Вторая мировая война. 1942 год. Немецкие войска уже как год занятии территорию Эстонии . Шла агитационная пропаганда. Жителей Эстонии вербовали в различные по своим фунциям группы и отряды в том числе в недавно сформированный Эстонский легион СС. Но юный эстонец Ганс был слишком молод для опасных предприятий. Ему едва исполнилось 16. Невысокого роста,худой ,белобрысый, с утиным носом и хитрыми лисьими глазами. Обычный прибалтийский паренек. Ему очень хотелось стать солдатом Вермахта , хотя по молодости своей и по не знанию он не слишком представлял что это такое. Он был единственным мужчиной в доме, защитником матери и сестренки.. Его отец, немец по национальности, умер, когда Гансу было 10 лет ,а назвали парня в честь деда по отцу.

Его семья жила на хуторе возле реки. Немецкие отряды по мере своего передвижения останавливались в хуторах и деревнях на время и однажды мать, беспокоясь что немцы опустошат запасы съестного испекла пирогов с малиной и вместо того что бы побаловать детей решила отправить их своей матери, бабушке Ганса. Сестренку мать ни за что бы не отпустила и Ганс нехотя согласился помочь.

В тот день было было жарко, Ганс одел шорты,рубашку сандалии , надвинул кепку на голову и отправился к бабушке на соседний хутор. Идти надо было долго, но это не расстояние для молодого парня. День был светлый, припекало солнышко. Сначала Ганс шел по берегу реки , свободно вертел головой по сторонам, ему очень хотелось искупаться, но надо было идти дальше, он еще раз посмотрел на речку и вздохнул

Через какое то время вышел к лесу и побрел по песчаной дороге Вдруг как из под земли на дороге очутился высокий мужчина.Ганс не сразу обратил на него внимание так как тот вышел сбоку а не спереди.. Мужчина догнал паренька . Ганс повернул голову и увидел на нем немецкую форму с петлицами рядового СС. Лет 30 на вид. Гладко выбритая морда, свежая стрижка.. русые волосы немного взъерошены, . куртка на груди была расстегнута видимо изза жары..амуниция на поясе болтается, за плечом автомат штаны были подвернуты..
— Бездельник,- с усмешкой подумал Ганс, и тут же дико испугался.. А ну как начнет трясти,не партизан ли, ожидать можно чего угодно. Но парень лишь предательски улыбнулся ему, но что сказать не знал.Тогда немец спросил :
— Куда идешь?,- ганс плохо понимал по немецки, но кое что разобрал и ответил просто:
— Бабушка.
— А- а-а, — немец засмеялся.

Снова спросил:
— Давай провожу? -встретил в глазах Ганса непонимание и повторил,- ну провожу- , и изобразил пальцами идущего человечка.

Ганс пожал плечами:
— Извините ,я не понял.

Тогда ССэсовец начал объяснять:
— Опасность, понимаешь? Тебе дальше нельзя.Я провожу.- ганс весь напрягся, кивнул и пошел дальше.

Немец схватил его за руку :
— Опасность- произнес он, проговаривая каждую букву и сделал вид что стреляет из автомата. Наконец Ганс понял, понял и то ,что к бабушке он наверное не попадет. И ему дико хотелось что бы опасность оказалась правдой потому что провести весь день у бабушки было для него невыносимой скукой.
— Что в сумке?- немец покосился на корзину Ганса но тот не ответил, и солдат посягать на нее не стал
— Вино?- коротко предложил его новый знакомый и вытащил изза пазухи бутылку.

« Откуда раздобыл интересно?»- подумал ганс и ему страсть как захотелось попробовать. Он забыл про страх перед незнакомцем, страх уступил место любопытству.Ну подумаешь… пил и дома, не вино конечно , только пиво и немного.. а немец не смотря на свою экипировку и принадлежность к оккупантам казался обычным добродушным бюргером и причины что бы не выпить с ним общительный и наивный ганс не видел.

