ГЛАВА 1
Все эти рассказы так начинаются. Меня зовут Кирилл. Мне восемнадцать. Полгода назад я первый раз переспал с женщиной. Это было замечательное, волнующее событие, моя жизнь наполнилась новым смыслом. А потом вдруг началась черная полоса: проблемы в университете, трудности с родоками и как следствие — никаких отношений с девушками. Пока не появилась она. Вот так просто ворвалась в мою жизнь и всё в ней перевернула. Моя милая, моя маленькая девочка, Камилла.
Странно, но я помню всё так отчетливо; у меня не осталось ни одной ее фотографии, но я помню каждую ее родинку, помню ее черные глаза,,, да ее глаза, они оставили рваную рану в моем сердце.
Всё началось неожиданно.
Как-то раз меня разбудил телефонный звонок. Я не стал брать трубку, а повернулся на другой бок и стал досматривать сон — лень было вставать так рано в субботу. К телефону подошла мать — я краем уха слышал обрывки диалога: Да… привет Катюх… хорошо, сама то как?.. погоди, щас ручку возьму — записать… какой вагон?… ага, так… записала… как звать то ее?.. Роксана?.. а дочку?.. Мила… ну ладно позвоню как приедут… ага, ну давай… ну пока…
В общем, как вскоре выяснилось, к нам ехали родственники, точнее тетка моей двоюродной сестры Кати, которая жила в Мурманске. Эта Роксана, тридцатидвухлетняя молдаванка, развелась с мужем, отсудила у мужика кучу денег и дочку. Потом решила податься в Москву — найти работу, устроить дочь в хорошую школу. Мы как назло были единственными знакомыми во всем городе — поэтому "цыганка", как я ее про себя прозвал, решила месяц-другой перекантоваться у нас. Для меня новость, честно говоря, была поганая, я терпеть не могу свою родню и не перевариваю, когда кто-то оккупирует нашу квартиру.
Поэтому когда через два дня в дверь позвонили и голос с акцентом сказал в домофон: Эта тетя Роксана, Кируша! — я громко выругался. Пока шел открывать дверь все думал, а как она выглядит, эта цыганка, наверное, толстая тетка с фиксой, серьгами-обручами в ушах и гобатым носом. Оказалось, я ошибся. Напротив, молдаванка была худой, миниатюрной женщиной с короткой стрижкой, которая делала ее заметно моложе. У нее были раскосые глаза, небольшой чуть вздернутый носик и черные как смоль брови. Одета она была в дорогие шмотки, но совсем безвкусно. Сказав что-то по-молдавски, тетка бросилась обнимать меня и сразу засыпала вопросами, типа "как живете, как животик". Потом вдруг спохватилась и сказала: Вот, познакомся, моя доча — Мила.
Передо мной стояло необыкновенно красивое создание, лет тринадцати или может двенадцати… Нет, вру, на самом деле девчонка мне сначала совсем не понравилась. Она была вся такая неуклюжая в своей голубой юбке и белой рубашке. У нее были худенькие ножки и еще она была вся смуглая, гораздо темнее, чем мать. Девочка хлопала глазищами и скромно улыбалась, едва показывая белоснежные зубы. Я заранее смирился с тем, что мне придется нянчиться с малолеткой и не напрягался по этому поводу.
Началась обычная гостевая суматоха, я отнес сумки и чемоданы наших новых домочадцев в гостиную, а родители схватили Роксану в охапку и потащили на кухню — праздновать прибытие, "квасить" короче. Мне, конечно, поручили развлечь Милу, так и сказали: Развлеки ребенка. Не долго думая, я повел девочку в свою комнату показывать компьютер.
Маленькая молдаванка разместилась на моей кровати, а я сел в кресло и включил комп. Минуты на две воцарилось молчание, только винчестер тихонько жужжал. Я судорожно перебирал в уме способы начать беседу, когда девочка вдруг тихо сказала: Меня зовут Камилла, а тебя как? Я вздрогнул от звука ее голоса и невпопад спросил: Тебя вроде Мила зовут?
— Это меня так мама называет, по правде меня зовут Камилла, а друзья — просто Ками, — сказала она и обезоруживающе улыбнулась.
— Ка-ами, — протянул я на эстонский манер, — красифое иммя.
