобы успеть придти во взаимное истощение и замереть, ибо Френк, сёстры и компания внезапно возникают перед сценой с торжествующим восклицанием:
— А вот и Уолтер с нашей соломенной вдовой!
И прежде, чем мы можем опомниться, упомянутые лица со смехом принимаются шлёпать по нашим задницам до тех пор, пока не достигнуто перемирие с условием, что все мы согласны терпеливо ждать завтрашнего приёма гостей у миссис Лезли.
На следующий день, воодушевлённые великолепной погодой, мы своевременно оказываемся в полковничьей резиденции, и красивый смуглый Вишну сопровождает нас к своей чувственной хозяйке в её роскошный будуар.
— Вы прибыли рановато, мой туалет едва ли будет закончен и через час, но поскольку вы в моём доме очень и очень желанны, мне нет нужды беспокоиться… Да и что говорить после того откровенного понимания, к которому мы пришли вчера, относительно наших сегодняшних развлечений здесь. Шоколад уже готов, и я всыпала в него кое-что незаметное (это секрет, мои дорогие, который полковник привёз из Индии), которое скоро приведёт всю вашу юную любвеобильную кровь в такоё жар, что вы не будете знать, как удовлетворить ваши интенсивные страстные желания насладится любовью. И тогда гадкий Уолтер должен будет отплатит мне за свою неверность.
Эта речь вызывает у нас улыбки, мы принимаем маленькие чашки восхитительного шоколада, которым обносит нас Вишну, и после того как он удаляется, наша хозяйка, на которой нет ничего кроме ее пеньюара, притянув к себе на кушетку Френка, просит нас:
— Раз день выдался таким тёплым, сбросьте с себя как можно больше из своей лишней одежды…
За что мы быстро и принимаемся.
— Перед завтраком мы, конечно, повозимся, затем отдохнём или совершим прогулку. Так что днём у нас будет чем заняться, а вечером, надеюсь, появятся кое-какие свежими идеи, на что лично я направляю все свои помыслы, — продолжает она, пока мы заняты раздеванием. — Вот так, только нательное бельё пока что оставьте, ночью мы откажемся и от последних тряпок. А так как на мне и сейчас нет сорочки, то я пока оставлю на себе эту удобную одежду. Но вы можете взглянуть, Френк…
И, распахнувшись, демонстрирует его пристальному горящему взору все прелести своей персоны.
— Как вы думаете, Роузе не станет ревновать?
— Если это даже и вызовет у неё ревность, я не могу сдержать восхищение от подобных прелестей! — говорит Френк, — Но Роузе слишком умна, чтобы ревновать, и участвует во всех наших забавах. Мало того, я уверен, она любит Уолтера так же, как и меня, только не может выйти замуж за нас обоих.
— Ха! ха!! И это говорится об Уолтере, забывшем обо мне! Чтобы отомстить им обоим, вам следует сейчас же отъиметь меня, — отвечает она.
И задирает его рубашку, чтобы увидеть, готов ли он.
— Ну-ка, ну-ка… Да ведь ваше любовное жало почти точно такого же размера, что и его!
И без дальнейших церемоний оказывается у него на коленях и насаживается на петухе.
— Только минуточку, сейчас скину с себя пеньюар, чтобы можно было беспрепятственно насладиться им.
Это тотчас же побуждает девушек улечься парами для взаимного гамаюширования и траханья задниц. Роузе же игриво говорит мне:
— А почему бы вам, Уолтер, не позволить миссис Лезли, раз уж она поскакала на Френке, получить двойное наслаждение, отъебав её через задницу?
Мне тут же на память приходит наша первая ночь с Френком и Роузе, и я говорю Френку:
— Подержи-ка её покрепче, мой мальчик, и я дам …знать её прелестной маленькой заднице, что это такое — заставлять ждать в очереди раздувшийся дрекол!
Тут я беру с туалетного столика немного кольдкрема и наношу некоторое его количество как на головку моего дрекола, так и на восхитительнню коричневого цвета морщинистую дырку, выставленную для моей атаки. Головка сразу же начинает вставляться, несмотря на её старания и крики:
— Вы же изувечите меня между собой!
