Напряжение
Людмила Марковна Мейерхольд, главный врач отделения травматологии, пришла на дежурство в вечернюю смену.
Это не было ее основной работой, но получилось так, что один дежуривший по сменам врач заболел, другой взял отпуск по семейным обстоятельствам, а старшая медсестра вообще уволилась. Но нельзя же оставлять стационар на ночь без врача. Вот Людмиле Марковне и пришлось вспомнить молодость, когда она работала простым терапевтом с ночными дежурствами.
Она поднялась по лестнице на второй этаж, процокала каблуками по бетонному полу длинного коридора, здороваясь по пути с томящимися от безделья больными, и остановилась перед кабинетом, с табличкой — "Дежурный врач".
Кабинет был закрыт. Людмила Марковна достала из сумочки ключ и открыла дверь.
Сменщик — молодой парень, недавно окончивший медицинский, опять ушел раньше, нарушив трудовую дисциплину. Делал он так часто, но Людмила Марковна не ругала его, боясь потерять еще одного специалиста — зарплата в районной больнице была небольшая, и молодежь тут не задерживалась.
В этот раз он слинял так стремительно, что оставил на столе кружку с недопитым чаем, и раскрытый больничный журнал.
Людмила Марковна мельком просмотрела журнал. Опытным глазом она отметила, что из тяжелых в отделении был только один — незнакомый ей, новенький мужчина, которого — как следовало из записей — привезли на скорой — он получил сотрясение мозга, упав в городском парке, где его и подобрали.
— Нет предела мужскому идиотизму! — подумала Людмила Марковна, — умудрился угрохаться там, где нормальные люди спокойно отдыхают…
Она вспомнила, как несколько лет назад они с мужем единственный раз сходили зимой на каток, и муж — довольно крупный мужчина и важный работник областной администрации, на двенадцать лет старше ее, поскользнувшись, грохнулся на лед, сбив своей тушей и ее — ей ничего, а он тогда сломал руку.
Полистав журнал, она сделала вывод, что дежурство, вроде бы, обещает быть спокойным. Возможно, даже удастся поспать — тут же в кабинете на кушетке.
В больнице было жарко. Людмила Марковна закрыла изнутри кабинет на ключ и направилась к шкафу, по дороге стягивая через голову сарафан, в котором пришла на работу.
Она открыла шкаф и достала белый казенный халат с надписью "Травм. отд", Надела его, застегнула четыре больших пуговицы и подошла к зеркалу на стене. Покрутившись, оглядела себя со всех сторон…
Халат на ней был стиля "унисекс" — не мужской, не женский.
Нижняя пуговица была пришита очень уж высоко, прямо где-то на грани приличия, при условии конечно, что он оказался на женщине-главвраче. По-хорошему, такой халат надо было бы надевать вместе с брюками.
Она привстала на цыпочки и подняла вверх руки. Снизу предательски показались белые трусы с вышитой надписью "monday" на лобке.
— Ладно — решила Людмила Марковна, — сегодня как-нибудь, а в следующий раз надо будет принести из дома что-нибудь своё.
Потом она подошла к столу, взяла журнал, авторучку, и, посмотрев еще раз на себя в зеркало, с лицом уже серьезным и немного величественным, как и подобает главному врачу, отправилась делать вечерний обход…
Сначала она пошла к тому самому больному — новенькому. Она вошла в палату, которая была пуста — все больные ушли смотреть единственный телевизор в боксе приема пищи — поздоровалась, присаживаясь на стул возле кровати, и добавила, оглядывая травму на голове больного.
— Ну-с… как себя чувствуем?
— Ничего — ответил пострадавший, — уже лучше.
У него было лицо интеллигента — такой, в очочках, с тонкими чертами, голова была перевязана.
— Не тошнит, рвоты не было? Головокружения? — продолжала спрашивать Людмила Марковна, раскладывая на тумбочке тонометр.
— Нет… то есть почти нет.
— Давайте руку — Людмила Марковна начала накачивать грушу тонометра, глядя на прибор. Прибор шипел, стрелка ползла вверх. Накачав положенное, Людмила Марковна уже собралась было начать измерение, но на секунду отвела глаза от прибора и вдруг перехватила взгляд мужчины. Взгляд этот был направлен вниз — к ее ногам.