Мальчик кивнул и сказал на немецком« давай»
— Давай давай!,- обрадовался немец,услышав родную речь, развернул Ганса и сказал :
— Пойдем на речку? Искупаемся.

Ганс был далеко не трусом и очень добродушным пареньком,доверчивым, дружелюбным и со всеми легко находил общий язык

Он снова не понял что сказал немец, но кивнул и они пошли.. Оказавшись на речном пляжике ,Ганс с удовольствием вдохнул свежий воздух и обрадовался подарку судьбы :красота…он как взрослый будет пить в мужской компании да еще наконец то искупается, вместо того что бы подставлять сморщенное от отвращения лицо поцелуям бабушки в обе щеки и слушать ее причитания « какой большой, жених совсем».

Новый « друг» ганса взял его за руку и с улыбкой потряс ее,представляясь:
— Я Ульрих. А тебя как зовут?… Имя ?
— Ганс.
— А имя то у тебя немецкое! Почему?.. ладно… хорошо, Ганс, я искупаюсь , а ты как хочешь. Потом откроем вино и выпьем за знакомство!»

Немец начал раздеваться, побросал одежду на песок,легкомысленно повесил оружие на деревво и голым, с разбегу забежал в речку Он довольно долго там плескался, мыл голову,фыркал ,наконец вышел и одел только трусы. Ганса поразило ,насколько простой солдат может так хорошо выглядеть « прямо как парни с немецких плакатов» -подумал он –« все статные ,с хорошо развитой мускулатурой,широкие плечи у них»

Ульрих потряс головой как кот,избавляясь от лишней влаги и спросил :
— Ну а ты что не идешь купаться,не хочешь?,- и указал на речку

Ганс очень хотел окунуться, резко встал и начал раздеваться. Он не был скромным мальчиком и спокойно снял трусы перед незнакомым человеком, подумаешь, не девченка же… И стал осторожно заходить в воду

Тем временем Ульрих улегся на песке и наблюдал за входящим в воду Гансом. Серые глаза немца любопытно скользили по телу мальчишки, спускались по его бледной спине вниз к бедрам и упругим ягодицам.. рассматривали худые стройные ноги.. немец продолжал следить за ним как за добычей и лишь когда Ганс повернулся ,Ульрих отвел взгляд.

Искупавшись, Ганс вылез на берег и начал натягивать на себя трусы, остальной одеждой вытерся и положил ее рядом

Ульрих сидел на траве и уже почти высох ,он позвал:
— Иди сюда!-, и махнул рукой.

Ганс подошел и плюхнулся рядом на шелковую травку.
— Выпьем за наше знакомство. Бокалов нет ,извини,- Ульрих протянул откупоренную бутылку Гансу. Пареньку хотелось пить , он жадно припал губами к горлышку бутылки и начал глотать.ССэсовец поднял подбородок и удовлетворенно посмотрел как он пьет.Наконец,оторвавшись от бутылки, Ганс протяну ее своему немецкому товарищу. Тот тоже выпил и начал говорить:
— Как хорошо что я тебя встретил..хоть ты и не понимаешь, а все мои сослуживцы полные свиньи с ними и поговорить не о чем, а местные девки боятся меня,- он хохотнул -видишь какие у меня руки?- и сжал кулак..

Ганс ничего не понимал, но увидев кулак рассмеялся: —Внушительно.
— Ага,- продолжал немец ,- а у тебя девушка есть? Ну, д-е-в-у-ш—к-а.

Ганс, услышав слово « мэдхен» отрицательно помотал головой..

Так они сидели и пили. Тут ганс вспомнил про пирожки. Выставил корзину и открыл ее :
— во че у меня есть!,-гордо произнес он.

