Боди-арт
Мы были знакомы давно, еще в юности. Он был нагловатым юношей и занимался в худ. школе, а я — неуверенной в себе девчонкой без какого-либо хобби. Он мне нравился, но его нагловатый тон меня пугал. Поэтому я обратила внимание на его братишку, тот был помягче.
Мы встретились после стольких лет! У всех все поменялось в жизни, во внешности и характерах.
Меня пригласили в гости. Сложно было отказать старым друзьям. Пришла. Их пятеро. Всех я знаю, они и раньше были друзьями.
Мороженное, фрукты и ликер на столе. Решили посмотреть DVD. Долго и критически обсуждали коллекцию фильмов хозяина. Много эротики и порно. Вся мужская часть населения в этой квартире была в восторге. Мне не совсем улыбалось смотреть порно в компании 5-ых мужчин, поэтому я направила все свое ехидство на него. Все смеялись, а он краснел, глупо улыбался и мило тупил взор.
Остановили выбор на каком-то фантастическом фильме с элементами эротики. Когда дошло до эротики, мужчины заметно оживились, но эротика оказалась неожиданной. Госпожа издевалась над своим рабом. Мужчины как-то приуныли, послышались даже предложения поменять диск, а он сидел затаив дыхание и завороженно смотрел на экран, иногда бросая взгляды на меня, и стыдливо краснея. Диск все же поменяли на ужасы, я протестовала, как могла. Боюсь ужасов! Теперь надо мной стали глумиться.
Когда картинки на экране стали совсем омерзительны, я закрыла глаза руками. Послышался хохот. Они забыли про фильм, смотрели на меня и смеялись. Я расстроилась. Он бросился на мою защиту. Сел рядом, закрыв экран своим телом.
Я была зла, он был рядом… Решила немедленно уйти, резко дернулась, что бы встать с дивана, и нечаянно пнула его. Вместо того что бы извиниться, накинулась на него, мол чего под ногами мешаешься. Он опустил глаза и покраснел. Но пошел за мной к двери, прося что б я не уходила. Сказал, что встанет на колени. Я хитро прищурилась. Злость-то не прошла, решила так вот зло поиздеваться над ним. Говорю: "Идет. Вставай на колени и кланяйся мне в ноги, умоляя не уходить." Он и впрямь брякнулся на колени и наклонил голову к моим ступням. "Не уходи, пожалуйста…", — услышала я снизу.
Ребята забыли про фильм и вовсю пялились на эту сцену. "Ладно, уболтал", — сказала я, поднимая ногой его лицо вверх. Возвращаясь в комнату велела ему сменить фильм. Когда он бросился исполнять приказание его ширинка заметно взбухла. Все молча провожали его глазами. "Я все сделал", — сообщил он мне и сел рядом. Кто-то присвистнул и потом все стали усаживаться на диван, что бы смотреть фильм.
"Мне так тесно!", — взвыла я, когда все втиснулись. Он тут же спрыгнул с дивана и сел у моих ног. Я подняла ножки и положила их к нему на плечи, сдавив голову коленями. Похоже он был счастлив.
Просидев так с пол-часа, сменила позу. Согнула ноги в коленях, поставив ступни на диван. Он тут же повернулся боком, обнял мои ноги, и положил голову на ступни, как собака. Сбоку слышались смешки. Он краснел, когда слышал их, но позу не поменял.
Досмотрев фильм побрели по домам. Он вызвался меня проводить, но получил категоричный отказ. Я изъявила желание, что б его брат проводил меня. На том и расстались.
Он звонил мне, снова приглашая к себе в гости. Я отказывалась. Так прошло несколько дней. Потом мне позвонил его братишка и пригласил, я сразу согласилась.
Пришла. На сей раз их было трое. Два брата и парень, который мне в юности симпатизировал. Эти двое ушли в другую комнату, а он подошел ко мне и присел возле ног.
— Почему ты не приходила, ведь я звал?
— Не хотела.
— Ты мне всю душу вымотала.
— Мне жаль.
Тут эти двое вошли в комнату со стаканом водки для него. Он встал, взял стакан и при мне его опрокинул. Поднял голову и зло посмотрел мне в глаза. Я заметила, что эти двое тоже уже пьяны. Направилась к двери. Но не тут-то было. Меня грубо дернули за руку и развернули в противоположном направлении. Я оказалась в их кольце. И все зло смотрели на меня.
