Переговоры. Часть 2
Боже, какая же она красивая! Она поднимается по лестнице и ее фигура шаг за шагом выплывает передо мной. Волосы темно каштанового цвета, волнистые и ниспадающие ей на плечи небрежно взъерошенной гривой. Глаза карие с золотистым отблеском, хитрые, умные, проникающие в самую душу. Полные чувственные губы, по которым всегда бегает лукавая улыбка. Вот появились ее плечи, еще шаг и передо мной вырез белой шелковой блузки, в котором виден исток ложбинки между грудей, идеальная талия, очерченная узкой юбкой делового костюма, роскошные бедра… Она идет покачивая ими и сверкая высоченными шпильками. Шикарная, дорогая женщина.
Я сижу в своем углу за стеклянной перегородкой и завистливо восхищаюсь ею. Такая молодая, а уже начальница отдела. Между нами разница всего несколько лет. Правда, я тут на практике, мне еще институт закончить надо. Но я уже мечтаю, что когда-нибудь тоже буду идти так по коридору самого-самого крутого офиса, и на меня будут сворачивать головы все попадающиеся на пути мужики. А пока я хожу в летнем легком ситцевом платье, босоножках с тоненькими бретельками и маленькими каблучками. Белокурое, юное создание с длинными ресницами и девичьим румянцем на щеках.
— Катюша, зайди ко мне, — ее глаза, сияющие озорным блеском, смеются и одновременно оценивают обстановку. Все ли пришли вовремя, кто уже работает, а кто еще пьет кофе, кто во что одет и у кого какое настроение. Она здоровается со всеми одним движением головы, но меня выделяет легкой улыбкой.
Шагаю за ней в ее кабинет в щенячьем восторге от предвкушения, что мне сегодня доверят какое-то особое дело.
— Слушай, мне надо найти в архиве один документ. Беда в том, что я помню только название фирмы, с которой мы тогда работали, но не помню год и все остальное. Так что придется покопаться. Ну и за одно все текущие дела переберешь и тоже заархивируешь.
Она разговаривает со мной как с давней подружкой, но ее тон не позволяет возражать или капризничать. Моему разочарованию нет предела. Мало того что весь день придется рыться в пыльном архиве одной одинешенько, так еще и ее целый день не видеть.
— Я сейчас уеду, вернусь только к концу дня. Зайдешь, расскажешь что получилось, — побрякивает ключами от моего любимого Мерседес купе с бежевым кожаным салоном, — В любом случае дождись меня. Я тебя подвезу, можешь не переживать.
Плетусь устало с кучей тяжелых папок в руках. Мне еще не раз предстоит пройти этот путь между нашим аквариумом и архивом. Я решила сперва утащить все бумаги, а уже потом сесть и спокойно ими заниматься. Никто меня не видит, никто меня не слышит. Зато я слышу мужские голоса в соседней курилке. Очень хорошо слышу.
— Ага, уйдешь ты сегодня пораньше. Как бы ни так. Вот когда научишься становиться в правильную позу, тогда сможешь вообще на работе не появляться.
Мне становится гадко от услышанного. Имен не называлось, но надо быть полной дурой, чтобы не понять о ком идет речь.
— Да зря ты так. Не было ничего. Помнишь, мы тогда под Новый год на корпоративе зажигали, я ее еще домой пошел провожать. Нормальная она баба и мозги у нее работают.
— Нормально, значит, проводил, да? — голос ерничает и истекает ядом.
— Да пошел ты… , — отмахивается от него другой.
Эти намеки… я не первый раз их уже слышу. У меня мерзко на душе и я хожу и думаю, думаю… правда ли все это? А если и правда, то что? Кому какая разница? Она действительно умная и хорошая, и добрая начальница, а если и высказывает то за дело. Ну, вот почему, если женщина успешная, значит, обязательно с кем-то переспала? А с другой стороны… она такая!… Я отлично понимаю мужиков! И все же гадко.
Давно закончила работать в архиве, все уже разошлись по домам, а я все сижу в своем аквариуме и бездумно пялюсь в интернет, ожидая, когда она придет и отпустит меня. Может она вообще забыла про меня? Щелк-щелк мышкой, скукота.
— Ждешь? — голос бодрый, звонкий, игривый. Взгляд… после тяжелого рабочего дня такими глазами не смотрят. Не такими горящими, не такими счастливыми, не такими интригующими. Чертики прыгают у нее в зрачках. Моя тоска мигом улетучивается, и я расплываюсь в улыбке. За такой ее взгляд я готова ждать ее вечность!
