Мачеха (окончание)

Я открыл глаза. Лицо Маринки, все в мыле и сперме, светилось счастливой улыбкой. После водных процедур мы перебрались в кроватку, включили фильм и Маринка еще раз опустошила мой семенной резервуар. Причем, трогать она себя не давала, а так хотелось помять ее каучуковые дойки и побродить своим языком по джунглям ее ущелья. Но, то ли боясь влюбиться в меня, то ли боясь, что батя все разузнает, Маринка держала строгую дистанцию.Ленка писала мне по три письма в неделю, о том, как скучает, что хочет переехать ко мне. Я отвечал по возможности, но все реже и реже. Да и о чем писать? О том, что жена моего отца отсасывала мне каждый день, а я спускал ей в рот? С другой стороны, честно бы было написать Ленке, что я уже к ней ничего не испытываю. Но стыд и страх мешали мне это сделать… За время отцовской командировки Маринка высосала из меня наверно тонны спермы. Я с нетерпением ждал окончания занятий в универе, чтобы поскорее спустить в ротик своей любимой мачехе. Иногда это происходило прямо в институте, когда Маринка уж очень сильно «проголодается». Она вызывала меня в свой кабинет и мы играли в «плохого ученика и строгую училку». Она заставляла меня голышом возле доски решать какие-то сложные задачки, больно шлепая указкой по попке. Я конечно не садомазохист, но откровенно говоря, меня это возбуждало. Видимо, Маринке в отношениях с моим отцом не хватало яркости и экстремальности ощущений. Как-то раз, Маринка связала меня прямо на учительском столе и принялась за свое любимое занятие. Вдруг, я почувствовал, что одновременно ее пальчик, предварительно смазанный вазелинчиком, начинает аккуратно погружаться в мою попку. «Ты чего?» — недоуменно и испуганно спросил я. «Да ничего, просто хочу немножко помассировать твою попу, ты же не будешь противиться своей госпоже?». Иногда у Маринки были всякие причуды в голове, насмотревшись порнушки с женским доминированием. Хм, а это даже приятно, минет с одновременным фистингом моего анала, новое и ни с чем не сравнимое ощущение. Но тут я ощутил приближение чего-то побольше маринкиного пальчика, и, обернувшись назад, я с ужасом увидел на ней резиновый страпон, наконечник которого был раза в два больше моего собственного! «Не надо…» — беспомощно простонал я. «Тише, мальчик мой. Ты же не хочешь, чтобы папа узнал о наших с тобой отношениях. Потерпи немножко». И Маринка начала грубо и больно трахать меня в попку. Слезы текли по моим щекам. Я ни как не ожидал такого поворота событий. И в этот момент, в кабинет без стука врывается молодая девушка со словами: «Марина Сергеевна, я сделала то, что вы меня проси….» И я слышу, как кипа каких-то бумаг валится на пол, потом быстрый цокот каблучков и звук захлопнувшейся двери. Я не видел кто это был, так как стоял раком задницей к выходу, когда Маринка перла меня по полной программе. Позже я узнал, что это была моя однокурсница Дашка, с которой мы сидели за одной партой на уроках анатомии. После этого случая я не появлялся в институте неделю, а Марина продол

иски. По имени она меня уже не называла, обычно – или раб, или ничтожество. К этому я тоже привык. Так серо и однообразно тянулись мои будни: утром меня ждала учеба, вечером – очередной трах с унижением. Где-то через месяц, Маринке надоело однообразие и она решила внести краски в наши отношения, пригласив своих подруг. Подружки оказались подготовленными и принесли с собой огромные страпоны. Меня раздели, пристегнули наручниками к батарее и начали по очереди планомерно ебать в жопу. Я плакал, умолял о пощаде, но все бесполезно. Одна из подружек сняла трусы и заставила меня лизать ее анал, и я покорно погрузил свой язык в ее упругую дырочку. Потом меня снова отоварили в зад и я впервые кончил от этого. Девушки смеялись, а Маринка ласково гладила меня по голове и приговаривала: «Умница, хороший пёсик!» Еще через месяц я не выдержал и уехал в родной Вышнегорск. Маринка долго пыталась отговорить меня, обещала прекратить свое насилие, но я втихаря собрал манатки и сбежал из этого «розово-голубого ада». Целый месяц я почти ни с кем не разговаривал, в тайне от всех сжигая маринкины письма, в которых она просила прощения и умоляла вернуться. Но задницей я чувствовал, что делать этого не стоит. Я устроился работать на шарикоподшипниковый завод и женился на Ленке. Отношения у нас не очень ладятся, постоянно ссоримся из-за моей замкнутости, короче, чем-то напоминают мне отношения моей матери с отцом в последние годы. Иногда мне даже кажется, или хочется думать, что моего отца когда-то постигла такая же участь. Тогда – это явно наследственное. Ленка была уже не девственница, и постепенно я привык к нормальным гетеросексуальным отношениям. О своих «похождениях» в Москве я ей конечно не рассказывал. Но иногда, по вечерам, я с грустью вспоминаю большую упругую 4-ого размера грудь Маринки, ее мохнатую промежность, которую мне так и не удалось облизать. А когда хожу в туалет по-большому, то невольно в памяти всплывают ощущения от входящего в мою задницу большого страпона…