После того, как Шану поимели на пару двое стариков, она решила, что так продолжаться больше не может и на следующее утро пошла к сестре. До полудня они делились своим опытом общения с неугомонными бртьями, их папшей и графом, пытаясь обрисовать все как можно трагичнее и нелицеприятнее, но, тем не менее, стали возбуждаться, подняв в памяти картины происшедшего. Обе заметили реакцию друг дружки, но вслух ничего не сказали. Когда повествование закончилось, Шана вздохнула и произнесла:

— Значит, хижина Большого Джо…

— Значит, дядя Боб… — вторила ей сестра. — Это тот пелельноволосый бородатый стар… мужчина?

Повисла неловкая пауза, уши Шаны заалели:

— Да, это он.

— Прости…

— Ничего. Надо решать, что с этим делать.

— А… разве мы что-то можем?

— Ты что, хочешь и дальше им позволять себя… себя… себя использовать? — Ширке отвела глаза, покраснела и замялась:

— А почему нет?

— Что?!

— Разве тебе это не понравилось?

— Я… мне… Кхем… Так не может продолжаться.

— Согласна, — решила поддержать младшая сестра старшую, прекрасно понимая ее чувства.

— Давай мы подумаем над этим. Ну, что нам делать и все такое, а потом как-нибудь обсудим. Договорились? — разговор явно зашел в тупик.

— Конечно.

Распрощавшись с сестрой, жрица вышла из ее комнаты и пошла к своей.

Но на полпути она услышала странные звуки. Пойдя в сторону кажущегося источника, она чуть не столкнулась лбом с Селестой, — служанкой Ширке — которая выскочила вся растрепанная из подсобки и, как показалось Шане, утирала губы. Девушка сконфуженно извинилась и поспешила убраться восвояси. Заглянув в подсобку, жрица наткнулась на Питера:

— О, госпожа Шана, какая встреча! — он был слегка запыхавшимся и девушка вконец убедилась в том, чем эти двое тут занимались. На ее щеках проступил румянец смущения, но, вернув себе строгий вид, она сказала:

— Что ты здесь делаешь, садовник? А ну, живо приступай к своим обязанностям! — и, развернувшись, пошла своей дорогой. Питер поспешил за ней:

— Прошу прощения, если чем обидел, честное слово, я не хотел…

— Проваливай говорю…

— Ну постойте, госпожа моя, я думал… Учитывая то, что между нами произошло…

— Что?! — она резко к нему обернулась, а юноша прямо в коридоре прижал ее спиной к окну, выходящему во двор:

— Тише, крошка, иначе нам могут помешать. Черт, да у меня на тебя снова встал, похоже соскучился…

— Убери от меня свои грязные руки! — она оттолкнула настойчивого поклонника, но смогла лишь повернуться на месте — садовник снова ее поймал н

однимая глаза на окна второго этажа, где их госпожу ебствавал садовник. Но страх быть замеченной, к удивлению жрицы, завел ее неожиданно сильно — уже через пару минут ее киска сочилась соком, а она теперь стояла под углом в девяносто градуов, держась за подоконник дрожащими руками, сотрясаемая прыщавым юношей, пошлепывающим ее по попке одной рукой, а другой взявшимся за ее пояс, откинувшись назад и проникая поглубже в знакомую дырочку.

Еще несколько минут… и он разрадился в графиню, доведя ее тем самым до оргазма.

Заправив обвисший мокрый член в штаны и завязав шнуровку, Питер решил помочь даме, которая сидела на корточках, держась за подоконник, и все еще приходила в себя, исторгая из своих недр на пол его семя. Он поднял ее, спустил юбку и приобнял за талию сзади:

— Знаешь за что люблю? Ты единственная сучка, которая безотказно дает кончать в себя, — он поцеловал ее в щеку, глядя в окно. — Твоей сестре в пизду спустить не получается, а вот тебе… Ух, милашка, ты мне нравишься… — он зарылся носом в ее рыжую шевелюру, вдыхая запах. — Шампунь из крапивы… Побывала в нашей баньке?.. Слыхал, там тебя неплохо «попарили» наши деды… Слушай, дорогуша, а что любит твоя мама?

— Чего тебе надо, мерзавец? — огрызнулась девушка.

— Хочу засадить ей по самые помидоры…

— Член не дорос…

— Как жестоко, ты ведь на собственнои опыте убедилась, что это не так… Нет, серьезно. Как мне ее трахнуть?

— Отстань от меня, — она, наконец, освободилась от объятий парня и пошла к себе. В конце коридора девушка обернулась к юноше, смотревшему ей вслед. — Белые розы… ее любимые… За остальным обращайся к графу, — и была такова.