Тот кто был сзади схватил меня за руки и заломил их за спиной. Я выгнулась. С меня начали стягивать обтягивающую кофточку. Руки подняли вверх, связали запястья. Кофту подняли, закрыв весь обзор. Кто-то взял меня за талию и легко куда-то перенес, поставив спиной к стене. Руки развязали, но только затем, что бы освободить их от рукавов и привязать к перекладинам шведской стенки. Кофту закинули на голову, так и не открыв лицо. Стянули джинсы. Когда я попыталась кого-то пнуть, меня больно ударили по бедру, показалось, что это был ремень. На глаза навернулись слезы. Тут же услышала его возглас: &quo
Действительно брат. Он сказал, что друг ушел, тот расстроенно махнул рукой, но, увидев меня, все еще привязанной, заметно воспрял духом и направился в мою сторону. Он перехватил его взгляд и тут же развернул его по направлению к ванной. Не знаю, что там у них происходило, но вернулся брат с мокрыми волосами и заметно посвежевший. Подошел ко мне, увидел картину на моем теле и присвистнул. Долго рассматривал, потому умчался за фотоаппаратом. А он продолжил свою "работу".
Когда все тело спереди было разрисовано, и все сфотографировано, меня начали отвязывать. Я подумала, что меня отпустят.
Если честно, то немножко расстроилась, мне нравилось наблюдать за его движениями, оценивающим взглядом, чувствовать мягкую кисть на теле. Однако, все же лучше быть свободной, так, кажется, безопаснее. Поэтому все же и обрадовалась. Но нет, никто не собирался меня отпускать. С необыкновенной ловкостью они поставили меня на колени, заставив пригнуться к полу. Руки привязали к ножке кровати.
Такое положение было еще неудобнее, чем то, в котором я только что была. Очень хотелось вырваться. Он наклонился ко мне, погладил по спине рукой, попросил немного потерпеть. Спросил согласна ли я. Я кивнула головой. Я не могла ему отказать, ведь он не сделал мне ничего плохого, и ласково попросил об… одолжении.
Он быстро работал кистью, торопился, ведь поза довольно неудобная, к тому же унизительная. Брат рядом постоянно щелкал фотоаппаратом.
Когда он закончил, все тело было в его картинах. Только трусики были чистыми, но уже давно мокренькими. Они отвязали меня. Я встала и подошла к зеркалу. Картины были великолепны. В основном темными красками, как-будто ночь. Там были змеи в причудливых клубках и кошачьи глаза, и зелень деревьев ночью… На ногах краски были светлее, как ранним утром. Он подошел сзади и …осторожно стянул трусики. Неокрашенная кожа под трусиками показалась совсем светлой, однако она гармонично вписалась в картину, и "рассвет" на ножках стал понятнее.
Рядом щелкал фотоаппарат, а он ходил вокруг меня и разглядывал и гладил собственные картины. Или все же мое тело?
Подошел ближе, нежно обнял и приник к губам. Его братишка подошел сзади и присоединился к ласкам. Я расслабилась. Они держали меня, не давая упасть. Целовали по-очереди, я даже не успевала понять кто же теперь проник в мой рот язычком. Ласкали меня пальчиками, входя в обе дырочки. Я позволяла им все. Потом вошли в меня одновременно, т.е. насадили меня на свои члены. Один обхватил меня за талию, тот что сзади, обхватив шею рукой, прижал голову к своему плечу. Я почти не чувствовала пола.
Я, вобщем-то, ничего не чувствовала, кроме накатывающих волн оргазма. Даже не поняла, как оказались в ванной. Все трое купались под струями воды из-под душа. Краска стекала нам под ноги. Меня развернули, теперь я оказалась лицом к его братишке. И снова они оба во мне, и снова обрыв времени. Оно словно перестало существовать.
Проснулись мы в одной кровати. Продолжили все то же, только лежа.
Вобщем, уходила от них, точно зная, что люблю обоих.
Боди-арт
Я вчера опубликовала рассказ о дне, который изменил мою жизнь – о прогулке голышом по Ялте и о том, к каким последствиям она привела.