Она автоматически глянула вниз и обомлела — нижняя пуговица на халате расстегнулась, открыв пикантный для мужчины вид.
Людмила Марковна инстинктивно сжала бедра, мужчина чуть покраснел и отвел глаза.
Возникла неловкая пауза. Только было слышно, как шипел выходящий из тонометра воздух.
И тут Людмила Марковна первый раз за пятнадцать лет работы проворонила показания прибора, однако она не стала проводить измерение снова, а просто сделала умное лицо и сказала максимально протокольным голосом:
— Так, хорошо… Теперь ложитесь и постарайтесь уснуть. Спокойной ночи.
Она быстро собрала тонометр, и, сделав положенную отметку в журнале (130/80), вышла, думая про мужчину: "если так пялится, значит здоров".
Осмотрев еще несколько лежачих больных в других палатах и пожелав спокойной ночи, она прошла к себе в кабинет.
"Еще часок и можно будет прилечь. " — подумала она…
Хорошее дежурство выходит, спокойное. Не то что тогда, когда пришлось всю ночь бегать вокруг одного парня — наркомана, который, мало того, что отравился какой-то ацетиленовой дрянью, так еще и слетел с четвертого этажа на клумбу, собрав по пути ветки растущего по окном дерева…
Внезапно раздался стук в дверь.
"Черт… кажется сглазила" — подумала Людмила Марковна, а вслух сказала — Да-да. Входите.
Вошел тот самый новенький с перевязанной головой.
— Садитесь. Слушаю вас, что случилось?
Вошедший сел и молчал.
— Ну, слушаю вас, что случилось? Плохо себя чувствуете?
— Нет… то есть… да. Понимаете, мне… как бы это сказать… — мужчина мялся, с трудом подбирая слова — мне нужна ваша помощь.
— Так я для того здесь и нахожусь — ответила Людмила Марковна и чуть улыбнувшись, добавила — говорите, слушаю вас.
— Видете-ли… понимаете… не могли бы вы мне оказать… услугу что-ли, понимаете, — мужчина замолчал, как бы чего-то соображая, а затем, вздохнул, и набравшись, видимо, решимости, сказал, — понимаете, мне сейчас очень надо разрядиться. Я слишком много пережил сегодня. Я не могу уснуть… но только не надо мне укол, а просто помогите мне… снять напряжение… ну вы понимаете, вы же взрослая женщина…
— Не совсем — Людмила Марковна сначала ошалела, но сообразив, похолодела — вы что же, хотите, чтобы я тут с вами…
— Нет… я вам сейчас все объясню. Мне от вас ничего не надо, в смысле… в том смысле, о чем вы сейчас подумали. Да. Все что мне нужно, это чтобы вы вот так же сидели на стуле, как сейчас, а я — мужчина покрутил головй, оглядывая кабинет, — да вот хотя бы за эту занавеску зайду, и сделаю все сам, понимаете?
Людмила Марковна поняла. Физиологию мужчин она знала, как врач, и как жена с двадцатилетним стажем.
— Так, а причем тут я?.. Если вы хотите заняться… — она замялась, -… так идите и занимайтесь на здоровье. Тут я вам не помощник. Это не моя специальность… Все. Спокойной ночи.
Мужчина продолжал сидеть.
Тогда она встала, взяла зачем-то ключи и демонстративно побрякала ими. Мужчина сидел, не шевелясь.
— Спокойной ночи, больной — громко повторила она.
Она строго посмотрела ему в глаза и вдруг увидела, что они медленно наполняются слезами.
Прошло несколько секунд. Он моргнул, слезы потекли по щекам. Он вытер их, покраснел, и заговорил, немного заикаясь от волнения.
— Понимаете… мне это.. это… мне это очень нужно. Мне нужно, чтобы я сделал это с партнером… с женщиной. Иначе я не могу. Не получится у меня иначе. Я должен вас видеть… так я устроен. Ну что вам стоит. Вы же врач, вы должны помогать больным. А я болен, мне очень надо, чтобы вы просто тут посидели… или постояли, как вы сами хотите…
На секунду Людмиле Марковне показалось, что все это ей снится. Вот уже скоро полночь и она ведет идиотский диалог с явно больным на голову человеком, к тому же получившим сотрясение мозга. Но с другой стороны, ведь ей это ничем не грозит, а может, правда, пусть самоудовлетворится, и уйдет спать, а то еще какой припадок с ним случится. По опыту она знала, что людей с травмами головы лучше не волновать.