Девочка хлопнула ресницами, а затем звонко рассмеялась. Мне с ней вдруг стало легко и весело. Мы проболтали два часа, пока из кухни доносился звок рюмок. Ками говорила без всякого акцента, за эти два часа она успела поведать мне всю историю своей жизни, все сплетни, открыть мне свои интересы и пристрастия. У меня сложилось впечатление, что я ее лучший друг.
От долгого сидения в кресле моя шея затекла и я поводил головой туда-сюда, случайно мой взгляд упал на ноги Ками — она сидела, обхватив колени руками. Мне открылся чудный вид: ее юбочка задралась и белые трусики, закрывавшие девичьи прелести, скомкались, обнажая полоску нежной смуглой кожи с белым пушком. Бессовестный солнечный зайчик осветил ее промежность и волоски на ее губке заблестели. Ками поймала мой взгляд и прошептала: Хочешь покажу? Не дожидаясь ответа, она отогнула пальчиком полоску своих трусиков и я увидел все, что хотел: темный, покрытый кое-где белыми волосиками, лобок, розовую шишечку клитора, и почти черную щелку. Зрелище заворожило меня, но длилось всего пару секунд.
— Видел? — учтиво спросила девочка.
— Э-э, нет, не успел. — схитрил я и ,предвкушая повторение, заметил, — Тебе не стоит этого делать, мы только что познакомились, кроме того ты же еще маленькая! — Реакция была правильной, Ками нахмурилась, резко вытянула ноги и рывком стянула с себя трусы. Разведя ножки как можно шире и задрав юбку на живот, она потянулась к своей щелке и обеими руками, средними пальчиками, растянула большие губки в разные стороны.
— Теперь видно? — грозно спросила она.
— Д-да, теперь да. — О, боги, теперь и правда всё было как на ладони. Ее чудесная писька имела сказочный цвет — в том месте, где она держала пальчиками, губки были темными, там, где кожа натягивалась, цвет был совсем бледный, виднелись жилки и капилляры, сама вагина и кожица над ней, вместе с клитором, были ярко розовыми. Маленькая колдунья дала мне возможность вдоволь налюбоваться ее богатством и совсем заколдовала мой член — нетрудно представить — он торчал колом.
— Теперь ты. — кивнула Ками на мою ширинку, — Давай показывай.
Я начал тихо паниковать — это не входило в мои планы. Меня спасли шаги в холле. Камилла среагировала молниеносно — отсела подальше от меня и заткнула юбку между ног. Вошла Роксана и заплетающимся языком позвала ее распаковывать чемоданы. Перед тем как уйти Ками одарила меня таким многозначительным взглядом, что по спине побежали мурашки, а внизу живота приятно заныло.
Я еще долго втыкал, пытаясь понять, что же произошло, но тут же плюнул на это дело, так как в голове был полный сумбур. Тут я увидел то, чего никак не ожидал — на подушке, на самом видном месте, лежали трусики моей развратницы. Вот это подарок, подумал я и подняв их, абсолютно спонтанно поднес сей предмет к лицу. Запах был потрясающий, мне снова "дало по шарам" и я присел на кровать в сладкой истоме. Потом убрал трусы в карман и подумал: А ведь правда заколдовала…

ГЛАВА 2

На следующий день мой злоключения продолжились. С утра Ками бросала на меня страстные взгляды, но до ужина мы не сказали друг другу ни слова. Вечером за столом собралась вся наша большая "семья". Я сел на середину диванчика, слева от меня села Камилла, а справа, чуть дальше — ее мамаша. Мы ели отбивную, запеченную в духовке, покрытую слоем майонеза с сыром и луком, и пили джин-тоник с большим количеством льда — Камилле …как "дитю" налили просто тоник. Я как раз думал, как бы мне поговорить с ней о вчерашнем происшествии, когда вдруг почувствовал ее руку у себя на ноге — она водила по ней кулачком туда-сюда, пробираясь все выше. Я посмотрел ей в глаза — ее актерская игра была безукоризненна: она отрешенно смотрела телевизор, потягивая тоник через трубочку. Я задержал дыхание, когда ее холодная ладошка скользнула мне в штаны, и быстро посмотрел на родоков, не засекли ли чего. Все было спокойно — они о чем-то увлеченно спорили, а тем временем девичья ручка уже нагло хозяйствовала в моих трусах. Проведя пару раз по моей волосне, она тихонько коснулась члена, но этого было достаточно, чтобы он начал быстро набухать и крепнуть.