Немец радостно потер руки и они начали есть. И говорить. Конечно они не понимали друг друга. Ульрих много говорил, но все это смешивалось у Ганса в голове в сплошной веселый лай и шипение.. Язык Ганса Ульриху тоже казался смешным, но мальчишка говорил мало. Через какое то время Ганс вскочил, улыбнулся и пояснил:
— я отлить.

Он зашел за кусты . стяну

« он же меня насилует».- пронеслось в голове у Ганса ,но он покорно терпел ласки немца

Затем Ульрих перевернул его к себе спиной. И стоя так же на коленях, раздвинул его упругие булочки и стал лизать между ними. Даже сам застонал от удовольствия.. Ганс открыл рот и прижавшись лицом к дереву опустил глаза.. он часто дышал, сопел носом.. Ульрих тщательно вылизывал его попку ,затем уперся в его дырочку языком. Ганс заскреб руками по дереву и охнул.. Ласки продолжались, мальчишке было и страшно и приятно одновременно. Он успокаивал себя добрым расположением немца, завел руку за спину и запустил пальцы в золотистые волосы Ульриха. .

Затем настойчивые пальцы немца нащупали дырочку пацана и стали давить и гладить,Ганс невольно завертел попой. Ульрих надавил на его отверстие и ввел палец в попку смоченную слюной. Немного подвигал там, спросил:
— Как ты ?.

Ганс в ответ лишь томно застонал. Его стала возбуждать чужая,непонятная ему,грубоватая речь. Тогда солдат ввел второй палец и продолжил разрабатывать зад паренька и гладить стеночки его тугого сфинктера. Немец встал на ноги, прижался к Гансу и стал дышать ему на ухо, продолжая работать в нем рукой. Когда попка пацана расслабилась настолько ,что в нее свободно входили два пальца , Ульрих оставил его зад в покое и стянул с себя трусы. Его член стоял как штык и упирался в поясницу невысокому эстонцу. Ганс мысленно приготовился ко всему, но предстоящее не пугало его, а манило и будоражило воображение, пока что немец дарил ему только наслаждение и не представлял никакой угрозы.

Ульрих буквально отодрал паренька от дерева в которое он вцепился и предложил :
— Давай ты встанешь на колени.. Не понимаешь? Сейчас.., — и он,кряхтя и держа юнца за пояс ,поставил его на колени. Ганс сам догадался опереться о землю руками. Ульрих пристроился сзади,взял в руку свой внушительный ствол и стал водить им между булочек ганса, надавливая на его все еще узкую дырочку.
— Ох,-Ганс зажмурился от наслаждения, опустил голову вниз и ощутил, как в него вторгается что то твердое горячее и влажное. Ганс пискнул как девченка, но вытерпел и вот головка немца погрузилась в его девственную попку.ССэсовец положил руки на бедра паренька и стал вводить до конца. Ганс мычал и извивался. Ульрих загнал свой болт в узкую попку по самые яйца и улыбнувшись, хлопнул эстонца по ляжке –« чпок –и все!»

Немец начал двигаться, Ганс ныл, ему было больно.. он не понимал ,хорошо ли с ним обращаются или мучают, но ничего уже нельзя было изменить и он покорно терпел.

Ульрих закусил губу, сходя с ума от того, как узкое и горячее колечко сфинктера сжимает его член. Сначала немец двигался плавно, но потом ускорился и услышал под собой нечленораздельное мычание.