— Хорошо — решившись, сказала она заговорщицким тоном, и строго добавила, — только и вы должны мне пообещать, что это будет один раз, и больше вы никогда ни с чем таким ко м
Мужчина между тем зашел за ширму, задернул за собой занавески, оставив лишь узкую щель, сквозь которую он и предполагал, видимо, лицезреть Людмилу Марковну. Скосив глаза, она увидела торчащие снизу ноги, обутые в больничные шлепанцы.
Что-то зашуршало и на шлепашцы опустились гармошкой пижамные штаны вместе со смятыми трусами. Людмила Марковна представила, как он стоит с висячим (или стоячим?) органом и пялится на нее, и почувствовала себя голой.
Вскоре стал слышен еще звук — какое-то ритмичное оханье и ширма начала чуть-чуть покачиваться: аха… аха…
Людмила Марковна вдруг вспомнила давнишний сон, как ей приснилось, что она оказалась в бассейне, где кроме нее были спортсмены-пловцы. Они были в плавках, а она обнаружила, что стоит совсем голая среди них, и мужчины смотрели на нее — разглядывали грудь, ноги, ловили глазами движения ее тела, и вдруг она увидела, как у некоторых от ее вида случилась эрекция, которую они пытались не показывать, прикрываясь ладонями, но некоторые не выдерживали, и засунув руки в плавки, начинали медленно водить там у себя туда-сюда, и она стала возбуждаться от ощущения своей наготы, от мужчин и сладкие волны начали переливаться у нее по животу, она подошла к ближайшему мужчине, прижалась к нему, и вдруг поняла, что это сон и проснулась.
Трусы на ней были мокрые, а рядом мирно спал муж. Она попыталась его разбудить, но он только сопел и мычал во сне.
В конце концов он пукнул и отвернулся. А она долго не могла уснуть, лицо у нее горело, и что-то распирало низ живота, а утром почувствовала себя разбитой, не выспавшейся, и накричала на мужа из-за пустяка…
Людмила Марковна очнулась от этих воспоминаний и слегка тряхнула головой.
Дыхание за занавеской становилось громче и чаще, занавеска покачивалась все сильнее.
"Сейчас кончит" — промелькнуло в голове у Людмилы Марковны.
И оханья действительно стихли. Раздался голос:
— Извините, не могли бы вы немного развернуться… в мою сторону… чтобы я ноги ваши лучше мог видеть…
— Однако… — Людмила Марковна сделала удивленное лицо, но повернулась вместе со стулом в сторону ширмы и даже проявила при этом иницативу, удивляясь самой себе — она немного раздвинула бедра, полагая, что так будет выглядеть для этого ненормального более эротично.
Мужчина чуть приоткрыл ширму и сейчас она могла немного видеть его лицо — взгляд был направлен между ее ног — как тогда на обходе. Снова раздалось — аха… аха… и ширма опять закачалось.
Прошло еще несколько минут.
Затем вновь раздался его голос:
— Не могу что-то… кончить я не могу… переволновался, наверное…
— Так идите спать.
— Нет, так я не усну… сейчас все сделаю… сейчас… а знаете что… вот я сейчас подумал, что чтобы было быстрее… не могли бы вы поднять халат и приспустить… трусы приспустить немного… чуть-чуть.
Согласная уже на все, лишь бы быстрее это кончилось, Людмила Марковна встала, подняла полы халата и немного опустила трусы.
— Так?
— Ага… хорошо… аха… теперь… попкой повернитесь, пожалуйста… попкой — под аханья выдал мужик. И Людмила Марковна, выполнила его пожелание, при этом вдруг неожиданно подумала, что мужик-то, наверное, не женат — какая же с таким будет жить и ей вдруг стало жаль его, она снова вспомнила свой сон и что произошло с ней потом, и подумала, что в принципе, все естественно, природа человеческая…
— А можно я, ах… потрогаю ваш халатик, поглажу, ах, только поглажу — снова произнес мужчина.