Пока я набирала текст, мой муж Вадичка сидел рядом, помогая мне писать и формулировать. Написание рассказа, ожившие воспоминания, ощущение публичной раздетости нас сильно возбудили; на середине рассказа Вадик стал раздевать меня, и финал я описывала уже голенькой — с его рукой, лежащей «там» 🙂
Теперь я хочу рассказать о том, что произошло после. Вадика дома нет, и он не знает, что я записала и опубликовала эту историю.
Узнает – обрадуется :-).
А я — до сих пор с мутной головой после вчерашнего.
Я уже говорила, что он часто меня разрисовывает гуашью. Интересно, испытывал кто-нибудь это тягучее и щемящее эротическое томление – когда твоё тело покрывается краской, сантиметр за сантиметр, ты становишься другого цвета, становишься игрушкой, вещью, произведением искусства… Под краской ты чувствуешь свою наготу острее – каждым миллиметром кожи. Не говоря о чисто физическом кайфе – когда мокрая и холодная кисть, движимая рукой обожаемого мужа, касается твоих эрогенных зон… 🙂 Наверно, бодиарт-модели меня поймут.
Бодиартные сексуальные игры у нас – двух видов: «перемазки» и искусство. В первом случае либо он меня, либо мы друг друга мажем краской, не оставляя на теле и волосах ни одного незакрашенного участка и доводя друг друга до бешенства :-); во втором – он разрисовывает меня, как холст – «по-настоящему». Это требует долгого времени и умения удержать меня «в кондиции». Ни с чем не сравнимый кайф – лежать голой под кистью любимого, постепенно превращаясь в картину :-).
И вот, после публикации рассказа муж, — из его взгляда выглянул все тот же знакомый чертик, — предложил мне «стать картинкой». Я, голая, с его пальчиком внутри, ввинчивающим в меня сладкую дрожь, в ответ только невнятно простонала – «мммммм». Димочка спал в комнате, — это был «наш» час.
И вдруг он одевает мне на голову мои трусики, которые закрыли мне глаза. Я смеюсь; чувствую, что он меня куда-то тащит за руку. Встаю, спрашиваю: «хулиган несчастный, куда ты меня тащишь?» А хулиган отвечает:
— Путь к искусству долгий и запутанный.
И ведет меня – уже не за руку, а за грудь. Я, смеясь – за ним.
Он водил меня какое-то время по нашим комнатам – как в игре «в бабу Куцю». Я быстро потеряла ориентацию, и только покорно ходила за ним, смеясь и опять смутно чувствуя какой-то подвох.
Вдруг я почувствовала босыми ногами порог, и сразу же – прохладный ветерок на теле и свежий воздух. Хулиган меня вывел на улицу! (Надо сказать, что мы сейчас живем в пригороде Мельбурна, Австралия; у нас в феврале лето – жара, как в Ялте. Наша дверь выходит в маленький сад, огороженный со всех сторон).
«Эээээ!» Я остановилась, непроизвольно зажавшись и прикрыв рукой низ. Он тоже остановился, чтобы не потянуть меня за грудь и не сделать больно.
— Ну же, чего ты остановилась? Устала? – слышу насмешливый голос. Я поняла: опять начинается сумасшедшая неприличная игра… и, мгновение поколебавшись, поддалась ему — и вышла голая на улицу.
Обозреваемость нашего сада – великолепная. С улицы и соседних дворов все видно.
Ступаю по мягкой траве босиком. Он подводит меня (за грудь, хулиган!) к шезлонгу, поддерживает меня. чтоб я не споткнулась, и укладывает на него.
— Что ты задумал, паразит?
— Сейчас вернусь. Не вздумай сбежать к соседям!
Вадик оставляет меня лежать на шезлонге, абсолютно голую, открытую всем взглядам, с трусами на голове, — и уходит в дом. Я лежу; ветер обвевает моё тело; трусы с головы не снимаю: жутко. Подумала, что похожа на страуса – голову в песок. И – вновь нахлынуло чувство, как в Ялте: и страшно и сладко. Лежу – и прислушиваюсь всем телом: не идет ли кто?
Слышу шаги. Вадик.
— Умничка, что не сняла карнавальную маску. И не снимай – снимешь, когда заслужишь.
— А чем заслуживать надо? – спросила я.