В это время Ганс ощутил как боль уступает место какому то приятному томлению, он опустился грудью на траву и расслабился. Солдат ,ощутив это, стал пыхтеть и что есть силы засаживать свой агрегат в нежный ,мокрый и горячий попец паренька.Ганс взвыл.. он принялся стонать и охать с каждым движением немца в себе.. Ульрих вошел в раж, вынимал член полностью и снова вдалбливал эстонца в землю, затем схватил его за лицо,пальцами залез ему в рот . Ганс прикусил пальцы немца, тот только довольно замычал и продолжал двигать бедрами. Затем он схватился за член Ганса и начал его теребить,мять яйца, обхватил его своей сильной рукой и стал водить вверх вниз ,все быстрее и быстрее. Ганс извивался под ним как девка, подставлял попку, глухо стонал, рвал пальцами траву и клочья земли. Ульрих продолжал бесноваться в его заднице ,а крепкой рукой все ласкал его член.. Тут эстончик округлил глаза,часто ,часто задышал и с дикими стонами начал бурно кончать на траву, а его член все дергался в руке немца .. Ульрих тоже был близок к финалу, его подстегнул извивающийся в конвульсиях Ганс.. паренек чуть было не повалился всем телом на траву, но немец не дал ему выскользнуть из рук и что есть силы долбил его в зад, затем глухо зарычал и начал изливаться в замученного до истомы Ганса, Ульрих выдернул свой член, сперма брызнула вверх падая на траву и попку ганса..

Ульрих часто и хрипло дышал,запрокинув голову вверх и закрыв глаза. Ганс так и остался стоять на коленях с расставленными ногами, голова его лежала на земле, из полуоткрытого рта текла слюна. Солдат опустил голову и принялся наблюдать как его сперма вытекает из разработанной эстонской дырочки.. При виде всего этого с губ немца сорвался сладострастный стон. Затем он бодро встал как будто ничего и не было,поднял ганса подмышки, пацан болтался как тряпичная кукла, и потащил его к реке. Ганс был на седьмом небе от счастья и очухался когда ульрих погрузил его в воду по пояс.. Вода приятно холодила измотанное тело и успокаивала горящую задницу. Эстонец повис на шее у солдата а тот принялся обмывать его тельце водой, затем осторожно отпустил и придерживая за плечи сказал :
— сам давай ,сам.

Ганс кое как стал мыть себя, особенно попу и писюн. Затем уставился на Ульриха.. Тот бодро обтирал себя водой,опускал руки под воду ( видимо приводил в порядок свое хозяйство) потом снова тер свое спортивное тело сильными красивыми руками. Ганс порывался что то сказать, но не выходило. Тут Ульрих подошел сам , потрепал ганса за плечо и коротко сказал:
— Спасибо малыш, я просто улетел с тобой..,- . и собрался выходить из воды, как вдруг Ганс,переполняемый чувствами , схватил его лицо бледными пальцами и горячо поцеловал в губы. К его счастью Ульрих ответил на поцелуй и они пошли одеваться. Ганс стоял на трясущейся ноге и пытался просунуть вторую ногу в шорты ,а Ульрих уже оделся. Он стоял в майке с черным орлом на груди и довольно разминал руки.

Шли обратно. Оба молчали . В юном наивном сердце Ганса зародилась некая привязанность к нежному оккупанту и он с сожалением понимал что придется расстаться. И скорее всего навсегда. Пока Ульрих провожал его до поля,Ганс размышлял , плохо ли ,чтоон получил удовольствие от мужчины, не надругались ли над ним, но вспомнив какое испытал наслаждение он подумал « идет война.. может радость которую я подарил этому солдату будет последней в его жизни.» И это успокоило.

Если сведет нас судьба тет а тет,
Встретим любовь небывалую,
Ты мне устроишь потрясный минет,
Я тебе куни пожалую!

( Эдуард Зайцев)