Людмила Марковна подошла к ширме, и оттуда высунулась рука с длинными, тонкими пальцами. Но вместо того, чтобы потрогать халат, мужчина рукой залез под него и начал гладить ей ягодицы, а она так обомлела, что стояла, не в силах пошевелиться. Потом его рука от ягодиц переместилась к животу, погладила живот, опустилась ниже, и двумя пальцами он провел ей по ложбинке между ног. Людмила Марковна охнула и конвульсиво двинула тазом навстречу руке. Рука повторила маневр еще раз, и Людмила Марковна не выдержала и крепко сдавила руку бедрами. "Что я делаю, что я делаю, дура, дура" — мелькало у нее в голове.
Сильное желание вдруг охватило ее, она протянула руки и отодвинула ширму.
Мужчина стоял со спущенными штанами, сжимая торчащий член. Вид у него был такой беспомощный, что она не выдержала и обняла его, слегка к нему прижавшись.
— Ох… ох… — вруг он застонал, взял ее руку и прижал к члену, который она тот час непроизвольно сжала. Мужчина задвигал задницей, и Людмила Марковна начала помогать ему в этих движениях, массируя ему ягодицы и шепча на ухо — "Давай, давай, вот так, вот так… "
Мужчина вдруг весь напрягся и начал кончать. Вылетела белая струйка, потом еще одна и еще одна, потом крупные капли потекли на пол, образовав небольшую лужицу.
— Ой, ой… — стонал мужчина, закрыв глаза.
Он сделал еще несколько глубоких вздохов, и затем его дыхание стало успокаиваться.
— Все… все… спасибо, спасибо — бормотал мужчина, — теперь я пойду, спать пойду, спасибо вам большое, спасибо…
Он наклонился и надел штаны.
— Теперь мне… надолго хватит… — он зевнул и прикрыл ладонью рот — … извините.
— Да идите уже — сделав над собой усилие, слабым голосом, кляня себя, выдохнула Людмила Марковна. Мужчина повернулся и направирся к двери. Людмила Марковна хотела было открыть ему дверь и взяла ключи. Но внезапно передумала. Что-то мешало ей. Было какое-то ощущение тяжести внизу живота. Она незаметно опустила руку и провела пальцами по трусам. Пальцы стали мокрыми.
— А знаете что — медленно сказала она, понизив голос — мне ведь сейчас тоже надо… разрядиться, после всего…
Мужчина удивленно посмотрел на нее. Она улыбнулась и сказала:
— Вымойте руки, пожалуйста.
Пока он мыл руки, она сняла халат, сняла лифчик, и легла на спину на кушетку. Затем сняла трусы. Влажное пятно расплылось на трусах до того места, где была вышита надпись "monday".
— Подойдите сюда.
Мужчина подошел. Она взяла его руку и прижала к ложбинке. Мужчина заработал пальцами, она направляла его руку, чувствуя, как по телу нарастает сладкое напряжение.
— Да… мне надо снять напряжение — прошептала она и закрыла глаза, чувствуя сладкие переливания приятных волн по телу, которые нарастали. Она сильнее раздвинула бедра, задвигала тазом, и вдруг как будто провалилась куда-то, — исчезло время, исчезла больница, она просто забыла, где находится…
А мужчина увидел, как она громко задышала, приоткрыв рот, выгнула спину, приподняла таз, сильно прижав при этом руками его руку к своей промежности. Протяжный стон вырвался у нее из груди.
И этот вид сладострастия на ее лице, вид раскинувшихся грудей с торчащими сосками, и стон, и широко раздвинутые бедра, и ощущение влажной мягкой плоти в руке так возбудили его, что он засунул другую руку к себе в трусы, сделал несколько резких движений и тут же получил еще один оргазм.
Вскоре пожар внутри нее начал угасать, уступая место блаженству и она очнулась. Вспомнив, где она находится, нашла в себе силы встать и выпустить мужчину, и, пожелав ему в который раз за сегодня спокойной ночи, заперла за ним дверь.
Потом опять легла на кушетку, и так и лежала, голая, расслабившись, улыбаясь неизвестно чему…
Успела подумать, что в шкафу есть еще один халат, оставшийся от того самого юного медика, так что, в случае чего, можно было выйти к больным в нем, и уснула.