Эротический этюд 51
— Семь.
— Король.
— Еще семь.
— Король.
— Король.
— Семь.
— Отбой.
— Ага…
Баста перевернула карты и переглянулась с Копушей. Та ответила своим коронным взглядом — оливки в собственном соку, без косточек.
— Девятки есть? — спросила Баста.
— Ну, ну, полегче! — возмутился Клещ. — Хорош болтать!
Тапир шмыгнул одобрительно. Не хрен, мол, переговариваться. Все-таки, два на два играем…
— Ладно, мальчики… — Баста обмахнулась картами, как веером… — Ловите девятку.
— Валет, — буркнул Тапир.
Копуша томно пошевелилась. Стало понятно, что валеты у нее водятся, и не один.
— Еще девятка, — бросила Баста.
— Туз.
— Копуша, огонь!
— Вот, — Копуша неловко разложила своих мальчиков.
— Блядь, — сказал Тапир.
— Нет такой карты, — сказала Баста.
— Беру.
— Отлично. Копуша, вали Клеща.
Копуша застенчиво положила на стол туза. У нее оставались еще две карты. Тузы, конечно, с козырным. Копушиным тихим омутом был ее фантастический пер в картах.
Клещ, понятно, взял и этого туза, и следующего, и, наконец, козырного. После чего Баста бросила в Тапира тремя дамами. Мужики пролетели со свистом.
— Вперед, мальчики. А мы пока накатим по маленькой.
Баста налила всем по глотку водки. Копуша застенчиво смотрела на Клеща, который снимал брюки. Тапиру повезло больше, у него оставалась в запасе майка. Девочки сидели почти одетые, расставшись только с мелочевкой.
— И почему мужики так любят семейные трусы? . задумчиво спросила Баста, уставившись на Клещевы ромашки. — В нормальных хозяйство не помещается?
— Неа, — приосанился Клещ, положив одну бледную ногу поверх другой.
— Щас поглядим, — улыбнулась Баста. У нее была чудесная улыбка, которая отбеливала любую сальность, вылетающую из этого видавшего виды ротика.
Однако следующую партию девочки продули. Потом еще одну. Баста улыбалась, расстегивая кофту. Копуша сидела пунцовая, смотрела в пол и стеснялась своей огромной груди. Тапир так и прикипел к ней глазенками. Клещ спрятался за картами, и только на лужайке с ромашками появился бугор, будто некий крот решил выбраться на волю.
Дед вздохнул и затих. Три австралийца по радио лечили весь мир от лихорадки, подхваченной в субботу вечером. Баста открыла еще бутылку водки и разлила всем по щедрой дозе.
— Ну, что, — сказала она. — Ва-банк? На все оставшиеся тряпки?
— Запросто, — сказал Клещ, готовый расстаться с трусняком хоть сейчас.
Копуша и Тапир переглянулись. Неизвестно, о чем подумала Копуша, но по тоскливому взгляду на дверь стало понятно, что ей очень хочется в ванную. Тапир, который при одежде был вальяжен и осанист, голым становился похож на тесто, из которого можно скатать и выпечь двух, а то и трех поджарых, мускулистых Клещей.
Выпили, сдали карты.
Партия пошла вяло. Сказывалась водка и отвлекающие моменты. Отбой шел за отбоем, пока Баста и Клещ не остались с пустыми руками. Тапир, у которого на руках было форменное говно, обреченно пошел с непарной бубновой десятки. Баста, которая неплохо считала карты, была очень удивлена тем, что Копуша ее взяла. Она выразительно поглядела на подругу, но промолчала. И уже не удивилась, когда Копуша прибрала к рукам остальной мусор, от которого могла отбиться с закрытыми глазами.
Сказано — сделано. Девочки сняли с себя то, что оставалось. Копуша скукожилась, положив ногу на ногу и прикрыв грудь руками. Баста сидела, откинувшись назад, по пляжному грелась под взглядами. У нее был красивый живот, шелковистый пах и стройные ножки.