Имя этой истории – миллион. Но было в ней и что-то единственное, прекрасное, неповторимое. И главное: в ней нет ни капли вымысла.
А случилось вот что. В том далеком 1957 году проходил я курсантскую практику на одном из крейсеров Балтийского флота. После месячного плавания по бурным, мутноватым волнам неспокойной Балтики, которую мы между собой называли «Болтушкой», зашли мы в нашу базу, находящуюся в Лиепае. Болтаться по морю всем порядочно надоело, к тому же нас молодых постоянно манил к себе этот загадочный берег. До чертиков хотелось окунуться в волшебные звуки вальса, прижимая к себе таинственную девичью грудь.
Помнится, как Тур Хейердал писал в своем «Путешествии на «Кон-Тики». За точность слов не ручаюсь, но запомнилось, как он вспоминал следующее: «В первый месяц плавания мы говорили о женщинах в ироническом тоне, во второй – вспоминали с нежностью и любовью, а по истечении третьего месяца мы просто зажимали в кулак наше мужское естество, вспоминая о прекрасной половине человечества со злобой, а порой, и ненавистью за то, что их рядом нет». Конечно, моряка, как и космонавта, совершающего длительное плавание или полет в космосе в этом вопросе трудно не понять, сходящего с ума от длительного воздержания. Впоследствии мне не раз приходилось слышать и от друзей-подводников, по шесть месяцев не вылезающих из своих автономок. Ну, скажите, кто из сухопутных крыс сейчас, косо смотрящих на флот, может понять, как здоровые мужики, находящиеся в стальном корпусе корабля или в чреве подлодки, решают свои сексуальные проблемы вдали от любимых жен? Да и молодым женам, только что вкусивших все прелести любви, тоже было не сладко, запирая на длительный срок на незримый замок свой женский аппарат, накладывающий табу на доступ посторонним лицам. Об этом тогда у нас не писали и предпочитали говорить шепотом. А сколько семей тогда развалилось в угоду идее службы только Отечеству в ущерб общечеловеческому чувству любви к женщине.

Одним словом, сойдя на берег, я испытывал только одно желание: как можно быстрее подержаться за бабу. Пошло? Может быть. Но мне хотелось этого страстно, переполняя через край чашу моего терпения. И если учесть, что я боялся, как бы эта «Аморалка» не стала известной моему начальству, что автоматически означало бы конец моей еще не начавшейся карьере, но плотское чувство оказывалось сильнее, которое постоянно твердило: «Иди в Дом офицеров флота! Там хорошие, одинокие женщины, с нетерпением ожидающие своих мужей, которые, наверняка пожалеют бедного курсанта, поймут и не откажут». И голос пола победил голос разума: Я пошел в ДОФ…
Дом офицеров меня разочаровал. Тут жалось к стенам несколько пар, а в центре зала какой-то капитан третьего ранга плавно вальсировал с женщиной постарше его, но очень красивой, одетой в модное в то время черного цвета бархатное платье с глубоким декольте на груди и высоким, почти до пояса, разрезом сзади так, что при движении женщины представлялась мгновенная возможность лицезреть краешек ее тонких, зеленого цвета трусиков. Для него она выглядела староватой. Создавалось впечатление, что капитан третьего ранга, замаливая какой-то служебный грешок, просто выполняет приказание своего командира, танцуя с его женой, но мне она казалась недосягаемой королевой.
— Что? Невезуха? – кто-то сзади дотронулся до моего плеча, когда я получил отказ от этой красавицы, пригласив ее на очередной танец. Это был штурман с нашего корабля старший лейтенант Васильев, который тоже пришел «прошвырнуться» в ДОФе.
— Да-с. Маловато баб-с…- пояснил я.
— Не ту пригласил.., — ухмыльнулся штурман.
— Почему?
— Она же под контролем. Это жена командира нашей дивизии. Он в заграничной командировке, вот и поручил своему помощнику приглядеть за его блядью…
— Так он и спит с ней?
— Не только. Он и трахает ее по его же приказанию…
— Тут просто некого больше приглашать, — повел я глазами по залу.
— А ты пригласи вон ту, малышку, в красном беретике. Сдается мне, что она наверняка из той категории женщин, о которых говорят: «Мал золотник, да дорог»…
— Уж больно маловата. Наверняка восьмиклассница…
— Эх! Молодо – зелено. Да разве в том достоинство женщины, чтобы быть «Коломенской верстой?!», — нравоучительно заметил штурман. – Ты только глянь на ее впалые щеки, — продолжал штурман, — это первый признак повышенной сексуальности женщины…Чувствую, что по части кроватных дел она подобна Энштейну с его долбанной теорией относительности…