В этот момент кулачок Ками разжался и она резко вынула руку из моих штанов и положила ее на стол. Я сначала не понял что со мной произошло: мои яички как будто подпалили зажигалкой — потом я почувствовал резкий холод и трусы стали мокрыми. Маленькая засранка подложила мне туда весь лед, что плавал у нее в стакане!
Я подавился куском карофелины, и чуть не опрокинув стол, помчался в ванную. Оттуда промычал что-то, вроде: Ижвините, подавивша, ща приду. Вытащил лед из трусов, потом умылся холодной водой, посмотрел в зеркало и как ни в чем ни бывало вернулся на кухню.
Ками нагло улыбалась и пялилась на мой выпирающий член. Я нахмурился, сел за стол и стал молча есть. Когда мое сердце перестало бешено колотиться, я решил перейти от обороны к наступлению. Сначала я положил левую руку на ее голую коленку — сегодня она была в маленьких красных шортиках — ноль эмоций, тогда я начал медленно гладить ее ногу. Не очень оригинально, но я вкладывал в это занятие всю душу. Опять никакой реакции. Тогда я быстро просунул ладонь в штанину ее шорт и с большим удилением для себя обнаружил, что трусиков на Ками нет. Но похоже, что меня там не ждали. Я провел пальцем по щелочке — она была совсем сухая и горячая, и не мягкая на ощупь, не как у взрослых девушек, ни одной лишней складочки кожи. Стоило мне только коснуться клитора, как Ками стала щипать свободной рукой мой локоть. Когда боль стала нестерпимой, я выдернул руку из ее шортиков.
Когда ужин закончился, все разошлись, а я остался мыть посуду наедине со своими мыслями. Ведь было о чем подумать — я безумно, до одури хотел тринадцатилетнюю девочку. А она, может быть не подозревая с каким огнем играет, делала все, чтобы меня соблазнить. В этой ситуации все было против меня — то, что я совершеннолетний, а она нет; то, что она со мной играла, а я похоже на нее запал; наконец присутствие ее матери.
Вот с такими непростыми мыслями я вернулся в свою комнату — перечитать распечатанный накануне реферат по социологии. Я сильно удивился сначала, когда на титульном листе моей работы увидел член. Большой такой, во весь лист, нарисованный зеленым маркером, и весьма схематично — так рисует шпана на заборе: два больших шара означают мошонку, от них идет длинный эллипс, сверху отчерчена головка и поделена линией пополам. Меня вдруг это сильно взбесило, нет не испорченная работа (маркер просочился еще листа на три-четыре внутрь), а все эти детские приколы. Кого она из себя строит, Лолиту что-ли?!
— Каааааами! — Позвал я. Ками! — Еще громче, — мать твою… — А это шепотом.
— Ну чиво? — Девчонка ворвалась в мою комнату и плюхнулась рядом со мной на кровать. Я показал ей художество — Что это?
— Твой хуй! — Нагло глядя мне в глаза. Я посмотрел на нее, потом на рисунок.
— Не похож.
— Это потому что я не видела.
С этими словами Камилла села мне на ногу — промежностью прямо на коленку. Потом она потянулась своими губами к моему уху, одной рукой наступив на мой член, и прошептала: Ну покажи, чего тебе, жалко? Покажи мне хуй, ведь ты видел мою пизду.
— Надо говорить не так. — Прошептал я.
— А как?
— Надо говорить член, влагалище…
— Понятно. Дядя, покажите мне свой ЧЛЕН, ведь я показала вам свое ВЛА-ГА-ЛИ-ЩЕ. — Картинно пролепетала Ками. — Так?
Я устал от этого сражения с ней и со своей моралью. Всё, я сдался.
— Ладно, хорошо, покажу… — Ками встрепенулась. — …Только не сейчас.
— А когда?
— Вечером, когда все уснут. Постучи в мою дверь и иди в ванную.
