Диван
Он подался немного назад, и его член выскользнул из моего ануса. Я остался лежать грудью на диване с коленями на ковре. Сразу возникло ощущение, что из разверстого зада, зияющего дырой с кулак, что-то потекло. В голове пронеслись самые ужасные мысли, но я так и не взглянул на свои ноги. Просто продолжал стоять, и что-то медленно спускалось по внутренней поверхности бедра, щекоча и охлаждая. К запахам мужского желания и пота добавился явственный запах спермы.
Он был рядом — я чувствовал его ладонь у себя на спине.
— Ты как? — спросил он.
Я приоткрыл глаза. Он сидел на полу, привалившись спиной к дивану. Я видел только его затылок и плечи.
Я не отвечал, и он повернулся, чтобы взглянуть на меня. Потом его взгляд сместился куда-то на мои бедра.
— Ого! У тебя стоит!
Я чувствовал напряжение моего члена, но это было какое-то умозрительное, абстрактное ощущение.
— Я отсосу? – то ли спросил, то ли предложил, то ли просто сказал он.
— Не надо, — пробормотал я.
Мой член стоял и даже дрожал, живя своей жизнью в какой-то своей вселенной. В моей же вселенной были непонимание собственного поступка, испуг и растерянность. Я ясно осознавал, что теперь моя жизнь разделится на до и после — до того, как меня трахнули в зад, и после. И нельзя теперь отстраненно думать о гомиках. И теперь, когда при мне кто-нибудь скажет "пидорас", я внутренне буду сжиматься, потому что я-то ведь буду знать…
Там, в зияющей дыре, что-то стреляло и дергало. Вполне терпимо. Это можно было перенести. А вот ощущение полной растерянности и бессилия что-либо изменить… Не то чтобы я обязательно хотел что-либо изменить, не то чтобы я сожалел – просто теперь что-либо изменить было нельзя, меня трахнули в зад, и это уже стало фактом, частью моей биографии… И я был растерян. Я вдруг осознал, что и произошло, и был растерян, потерян, опустошен. Как случилось, что я стою на коленях, мое анальное отверстие стреляет и дергает, а у меня внутри сперма другого мужчины!
Всего час назад он меня впервые поцеловал. Не просто он – вообще впервые меня поцеловал парень. И я… В ту же секунду неуверенность моих отталкиваний, слабость выворачиваний и неубедительность отнекиваний ясно показала, что через час я буду лежать грудью на диване, и по моим ногам из прямой кишки будет течь сперма. Тогда, в ту секунду, это понял он. Это понял я. Я не сожалел ни о той секунде, ни об этом часе. Я лишь не понимал ничего. Я был растерян. Полностью потерян…
Его лицо повернуто в профиль. Я вижу, что его взгляд устремлен куда-то на мои бедра. То ли на текущую сперму, то ли на дрожащий от эрекции член.
— Я быстренько ополоснусь, — говорит он, поднимаясь.
И опять я вижу, как он смотрит мне туда. Наверное, жалеет, что спросил, можно ли мне отсосать. Не будь этого вопроса, он мог бы сейчас держать мой член во рту…
Он уходит, и я слышу, как в ванной шумит душ.
Ну вот, три года назад я стал мужчиной, заодно лишив девственности одну милую одноклассницу. Теперь лишили девственности меня… Час назад я шел по жизни, не задумываясь и не сомневаясь — гордым любителем женщин. А теперь… Что я теперь буду думать, трахая девушку? Что я был на ее месте? Что я теперь буду чувствовать, встречая красивого парня? Желание оказаться в таком же положении, в котором я нахожусь сейчас – только с ним?
Я смотрю на обивку дивана. Она слегка натерла мне кожу на груди. Тогда я этого не ощущал. Теперь саднит.
А сзади дергает и стреляет.