— Это ты, со своей хваленой женской интуицией, поймешь сама – отвечает Вадик, подходя ко мне, и я чувствую прикосновение мокрой колодной кисти к бедру.
Началось! Он решил разрисовать меня в саду, на всеобщем обозрении! Мне, хоть я уже и не 16-летняя стеснительная школьница, а 21-летняя мамаша и «миссис», почти так же стыдно, как и тогда — в Ялте. И поэтому я снова начинаю преувеличенно оживленно и «остроумно» болтать, пытаясь заглушить стыд.
От того, что я ничего не вижу, ещё страшнее :-), а снять «маску» — нельзя: игра не позволяет.
Вадик красит меня, щекоча мне пятки, пальчики на ногах, внутреннюю сторону бёдер.
— Какого цвета теперь моя нога?
— Цвета любви, разумеется, — отвечает муж. Какой это цвет? – думаю я, и вдруг слышу… шаги.
Замолкаю; инстинктивно сжимаю ноги. «Нет-нет-нет» — Вадик ласково и настойчиво раздвигает их обратно; я, обливаясь холодными сладкими волнами, поддаюсь.
«Кто идет? Знакомый? незнакомый? а спросить нельзя». Шаги приближаются… равняются со мной…. останавливаются. Он смотрит на меня!
Я сжимаюсь. Вадик шепчет: «спокойно, спокойно, мы у себя дома» — а кисть его подбирается… именно «туда» :-). Он хочет разрисовать меня «там» на глазах у чужого! От этой мысли сердце заколотилось, по телу побежали мурашки, а снизу я – чувствую – потекла, как авторучка. Нет, это чересчур! Я сжимаю ноги; Вадик, понимая, переходит на живот и грудь.
Прохожий заговорил с Вадиком! Самым доброжелательным голосом: пожелал творческих успехов, спросил, не расписывает ли меня Вадик для какого-нибудь фестиваля, потом – не мешает ли ему, если за его работой наблюдают. Вадик, скотина, так же доброжелательно ответил – нет, пожалуйста, смотрите. Я лежала, как безропотный холст, молча и без движений, ничего не видя, но от самой ситуации мне было дурно. Я опять, как в Ялте, чувствовала взгляд незнакомца каждым миллиметром своего обнаженного тела.
Незнакомец постоял немного и – слышу – ушел. Вадик к этому моменту покрыл краской спереди все моё тело, кроме лица, и попросил подняться для покраски спины и попы. Я встала; тело было как резиновое. Вадик деликатно раздвинул мне ноги и начал обрабатывать меня снизу. Я его шепотом ругаю, перемежая ругань со стонами.
Вот он принялся щекотать меня кистью «там»… Опять шаги! Шаги и голоса. Идут несколько человек! Сердце опять выпрыгивает у меня из груди. Среди голосов
Близкий оргазм и стыд распирали меня. Зрители не собирались уходить, явно дожидаясь окончания работ.
Вадик принялся за проработку деталей. Я боялась, что он будет рисовать что-то подробное на сосках, и тогда… Страшно подумать :-). Мне в голову полезли вдруг очень острые и ясные воспоминания об оргазме посреди Ялты, среди людей. Мне казалось тогда, что весь мир …сосредоточился у меня между ног, и ВСЕ смотрят ТУДА, а взгляды просверливают меня изнутри насквозь…
Но соски Вадик миновал. Он покрыл мне краской шею и затылок, и подобрался к лицу. Я замерла в жутком ожидании – снимут с меня трусы или нет. Трусы на голове я воспринимала, как последний островок одежды, отгораживающей меня от Ужасного (при отсутствии трусов на бёдрах :-). Вадик провёл щекочущей кистью по моим щекам, губам… взялся за резинку трусов и эффектно снял их! Раздались аплодисменты и одобрительные возгласы. Я, ошарашенная светом и всем вместе :-), вначале не открыла глаз, но через мгновение не выдержала – открыла – и увидела прямо перед собой залитые солнцем кусты, ограду, а за ней – человек семь мужчин, аплодирующих и улыбающихся мне, как голливудские звёзды! Их взгляды проникли в меня, как стрелы, и…
Я почувствовала «там» неумолимое приближение взрыва, умоляюще посмотрела на Вадика…
Он понял и стал между мной и зрителями.