Камилла посмотрела на меня тем глубоким, полным чувства взглядом, после которого обычно следует затяжной поцелуй. Но вместо этого она повернула мою голову и быстро чмокнула меня в левое ухо. Тут мелкая чертовка сорвалась и умотала в гостиную, пока я слушал звон в ухе. Она была уверена, что это ее маленькая победа, но я то знал, что это мое полное поражение.

ГЛАВА 3

Я был уверен, что она не придет. Но все равно ждал, и в час ночи, и в два. Задремал я где-то полтретьего. И, надо сказать, удивился, когда все-таки услышал скрип паркета в холле, потом тихий стук в две

ГЛАВА 4

Утро было противное: гребаное солнце светило прямо в окно, в комнате было душно, все тело ломило как после тяжелой работы. И еще было какое-то ощущение нереальности того, что произошло ночью, смешанное с дурацким чувством вины. Я умылся и поел в одиночестве, а потом пошел в большую комнату. Камилла вешала постиранное белье на балконе, а больше дома никого похоже не было.
— Привет, Ками, а где твоя мама?
— Доброе утро, Роксана поехала смотреть дом, сказала — вернется к обеду.
Я задумчиво почесал голову — странно, что девочка называет мать по имени. А Ками продолжала вешать мокрую простыню на веревку, у нее это плохо получалось, строптивая спальная принадлежность все сваливалась вниз. Ками вытягивалась на носочках, поправляя ее, и так как на ней была только белая футболка, из под нее показывались кружевные трусики с потертым рисунком. Они сбились в середину, оголяя более светлую кожу на правой булочке ее попы. Мне вдруг захотелось лизнуть этот светлый островок на ее смуглом теле, вместо этого я спросил:
— А она ни о чем не догадалась?
— Кто? Мать-то? Нее, она глупая — когда я первый раз покурила, она подумала, что я возле костра сидела! — Девочка заливисто рассмеялась.
Второй раз за время нашего знакомства я слышал ее смех, звонкий и заразительный, в этот момент меня особенно привлекали ее глаза — два черных дъявольских уголька, они манили своим блеском.
— Ты чё на меня пялишься, как будто сожрешь щас — сказала она, широко улыбаясь.
— Ты делала это раньше? — Я резко сменил тему, а Камилла заметно смутилась.
— С мальчиком — нет. Я видела это в порнухе у Соньки, моей подруги, и еще мы… ну… целовали друг-дружку туда…
— Ты трахалась со своей подругой!?
— Да нет, только поцеловала ее… э-э письку, а она мою… но мне было совсем неприятно, даже противно.
— А со мной тебе тоже было противно? — Я взял Ками за подбородок двумя пальцами, чтобы она посмотрела мне в глаза, и ласково улыбнулся.
— Нет, конечно… наверное… я не знаю, я первый раз…
— Кончила?
— Как это?
— Ну, это когда тело как судорогой сводит — только от удовольствия.
— Нет, не кончила, просто было очень горячо и щекотно. А девочки кончают как и мальчики?
— Также, только у нас потом из члена льется сперма, цвирк-цвирк и все.
— Фу-у, как гадко…
— И совсем не гадко — могу показать, если хочешь… — Черт меня дернул это спросить — у Ками глаза загорелись, она аж подпрыгнула от радости, и быстро-быстро закивала, пока я не передумал.
— Только ты должна мне помочь, ну, как вчера, понимаешь?
— Ладно…
Я уселся на холодный балконный пол, Ками села напротив.
— Сними трусики. — Попросил я.
— Это зачем еще?
— Чтобы помочь моему маленькому другу… блин, чтоб возбудился я быстрее. — Я схитрил, конечно, — у меня стоял, как постовой, просто очень уж хотелось поглазеть на ее ромашку.