— Ну, что, — сказала Баста, — так и будем сидеть?
— А что, — хихикнул Тапир, — хорошо сидим.
— Никто не предложит дамам выпить? И вообще то, не жарко здесь.
— Сами, чай, не в шубах сидим, — сказал Клещ и зачем-то снял трусы. Открылся мускулистый, жилистый солдатик, стоящий по стойке "вольно" в ожидании команды.
Тапир, стесняясь того, что остался одетым, завозился с бутылкой. Кое-как разлил еще по одной, уселся обратно и неловко стянул
— А что, — снова сказал Клещ, — И это — идея.
Он подошел к приемнику и сделал музыку громче. Потом набросил рубашку на лампу, отчего в комнате стало еще темнее. Медленно приблизился к Копуше и протянул руку:
— Вы позволите?
— Да.
Копуша нежно обняла его за шею и прильнула к щеке. Они красиво смотрелись вместе. Они не могли кружиться, поэтому покачивались стоя, едва заметно. Копуша что-то шептала Клещу на ухо, а он смущенно улыбался в ответ.
…Музыка перестала быть фоном и вышла на авансцену. На музыке было темно-синее платье в блестках, похожих на ночные окна. Музыка была похожа на девочку с глазами старушки. В каждой руке у Музыки было по сломанной кукле на ниточках, и она свела руки вместе, чтобы куклы прильнули друг к другу. И нити переплелись, как стропы парашюта, на котором с потолка спускалась блаженная тишина…
— Блядь! — сказала Баста. И заплакала. — Не могли как вчера, просто поебаться — и спать лечь…
— Да ладно тебе — буркнул Тапир.
— Импотенты. Суки… Ненавижу… — Баста налила себе в стакан всю оставшуюся водку и выпила залпом. — Романтики, бля…
Тапир набросил на нее одеяло. Баста поежилась, убрала голову в плечи и тихонько завыла. Клещ и Копуша перестали танцевать. Клещ помог Копуше сесть и …уселся рядышком, обняв ее за плечи здоровой рукой.
Вторая рука Клеща была сломана в локте. Неделю назад ему сделали операцию, и он шел на поправку. Если назвать поправкой возвращение к жизни с искалеченной рукой.
У Копуши операция только предстояла, поэтому с завтрашнего дня она переставала пить. У нее была сломана нога. Не слишком серьезно. Через полгода должна была пройти даже легкая хромота.
Тапир с переломанными ребрами только три дня как начал ходить. Ему не повезло. При аварии одно из ребер проткнуло легкое, и две недели он пролежал подключенным к большому чавкающему аппарату, пьющему из него соки.
Что же до Басты, то она уже год была закована в омерзительно-элегантный аппарат, получивший звучную фамилию своего создателя. По месяцу Баста лежала в больнице, потом по два-три валялась дома. Она была старожилкой и встретила и проводила многих. Больше всего на свете она мечтала надеть на больную ногу чулок. Но приходилось довольствоваться шароварами, чтобы скрыть уродливого клеща, прокусившего ее ногу насквозь в четырех местах…
Дед, лежащий на вытяжении, снова вздохнул и пробормотал что-то непонятное.
Четвертая койка в палате — 811 была пуста. Со вчерашнего дня…
— Ладно, — сказала Баста и улыбнулась своей удивительной улыбкой. — Простите засранку. Нервы ни к черту.
— Ничего, — сказал Клещ, — С кем не бывает.
— Спать пора, — сказала Копуша, — пойдем, подруга.
— Пойдем, что ли.
— Мы вас проводим, — подхватился Тапир.
Клещ тоже встал и помог Басте одеться. Копуша кое-как облачилась сама. Девочки взяли костыли и захромали к выходу. Мужики отправились следом, прихватив сигареты.
Дед, оставшись один, потянулся к стулу, взял судно и неловко засунул его под себя. На его лице появилось выражение абсолютного счастья.
© Mr. Kiss, Сто осколков одного чувства, 1998-1999гг