Этот оргазм я перетерпела, сцепив зубы и ничем не выдав себя – наоборот, вымученно улыбнулась зрителям (при этом подсохшая краска на щеках натягивала кожу).
Тихий и подавленный оргазм взрывался и мучил меня несколько раз — когда Вадик случайно задел рукой сосок, и когда начал красить уши – мою любимую эрогенную зону. Я вела себя молодцом – ничем себя не выдала :-). Потом, когда Вадик стал красить веки, я закрыла глаза. Ноги ослабели, я едва стояла. Внизу живота щекотало и болело.
Потом Вадик собрал мне волосы в тугой узел и покрасил их, потом прошелся корректирующими штрихами по всему телу… Готово!
Вадик нарисовал на мне карнавальный бело-красный костюм-домино: одна половина тела – белая, другая – красная, с потрясающими узорами и блестками по поверхности. На лице (я потом увидела, когда посмотрела в зеркало) – венецианская маска-лилия; волосы покрыты разноцветными узорами. На всей мне не было ни одного незакрашенного участка, кроме глаз :-).
Он эффектно презентовал свою работу, хулиган; зрители вновь зааплодировали, выражая одобрение его искусством и моей красотой 🙂 Я стала смущенно осматривать себя; когда взгляд упал на голую грудь, а потом на бёдра без трусов – мне опять стало жутко, и опять внизу зашевелился будущий взрыв. Но ощущение, знакомое, наверное, только моделям бодиарта: что ты – уже не совсем ты, а игрушка, вещь, что твоя душа переселилась в куклу, — придало мне отчаянного озорства, я стала кокетливо вертеться — и впервые подала голос, испугавшись при этом его звука 🙂 – он оказался не мой, а тоже кукольный – хриплый и ненастоящий. Я перевоплотилась в эротическую карнавальную куклу: стала исполнять какой-то кукольный танец, отвешивала зрителям поклоны… и добилась того, что зрители напросились со мной фотографироваться.
Все было, конечно, очень пристойно: никто и не думал меня трогать (как-никак, имел место священный пиетет к творению художника :-)… но оттого, что открылась калитка и ко мне – голой и раскрашенной – стали приближаться незнакомые мужчины, а затем и стали совсем рядом со мной, — меня, разноцветную куклу, стали вновь подмывать знакомые волны, а сердце заколотилось, как сумасшедшее.
Тут из дому вышел Дима.
Он видел, конечно, раньше маму голой, но… не раскрашенной и не в компании незнакомых дядей. Мне стало невыносимо стыдно и тревожно. Но он, увидев меня, с широко раскрытыми глазками крикнул по-русски «Мама, какая ты красивая!», и побежал ко мне. Вадик перевел; все умилились, конечно. Краска на мне почти высохла, и Дима подбежал и стал трогать разноцветную маму, где смог достать :-). Стыд почти исчез, и меня затопила волна умиления и гордости за сына. Я чмокнула его, погладила, оставив на его голове белый и красный след.
Потом мы все вместе фотографировались, Вадик разрисовал Диме личико, а я чувствовала себя, «как ни в чем ни бывало» :-). С нами стали знакомиться; я, голая, пожимала мужикам руки, а они, смеясь, вытирали краску платками :-). Меня одолела та самая эйфория и легкость, что и пять лет назад, в Ялте.
Наконец, стали прощаться. Мы проводили всех до калитки; я даже вышла на улицу (!). Мне хотелось порхать в воздухе и петь.
Потом мы зашли в дом, и Вадик, немного нервничая, включил мультики, посадил за них Диму, потом – схватил меня за руку…
Эротический спазм вновь забурлил во мне. Вадик затащил меня в комнату, запер дверь, и…
Такого бурного секса у нас не было давно. Мы были все перемазанные, и кровать была вся краске, и пол :-). Вадик кончил три раза, а я находилась в состоянии перманентного оргазма.
Наверное, я извращенка. Меня до сих пор холодит при мысли о том, что было вчера. Но… такое же неистовое и одуряющее желание я испытывала только раз – тогда, в Ялте.
Примечания: имена, разумеется, изменены (это для соседей :-), но теперь я, наверное, буду называть мужа Вадиком :-).