Ещё шаг..

Он поджидал ее за кустом сирени. Она любила этот куст. Весь розовый, в лучах солнца, зеленеющий, с каплями только-только прошедшего дождя или вовсе голый, с охапками свежего снега, он напоминал ей дар, снизошедший с небес, уголок ее собственного рая на земле.

И вот теперь за этим чудом стоял он, стоял и ждал ее возвращения. Задерживается? Неужели что-то не так? Он начинал волноваться. Неужели ему не удастся… Но вот, она уже здесь.

Длинные белые ноги, обутые в мягкие кожаные мокасины с легкой шнуровкой, светлые, почти прозрачные телесные чулки, будто невесомый сатин, окутывающий ее шелковистую кожу, широкие складки пестрой мини-юбки, пляшущие на ветру, светлая, почти прозрачная рубашка, очерчивающая стройное тело и небольшую грудь. Кажется, белый бюстгальтер с кружевной каймой. Темно русые волосы, ниспадающие на острые плечи, лебединая шея с коротким узким шрамом от мочки аккуратного уха, чувственные алые губы, нос с горбинкой, яркие, темно-карие глаза, соболиные брови и упрямо выгнутый лоб… Ни одной цепочки, ни кольца, она всё еще не терпит этих безделушек. А тот браслет? Нет, руки абсолютно голые, даже часиков нет. Что ж, еще шаг, и этот прелестный ангел с пламенем укоризны в вовсе не ангельских очах, эта неземная птица с опаленным опереньем будет всецело принадлежать ему.

Еще шаг – и огонь, бережно согревающий ее белую грудь, будет выпущен наружу, и ни одна искра не попадет мимо его объятий, всецело его.

Еще шаг, и она будет скована его крепкими руками, и рубашка будет небрежно скинута с ее телес, и пуговки с треском приземлятся на серый асфальт. Юбка будет спущена, а потом и вовсе сорвана нетерпеливой рукой и закинута за сиреневые кусты. Все ее тело будет дрожать, принимая грубые его ласки, нежная девичья грудь будет вздыматься всё быстрее,

разбудит каждого спящего жителя соседних многоэтажек, он многократно сольется и достанет до самого неба. Она раздерет его спину до крови своими коготками, а потом будет долго молча целовать и дуть на глубокие царапины. А ему надоест, и он поднимет ее, и обхватит ее голову своими руками, и будет пронзительно глядеть в ее темные очи, и утонет там, но затем вопьется поцелуем, вскружит ей голову как в первый раз.

Еще шаг, и они будут безмерно несчастны, ведь после соития их жизнь уже никогда не окрасится столь яркими красками, и весь их покой и тихая радость покажутся им серыми буднями, а ведь они так долго и упорно строили всё это вокруг себя. Они заставят друг друга страдать, как страдали Адам и Ева, будучи единственными во всем мире, отвергнутыми и никому уже не нужными.

Еще шаг…