Постепенно моя работа продвигается всё далее и далее, пока я не чувствую, как мой петух трётся за тонкой разделительной мембраной напротив петуха Франка. Наши совместные выделения захлёстывают и влагалище и задницу, бьющая струей теплая, пенистая сперма при каждом толчке стекает к нашим шарам. Но этого недостаточно, чт
Около половины третьего мы одеваемся и принимаемся за ланч, затем отправляемся на прогулку по окрестностям и по берегу маленького потока, где некоторые из нас проводят время, пробуя свою рыбацкую удачу, пока колокол не звонит к обеду, который проходит достаточно приятно, и приблизительно в 9 после полудня мы собираемся в гостиной для большого эротического сеанса.
Миссис Лесли на всю ночь отпустила всех своих слуг, кроме Вишну, которого, она сказала, будет вполне достаточно, чтобы быть внимательным к малейшим нашим нуждам.
Помещение оказывается просторным и высоким. Окна закрыты и мастерски задрапированы великолепными черными с золотом занавесями, простенки между ними заполнены зеркалами и ветвящимися канделябрами. На противоположной стене висят картины с цветами и зеркала, а освещена она восковыми свечами, которые излучают бриллиантовое и тем не менее мягкое, роскошное сияние на всю сцену. Две двери в одном конце предоставляют доступ к уединённым комнатам, где мы раздеваемся. И через совсем немного минут вся команда, в состоянии восхитительной наготы, сгруппировывается вокруг восседающей на оттоманке миссис Лезли в ожидании её решения относительно программы.
Для начала она убеждает нас отпить малость её шоколада, а затем продолжает:
— Поскольку нас пять на два, то чтобы восполнить дефицит в мужчинах, вы найдете, что у меня есть запас прекрасных, мягких- мягких, но делающихся твёрдыми дилдо, которые, заменяя настоящие изделия, позволят нам самим получить неплохое удовольствие. Но это для тех, кто временно окажется не при деле. А первой в нашем деле, я полагаю, станет мисс – девственница. Несмотря на все, что она знает и видела. Её деликатная маленькая кошечка, должно быть, испытывает зуд, а потому её следует эмансипироваться от рабства девственности. Уолтер должен будет сразу же обслужить её на коленях у Роузы… Итак, за дело! Тем более что я вижу, наши джентльмены находятся в прекрасном состоянии готовности.
Полли глубоко краснеет, но с готовностью усаживается на колени к своей подруге и широко расставляет свои ноги, предоставив таким образом себя насущному моему посоху, тогда как Роузе, обхватив её руками за талию, помогает открыть ей губы пиздёнки и в надлежащем направлении ведёт головку моей вещицы. И хотя милая девочка не раз была трахнута и гамаюширована, это оказывается трудной задачей; её влагалище настолько восхитительно мало и туго, что, несмотря на её благоприятную позицию, прежде чем мне удаётся доставить голову мистера Приапуса хотя бы только в пределы кувшинки, она содрогается от интенсивной боли и издаёт подавленный мучительный крик, слёзы выступают у неё на глазах и сочатся по пылающему лицу.
— Ну, ну, cмелей, дорогуша! — шепчу я, взволнованно целуя её. — Скоро это пройдёт…
А миссис Лезли тем временем поощряет меня, говоря:
— Резче и быстрый, Уолтер! Хороший толчок при взятии девственности преодолевает сопротивление лучше, нежели эти нежные толчки. Мягкость вовсе не является подлинной добротой.
И в тот же момент я чувствую, как она атакует моё девственное заднепроходное отверстие с помощью хорошо смазанного дидло и как его головка входит туда прежде, чем я точно узнаю, что она делает. Это и желание обладать Полли столь стимулируют меня, что я неистово протыкаю противостоящее препятствие. Её душераздирающие крики доставляют мне только дополнительное наслаждение и делают меня обезумевшим от желания. Наконец-то я на полдороге к цели! Затем свирепый выпад позволяет, кажется, совершить и полный прорыв, а обильная эмиссия одновременно наводняет тесный проход.