Он возвращается. От него пахнет чистотой и свежестью. Он смотрит на меня, стоящего в той же позе – грудь на диване, колени на ковре. Я ощущаю укол стыда. Теперь он может, наконец, рассмотреть, кого он трахнул. В пылу страсти, когда соблазняешь, раздеваешь, трахаешь, разве можно как следует рассмотреть своего партнера? Достаточно отстраненно и трезво, чтобы понять и оценить его вн
ез нее. Потом трахали. Но что я ощущал… И не знаю, понравилось ли мне то, что я ощущал. Я только абсолютно уверен, что не забуду этого никогда. Время идет, и мы оба молчим. Потом он становится позади меня на колени. Я чувствую его руки на своей попе.
— Ты в такой позе, знаешь…
Ладони кружат по моим ягодицам. Потом я чувствую поцелуй и легкий укус одной из них. И опять кружение ладоней.
— А давай еще раз!
Я открываю глаза и, не поворачивая головы, пытаюсь посмотреть назад. У него стоит. Дрожит и скачет. Точно так же, как у меня, а ведь он кончил только что…
На мою дырочку ложится палец. По моим ощущениям там огромная зияющая дыра, но палец поглаживает мой вход, и я понимаю, что сфинктер, оказывается, сомкнут…
Палец немного надавливает и легко, очень легко проваливается внутрь. Сфинктер сомкнут, но не держит…
К стрелянию и дерганью добавляется жжение. Жжет по всей окружности кольца. Вполне терпимо.
Палец легко расширяет отверстие. Теперь и смазка никакая не нужна… Наверное…
Я думаю о тех десятках, если не сотнях парней, чьи задницы ласкали эти руки. Моя задница двадцатая, тридцатая, сто девяносто восьмая – я даже не догадываюсь. Зато догадываюсь, что не последняя…
Я знаю все наперед. Я это проходил, в другой роли, с девушками, но проходил. Он будет трахать меня сегодня и завтра. Опять и опять. Потом он придет в аэропорт и будет тайком провожать меня, стараясь не попасться на глаза моим бабушкам-дедушкам-теткам. Его первый же имейл, который я увижу, войдя в свою комнату, будет длинным, нежным и полным сожаления, что мои каникулы так быстро кончились. Мой ответный имейл будет о другом, но тоже нежный и длинный, раза в три длиннее. Мы будем писать друг другу длинные письма каждый день. Постепенно они станут короче. Потом они станут приходить не каждый день. А однажды мы перестанем писать друг другу вообще. И он пойдет дальше, трахая новых парней. Мое имя будет у него в середине списка, и он даже не сможет припомнить через год или три, Руслан — это такой черненький с короткой стрижкой или эмо с крашеными фиолетовыми прядями… А вот я… Я буду жить, зная, что меня трахнули в зад. Любое подергивание сфинктера будет напоминать мне об этом. А любое восклицание "пидор!" будет заставлять меня внутренне сжиматься…
— Что с тобой?
Он больше не водит пальцем у меня в анусе. И не ласкает мою попу. Он обеспокоенно смотрит на меня.
— Тебе больно?
Больно ли мне? Да нет, наверное.
— Руслан, малыш, ответь! Тебе больно?
Малыш? Эвона как!
— Нет, — говорю я.
Он пересаживается на диван, приподымает меня, прижимает к груди.
— Ну же, малыш! Все хорошо!
Он гладит меня по волосам и целует в макушку. Совсем не эротично целует. Мне кажется, я чувствую в его поцелуях понимание…
Я прижимаюсь к нему…
Оставить …
Диван
Вадим Серегин приехал в этот район для того, чтобы подобрать подходящую путевку на август. Адрес дали ему знакомые, воспользовавшиеся услугами турагенства в прошлом году. Серегин решил оставить машину на работе — затрахали дорожные пробки, и поехал на трамвае. При выходе из трамвая он помог какой — то женщине вынести две здоровенные дорожные сумки.
— Мужчина, если уж Вы так добры, помогите отнести поклажу домой. Вот мой дом, напротив остановки. А я Вас квасом угощу самодельным, вкусным. Потеряете
всего минут пять времени.
— Что ж, ладно, давайте.