Похоже моя цыганочка повелась на уловку, или просто приняла правила игры. Камилла стянула трусы, завалившись на спину, и у меня перед носом мелькнула ее щелка, скрытая припухлыми и красноватыми большими губками. Вот она уже сидит на корточках, сведя ножки вместе и смотрит внимательно на меня — теперь моя очередь. Я стянул штаны вместе с трусами и достал член, помяв его немного сам, я наклонился назад, отдавая свою игрушку во владение малышки — та с удивлением на лице осторожно взяла его в руки, как в первый раз. Сначала Ками дурачилась, то оттянет крайнюю плоть, освобождая блестящую красную головку, то яички другой рукой потянет. Потом вдруг придвинулась поближе, раздвинула ноги, и наклонившись к моему пенису, схватилась за него обеими руками. Ками сперва сдавила его довольно сильно, а затем стала толкать вверх-вниз. От такого обращения член стал жестким как палка, а по всему моему телу стали разливаться теплые зудящие волны, начинающиеся где-то внизу живота.
Я придвинулся к Ками и стал стягивать с нее футболку. Вынужденная оторваться от своего интересного занятия, девочка нервно скинула свою последнюю одежду и снова схватилась за член, теперь уже одной рукой. Секунду или две я любовался телом моей маленькой шоколадки, потом стал гладить ее спину, ее попочку, ее ножки. Ее кожа была …бархатной, а ее тельце — упругим и еще горячим-горячим. На лбу молдаваночки появилось несколько капель пота, а мой хер в ее руке захлюпал и зачвакал — от всех этих впечатлений я потерял контроль над собой и чуть не кончил. Я прямо чувствовал как накатывающий оргазм скопился где-то внутри. Чтобы отвлечься, я провел правой рукой по щеке Камиллы, перебрал пальцами ее губы и как бы между делом аккуратно засунул ей в рот свой мизинец. Ее теплый и мягкий ротик на мгновение похитил мой палец, пососал его как леденец и вернул назад, уже мокрый и скользкий. Пока слюна на нем не обсохла, я сунул эту руку девочке между ног и дотронулся до ее нежной складочки. С ее письки чуть не капало! Большим пальцем я начал натирать ее бороздку, отчего Ками приподняла попу и стала нервно сводить бедра, а я слюнявым мизинцем смазал ее последнюю дырочку. Глубже, чем на фалангу, цыганочка меня в свой анус не пустила. Но и этого хватило, чтобы у меня окончательно снесло башню.
Молниеносно левой рукой хватаю свободную руку Камиллы, складываю ее ладошку лодочкой и держу около головки. Да-а-а… орга-а-азззммм… Первый залп спермы выстреливает ей на живот, остальное льется в дрожащую ладошку, и через край. Ясен пень, два месяца воздержания не хрен собачий, так-то.
— Ух ты, какая горячая. — Услышал я сквозь какую-то белую пелену.
Лицо Ками горело румянцем, она лихорадочно стряхнула сперму из ладони в стоящий рядом цветочный горшок и придвинулась ко мне, обвив мою спину руками. Моя рука была у нее между ног; помедлив пару секунд, я снова стал двигать пальцами по ее скользкой письке. Чертовка вытерла мокрую от спермы ладонь об мою спину, а мне было плевать — я был занят: Ками приблизила свое лицо к моему и мы уперлись лбами, она дышала неровно, шумными рваными выдохами; каждый раз как она выдыхала, я вдыхал — я ловил ее дыхание.
Я упер указательный палец правой руки в то место, где должен был находиться ее клитор, нащупал жилку и начал надавливать с разной силой, чтоб она как бы каталась по косточке под моими пальцами. Для Камиллы это стало последней каплей — она прижалась ко мне всем телом, шумно выдохнула и стала поскуливать и подергиваться в такт движения моего пальца. Не знаю сколько это продолжалось, две-три минуты наверное, потом тело девочки расслабилось, а дыхание стало ровнее.
Я взял ее на руки и поднялся — легкая как пушинка, Ками словно обмякла у меня на руках. Она обняла меня за шею и поцеловала пока я нес ее на кровать. Я положил ее на родительский диван и пошел в душ. В дверях я обернулся — это было очень красиво: маленькое смуглое тело на большой белой простыне. Ее глаза блестели, как будто она собиралась заплакать: — Я кончила?
— Да, моя малышка. — Показалось, что кто-то произнес это за меня.
В душе я мастурбировал, не знаю зачем, наверное пытаясь взять все от этого дня, потом долго лежал в ванной, до тех пор пока не пришла Роксана. Надеюсь, что она не застала Ками в том виде, как я ее оставил на кровати. До поздней ночи мы с Камиллой не обмолвились ни словом. А ночью…