«Эх! Была ни была!» — я обреченно махнул рукой и направился к малышке, которая тут же стала поправлять свою мини-юбочку. Заиграла музыка, и я поклонился ей:
— Разрешите?- прищелкнул я каблуками.
— Разрешаю. Но вы долго сомневались, — ответила она.
— В чем?
— В приглашении…
— Нет…Да я..,- смешался я, поразившись ее проницательности.
— Я видела. Вас друг уговорил…
— Что вы?! Кто может уговорить «Морского Волка»?!
— «Красная шапочка», — хихикнула она, снимая берет, пряча его в сумочку.
— Разрешите вас поближе прижать? – шепнул ей на ушко, тихо переминаясь с ноги на ногу в тягучем танго.
— Разрешаю. Видно, что вы давно не были на берегу и хотите Этого. Не так ли? Только честно!
— Ее голубого цвета глаза были такими глубокими и честными, что соврать казалось грехом.
— Если честно, то да, — тихо шепнул ей прямо в мочку маленького уха. — Но эта мечта тут не осуществима…- Нет объекта особого внимания,- улыбнулся я, провоцируя ее на опровержение.
— Жаль…А между тем он рядом…
— Кто?
— Объект…
— Вы?
— А разве я не женщина?
— Вы смахиваете на ученицу средней школы…
— А знаете, что по такому поводу глаголит Козьма Прутков?
— Скажите? Узнаю.
— Если на клетке льва увидишь надпись «Это осел», то не верь глазам своим, — ее милый ротик изобразил ироническую улыбку.
— Значит вы Лев в юбке?- улыбнулся я.
— А вот это можно проверить…Да вы не стесняйтесь. Я понимаю. Всему виной мой маленький рост. Но поговорку о «Золотнике» вы, надеюсь, знаете?
В ответ я игриво кивнул. А про себя подумал: «А почему бы не попробовать? А вдруг у нее такое мини, что мне и не снилось».
— Так, пошли? – ее глаза вопросительно смотрели прямо мне в лицо.
— Пошли, мой капитан, — я взял ее под руку, и мы пошли к выходу. Выходя, оглянулся и увидел поощряющий жест штур

Боже! Но как это было приятно ощущать ее тело, так плотно надетое на мой орган! У нее действительно была маленькая и совсем неглубокая дырочка, в которой мой «Боец» почувствовал себя настоящим хозяином в этом комфортном для себя помещении. У меня даже мелькнуло смехотворное сравнение ее органа с «мышиным глазом». А как она работала! Это было не торопливое сношение, похожее на бег человека, отставшего от поезда, а медленные наезды на мой предмет любви, желающий максимального удовлетворения, сопровождаемые крепкими объятиями и огненными поцелуями. Я уже готовился окропить ее своим «молочком», как она быстро слезла с меня, и мы оказались в позе 69. Я тут же сообразил, чего от меня требуется и принялся лизать, целовать, сосать ее маленькую «Киску», в которой уже начинало похлюпывать от ее щедрот, так же как и мой «Воин» стал потихоньку награждать ее рот небольшими каплями, похожими на слезы сострадания. Она не выдержала первой, слив в мой рот весь свой арсенал жидкости, скопившийся в теле, на что я ответил ударом в ее рот струей белой жидкости, которую она судорожно глотала, размазывая по лицу. Это наслаждение длилось несколько минут, пока мы, тяжело дыша, не заняли прежнюю позицию. Кто-то мне говорил, что сперма омолаживает кожу лица.
— Хочешь еще самогоночки? – приподнялась она, готовясь встать.
— Не более половины стакана, — уточнил я.
Едва я выпил самогонку, как она тут же повалила меня навзничь и забралась сверху.
— Я работаю, а ты только держи и не шевелись, — поцеловала она меня в пупок.
— Я держал, как мог, ожидая, что так скоро мой «Боец» не сможет поднять голову, но он так резко встрепенулся и мигом подскочил, как уснувший возле тумбочки дневальный по кубрику, внезапно разбуженный старшиной команды.
…Она трахала меня с толком, чувством, расстановкой, словно оттачивала мой орган для участия в будущих столь же страстных и желанных соревнованиях. И тут я понял, что у нас поразительная совместимость органов, даже в мозгу прошептало, что «у нас одинаковые калибры». Я был в экстазе. Для меня весь окружающий мир перестал существовать, так как в мозгу стучала только одна мысль: «Давай! Давай! Давай!»… И она давала так, как ни одна из тех женщин, которые раньше оказывались со мной в одной постели. Ее движения были не только поступательными, но и круговыми, она, то выпускала член почти на самую поверхность и «целовала» его клитором, то мигом загоняла на самую глубину и там крепко сжимала мышцами влагалища, не давая ему ни минуты покоя. Я озверел, схватил ее за талию, опрокинул навзничь, придавил всей тяжестью своего молодого тела и так стал накачивать ее, словно поршневой насос артезианскую скважину. Она пыталась замедлить мои движения, но транс уже бил меня в любовной лихорадке так, что я сам испугался, что так можно и испустить дух от чрезмерного напряжения. Но молодой организм был крепок и продолжал насиловать это милое, на такое разборчивое и понятливое «дитя» в этом омуте бурного секса.