Бедная маленькая жертва падает в обморок, но миссис Лезли, действуя сзади меня своим дидло, приказывает:
— Оставьте свой петух в ножнах Полли! Пусть он продолжает трепетать там. Ему, небось, там и в таком состоянии тесновато, так что он поможет привести её в себя и до предела возбудит в ней амурную чувствительность.
Какие восхитительные ощущения я испытываю! Мой дрекол чувствует все спазматические сокращения её вагины, а задницу в то же самое время добротно ебёт дидло. Под влиянием этого саккамулированного возбуждения, я снова истекаю, тогда как моя партнёрша под влиянием небольшого количества сердечного лекарства, влитого ей в открытую глотку, и нюхательной соли, приложенной к её ноздрям, приходит в себя. Она открывает глаза и так сильно чихает, что это отдаётся вибрацией на моём возбуждённом дреколе, который немедленно начинает осторожно расшевеливаться в её тесных ножнах; это мало по малу возбуждает её, вплоть до того, что со всем пылом своей натуры она вскидывает руки вокруг моей шеи и возвращает мне горячие поцелуи, поочерёдно кричит и смеётся, прося меня:
— Поторопитесь же и довершите моё счастье!
Оглянувшись, я могу видеть, что Франк — в заднице миссис Лезли, Энни — в нём с дидло, а Софи делает то же самое ей, так что на деле получается прекрасная последовательность педерастических переходов, начиная с моего собственного осквернённого зада. Эта сцена, которой мне никогда прежде видеть не приходилось, добавляет дополнительную ярость моему и без того бешенному вожделению. Я кончаю снова и снова, причём каждый раз истекаю более восторженно, чем перед этим. Тоже, кажется, происходит и с остальными. Шоколад вселил в нас такую энергию, что мы проходим сквозь почти бесконечную серию икрометания, и когда, наконец, природе это больше оказывается не по силам, мы скатываемся на пол в спутанную кучу, и завершаем всё взаимным гамаюшированием; миссис Лезли завладевает запачканными кровью гениталиями малышки Полли и с наслаждением высасывает их до последней капли кроваво-красной спермы, которую только можно извлечь из пораненного разреза самой юной нашей подружки, в восхищении корчащейся под облегчающими прикосновениями столь похотливого языка.
Было между одиннадцатью и двенадцатью часами, когда мы …выйдя из состояния летаргического забытья, начинаем подумывать о каком-либо приободряющем отдыхе. Однако звук каретных колес, двигающихся по гравию к дому, а затем, предательское тук-тук-тук в звучный дверной молоточек заставляют нас всех вскочить на ноги и броситься за своими одёжками.
— Полковник! Ну надо же, как не везёт! — восклицает миссис Лезли. — Поторопитесь! Иначе он застигнет нас… Кто бы мог подумать, что ему взбредёт в голову прибыть в такое время, ночью?
Скромница Вишну, прикинувшись только-только очнувшимся от первого сна, столь плохо и так медленно открывает переднюю дверь, что мы за это время принимаем довольно терпимый для приличия вид. Полковник, судя по его внешности, и безотносительно его возможных подозрений, самым что ни на есть дружественным способом проходит формальность представления. Присутствие такого большого числа юных леди очевидно на какой-то момент приводит его в замешательство.
Впоследствии от его жены я узнаю, что при обещании блюсти тайну она во всём ему исповедовалась и безмерно позабавила своего мужа отчётом о наших проделках. Но это потом. А тогда в любом случае мы вынуждены забыть о наших забавах. На следующий день я обязан возвратиться в город.
И таким образом "Моё приятное времяпровождение с сельскими глупышками" к своему завершению уж ничего общего с "глупышками" не имело, ибо я неплохо просветил их. Получилось нечто вроде знания, приобретённого Адамом и Евой после того, как они узнали, что были "голы", отведав плодов от "древа знания," под которым, по моему скромному мнению, имеется в виду запредельное "Искусство делать любовь".
КОНЕЦ.