Вадим пристроил свою сумку на плече, взял в обе руки багаж, посмотрел на женщину и узнал ее. Чудеса, да и только, но это была Ольга. Они были знакомы когда — то, но не виделись, наверно, лет двадцать. Серегин взглянул на дом, на который указала женщина, и вспомнил, что он здесь бывал неоднократно. Сумки были быстро доставлены к двери квартиры. Ольга попросила Вадима подождать у дверей и, через несколько секунд, вынесла кружку с квасом. Напиток был отменный, вкусный и холодный. Она смотрела с улыбкой, пока он не допил квас.
— Еще?
— Нет, спасибо.
— Это Вам спасибо. Вот Вам еще червонец на мороженое.
— Ольга Валентиновна, со знакомых я денег за помощь не беру.
— Разве мы знакомы?
— Разрешите представиться, Вадим Серегин.
— Это ты? Никогда бы не узнала.
— Что же мы, так и будем стоять на лестнице? Может, пригласишь в дом?
— Да, верно, заходи.
Они устроились на диване в той комнате, где часто уединялись когда — то вдвоем. Диван стоял на том же самом месте, что и старый, который полностью ощутил в те времена неистовство двух юных тел. Сейчас разговор между ними не клеился, наконец, Ольга предложила выпить кофе, Вадим согласился, подвинул журнальный столик к дивану. Кофе вскоре был готов, Ольга поставила чашки на столик, Вадим достал из своей сумки фляжку с коньячком и попросил у хозяйки две рюмки. Когда коньяк был налит, Серегин встал и произнес…
— Ну, за старую любовь, которая, как известно, не ржавеет!
— Ты так думаешь?
— Уверен!
Они выпили коньяк, поцеловались и принялись за кофе. То ли коньяк был крепок, то ли место, на котором стоял диван, было волшебным (как- никак, старый диван был точно в том же углу комнаты), но губы мужчины и женщины вновь потянулись друг к другу, а их руки стали блуждать по разгоряченным телам, через одежду. Вадим повалил Ольгу на спину, расстегнул молнию на своих брюках, задрал своей даме юбку, сдвинул ее трусики в сторону и ввел ей своего зверя в нору. Она начала было подмахивать, но остановилась и сказала…
— Жарко. Давай разденемся, не будь таким нетерпеливым.
Они освободились от одеж
— Дома! Вася, иди сюда, оттянись!
В комнату вошел молодой мужчина, увидел присутствующих и сказал…
— Здрасте. Тут не только оттянуться, но и натянуть можно.
Ольга вылезла из- под Вадима и стала раздевать зятя. Повернувшись к Серегину, она предложила ему…
— Позабавляйся пока с моей молоденькой телочкой. А я займусь юным бычком.
Раздев зятя, Ольга усадила его на стул, опустилась на колени и взяла в рот его инструмент. Юля настойчиво потянула Серегина на ковер, уложила его на спину, слегка подрочила его штырь и уселась сверху. В паре Юля — Вадим юность быстро взяла верх над зрелостью. В паре теща — зять, наоборот, зрелость оказалась сильнее. Бананы мужчин на некоторое время поникли. Вадим и Василий уложили своих дам на ковер и заработали пальцами в их влажных кисках. Когда дамы кончили, все выпили по рюмке и поцеловались по очереди. В это время входная дверь вновь открылась, вошел муж Ольги, Иван. Он в шутку пожал член Серегина, когда их представляли друг другу, и сказал…
— Очень приятно.
— Взаимно, — ответил Вадим.
Иван разделся и присоединился к живописной группе. Ольга отдалась Васе на диване, а Иван с Вадимом отымели юную Юлю в обе дырочки сразу. Мать с дочерью поменялись местами, и мужчины вновь потрудились на славу. Когда природные инструменты мужской половины перестали подчиняться своим хозяевам, Ольга и Юля достали из шкафа необходимые в таких случаях приспособления. С фаллоимитаторами вечер продолжался еще очень долго.
Распрощавшись с радушными хозяевами, Серегин вышел на улицу. В турбюро он не попал, но нисколько не сожалел об этом. Напоследок Ольга и Иван взяли с него обещание, что в следующий раз он приедет к ним со своей подругой, и они все вместе натрахаются вдоволь.