…Наш обоюдный оргазм был сопровожден ее криками, которые я оградил от окружающего мира, заткнув ладонью ее рот, и моим медвежьим рычанием, слезающего с самки лохматого животного.
Уходил я от нее с болью в члене и выжатым, как лимон. Потом оказалось, что в мочеточник я загнал ее сперму, но через сутки боль прошла.
«Больше я к ней ни ногой!»- поклялся я сам себе. Но прошло завтра, послезавтра и этот бешеный секс стал мне сниться по ночам. Я прижимал к ноге торчащий член, но он не хотел спать. Он хотел опять побывать в этой сладострастной «Мышке», я это понял и в очередной сход на берег опять оказался у заветной двери. Она ждала меня, словно знала, что я приду. На столе уже стояла все та же сковородка с жареной картошкой, на блюдечке лежала горка соленых огурцов и знакомая бутылка самогонки. А дальше все происходило по знакомому, но столь желанному сценарию.
…После пятого захода к Светке, я почувствовал, что от этой женщины мне уже не отвертеться. Любовная яма засасывала меня все глубже и глубже, тело стало стройным, как кипарис, и я стал подумывать о женитьбе, так как был уверен, что лучшей женщины мне теперь никогда не найти.
Едва я собрался в очередное увольнение, где хотел сделать ей предложение, как раздались колокола громкого боя, крейсер снялся с якоря и ушел в Питер.
…Я отправил ей семь писем, но ни на одно не получил ответа. Тогда я плюнул на все и решил, что быть вместе с такой женщиной просто не судьба.

…Через три месяца закончилась моя практика на крейсере, который больше не заходил в Лиепаю. В день прощания с кораблем ко мне подошел штурман корабля старший лейтенант Васильев. Он протянул мне увесистый пакет.
— Что это? – протянул я руку, чувствуя, как у меня подкашиваются ноги.
— Письма от известной тебе Светланы Алексеевны. Помнишь «Красную Шапочку?».
— А почему они у тебя?!- нахмурился я, готовый звездануть его между глаз.
— Потому, что я, в некотором роде, пока еще ее муж. И я еще подумаю, подарить ли ее тебе или нет…
…Я ехал в училище с разбитым сердцем… До сих пор у меня такое чувство, что в тот злополучный день штурман Васильев отнял у меня самое дорогое в жизни, мою «Красную шапочку», которую до настоящих дней я так и не нашел…
Эдуард Зайцев.