Было это Бог знает в каком году. не то в 65-м, не то в 66-м. Жили мы в бараке на восемь семей. Жили дружно. Вся жизнь проходила на виду. Все про всех и все знали. Кто с кем, кто кого и кто как. Если у кого-то собиарлась гулянка, гуляли все соседи. В этом случае нас, детишек, посылали не на, не в, а просто в свободную квартиру. Вот и в этот раз послали нас подальше. Разошлись кто куда по интересам и возрастным группам. Я, соседская Иринка и моя младшая сестра пошли к нам. Во что мы любили игрпть больше всего.

Конечно, в дом, в маму-папу. Можно было спокойно лапать девочек и они не прикрывали свои письньки, не обзывлись, а напротив даже подставляли их под наши страждущие руки.

Жили тесновато и потому детишкам приходилось спать в одной комнате с родителями. Как бы не опасались родители, наши уши и зоркие глаза замечали много такого, чего им видеть было совсем не положено. нам повезло, что у нас было две комнаты и родители спали отдельно. Или не повезло. У нас был большой чулан, который родители позволили мне занять под что-то типа мастерской. Там же я делал уроки, там же мы играли.

Вот в этом чулане мы и сделали дом, набросав на пол какое-то тряпье для постели. Мама Ирка, старше меня на год, ожидала с работы папу и готовила кушать. Когда папа, то есть я пришел, покормила меня и дочку, которую изображала младшая сестра, и мы легли спать. Ирка была девочка развитая, много видела и знала. Она сказала, что перед сном надо подмыться, что мы по очереди и сделали, присев над ведерком и поливая из ковшичка, который я принес с кухни. Спать легли втроем.

Ирка сказала, что спать надо без трусиков, ее родители так делают. Мы послушались. Ирка была старше. Когда легли, она спросила, почему я ее не щупаю. Раздвинула ножки и сама положила мою руку на писю. Я начал щупать, гладить, раздвигать губки и пытаться проникнуть во внутрь. Ирка остановила меня, сказав, что глубоко нельзя, иначе мы сломаем ей целку. Что это такое и с чем ее едят мы не знали, но слышать слышали, что когда ломают целку идет кровь. Потому ощупывание было поверхностным.

Ирка активно теребила мой писун, ставший твердым и увеличившийся в размере. Она знала такие слова как хуй и пизда и употребляла их в разговоре. Повиграли инструментами друг друга и Иринка попросила пощпать "нашу дочку", только потихонечку, не нарушить чего. Она сказала, что ее папа часто щупает ее пизду, а потом засаживает маме. Вот как засаживают маме я не знал и попросил Ирку рассказать подробнее. Ирка снисходительно улыбнулась, дескать мелюзга какая, и начала рассказ.

Я в это время тискал сестренкину писюлю одной рукой, а Иркину другой. Выслушав Иринку мы решили, что раз мы папа с мамой, то и я должен засадить ей. Ирка сказала, что в пизду нельзя, а вот в очко можно попробовать. Это я знал, в смысле что такое очко и где оно находиться. Иринка легла на живот и подставила мне попу. Раздвинув ее ягодички. я увидел коричневую дырочку, в которую мне предстояло засадить. Приложил свой инструмент, а он не лезет. То есть совсем никак.

Призвали на помощь дочку. Она держала половинки Иришкиной попы, а я пытался вставить в эту попу свой писюн. Ничего не выходило. Было сухо, тесно. решили, что надо помазать попу вазелином. Баночка вазелина всегда лежала на кухне. Мама смазывала наши руки от цыпок, наши попы. По опыту я знал, что в смазаную попу легко лезет пальчик мамы, которым она проникала часто в мой задний проход. Для чего она это делала не знаю до сих пор, но и мне и сестренке такая процедура проводилась периодически.

Сестренка принесла вазелин, я щедро набрал его на палец и начал втирать в Иркину попу. Размазав по краям, как делала мама,

Ирка, вздохнув по-бабьи, сказала:" Горе ты мое! Что с тобой делать? Иди уж, дам." И мы вновь мазали дырочку вазелином, я вновь засаживал Ирке в очко.

Вечером я пожаловался маме, что у меня болит писька. мама, хоть и была изрядно навеселе, рассмотрела мой орган и обнаружила, что я порвал уздечку. она начала ругаться, говоря, что дрочить надо осторожнее, а не то можно и хуй сломать. папаня, хохоча, прокомментировал из комнаты, что пацану пора искать бабу, тогда и дрочить не будет. Мама чем-то помазал мне головку и сказала, что завтра на улицу я не пойду, а буду весь день дома ходить без трусов и ждать, пока все заживет.

С отцом они еще перепирались по моему поводу и закончилось эта ссора как всегда скрипом кровати.

Завтра пришла Ирка. Сестричка рассказала, что я порвал уздечку, что теперь целый день буду ходить без трусов, что я и продемонстрировал Ирке, задрав отцову тельняшку. Они с сестрой внимательно осмотрели и ощупали мое пострадавшее орудие, ничего не нашли. Ирка рассказала, что ей в попе тоже щекотно, но не больно, а даже приятно. Разложив Ирку на кровати и, сняв с нее трусы, рассмотрели внимательно теперь уже ее попу. Ничего обнаружено не было, а Ирка попросила подрочить ей письку и пошарить пальцем в заднице.

Дрочить Ирку научила дргая соседка Наташка, что была старше ее на пару лет. Обучение в бараке шло от старших к младщим. Разложили Ирку на кровати, подложив под живот подушку и начали в четыре руки дрочить ее. сестра ласкала Иркину писюню, я быстро двигал пальцем в жопе и Ирка разгрузилась. Мой член трогать было больно и потому мне подрочить не удалось. Младшее поколение тоже захотело, что бы ей подрочили. И мы согласилисб на это под угрозой раскрытия сего секрета родителям.

Шантаж был неприкрытый. Эту положили на спину и заставили задрать ноги, а сами принялись гладить и щекотать ей письку. потом в той же позе я просунул палец в попу родной сестры, хорошенько смазав его. Пока дрочили младшенькую, я кончил от одного только вида ее органов и от своих действий. Мы были голенькие, усталые, но довольные.

Мы с сетрой проводили больше времени, чем с соседкой и потому привыкли дрочить друг друга без посторонней помощи. Ирка как-то быстро повзрослела и ее приняли во взрослую компанию. Потом ее родители получили квартиру где-то в городе и они уехали с поселка. А мы с сестрой получали удовольствие, лаская друг друга. Опытным путем нашли приемлемые позы, приемы. Иногда я тыкал ее в ягодички, пока однажды не протыкнулся в попу. Но все это было потом.