— Я все сделала. И бумагу ту тоже нашла. Она у вас на столе.
— Пойдем, посмотрим, — идет к себе вальяжно, неспешно. Истинная пантера!
Уселась к себе в кресло и томно потянулась. Пробежала глазами документ и небрежно отложила в сторону.
— Что-то сегодня уже не хочется работать. Пойдем, я тебя отвезу.
Я стою ошарашенная! Я целый день убила, выискивая для нее эту бумагу, а ей видимо она не слишком-то и нужна. Я еще не умею придавать своему лицу нужное выражение в зависимости от обстоятельств, и она легко читает мои мысли. Смеется заливистым смехом.
— Да не переживай ты! Время-то уже сколько? Ну что мы сегодня с тобой успеем? Завтра с утра и займемся. Поехали лучше я тебя покормлю. Не ела ведь с обеда, так?
Она берет меня с собой!!! Она сказала, МЫ займемся! Моему восторгу нет предела! Конечно, я мечтаю поехать с ней в какую-нибудь кафешку, есть пиццу и пирожное и запивать молочным коктейлем и латте.
Заходим в невозможно дорогое и элитное кафе. Администратор улыбается и усаживает нас за дальний столик в стороне от основного зала. Тут царит интимный полумрак и тихо играет лаунж. Заказывает для себя и для меня. Я цен не вижу, но точно знаю, тут очень дорого. Мне неуютно, неудобно, ведь денег у меня с собой мало, да и вообще они мне нужны не только на один вечер.
— Расслабься, я угощаю, — она опять читает мои мысли.
— Не нужно, я сама, — краснею до кончиков ушей.
— Нужно. Я тебя задержала, я тебя пригласила, я хочу тебя угостить, — ее тон дружелюбен, но тверд.
Смотрю на нее с обожанием, при таком освещении ее кожа золотистого оттенка как будто светится изнутри, а глаза манят и утягивают в омут загадок и тайн ее личной жизни. Мне хочется знать про нее все-все-все!
— Лилия Сергеевна, я даже не знаю, стоит ли вам рассказывать… Я и правда слышала только отрывок и даже не знаю, кто говорил… — прячу глаза, стесняюсь, замолкаю, ожидая реакции.
— Катюша, кто-то что-то говорил про меня? Тебя это смутило? — лукавая улыбка опять забегала по уголкам ее губ.
— Да, но я хочу, чтобы вы знали, я этому не верю и правда считаю вас самой замечательной, умной и справедливой начальницей, — глотаю ком в горле, заглядываю ей в глаза и таю от тех бесенят, что уже во всю там резвятся.
— Они думают, что вы спите с Дмитрием Викторовичем и поэтому он сделал вас начальницей отдела и разрешает исчезать с работы на целый день.
Смеется и выпускает своих бесенят наружу! Кажется ей абсолютно все равно, что о ней думают. Даже наоборот, ей нравится провоцировать эти слухи, распалять пожар завистливого и возбужденного мужского воображения.
— Но один сказал, что это все ерунда и не правда, что вы не такая.
— Как мило! — продолжает веселиться она.
Я ничего не понимаю. Как так? Ни тени сомнения, страха, угрызений совести, ни раздражения, ни паники… ничего из того, что я ожидала увидеть на ее лице. Сижу совершенно растерянная с открытым ртом и не знаю, что сказать.
— Катя, но согласись, что Дмитрий Викторович очень интересный мужчина и при желании он может легко соблазнить любую женщину.
Мои глаза становятся огромными как блюдца, брови ползут вверх, а про то, что у меня открыт рот, я давно забыла. Похоже, вид у меня еще тот, потому что она прикрывает лицо ладонями и откидывается на спинку кресла, давясь от смеха.
Сникаю, убираю руки под стол, путаюсь: толи она шутит надо мной, толи я чего-то не понимаю? Как ее разгадать?… Вдруг резко перестает хохотать, подается вперед, накрывает своею ладонью мою руку, смотрит прямо в глаза и проникновенно, с капелькой печали и тоски говорит мне:
— Катюша, жизнь такая сложная штука… Когда-нибудь ты все сама поймешь.
Я силюсь понять все прямо здесь и сейчас, но у меня не получается. Не знаю, что ей ответить. Почему-то хочется поддержать, пожалеть, но ведь и повода нет. Вытаскиваю свою руку из-под ее, кладу сверху и сжимаю пальцы. Жесты говорят все лучше, чем слова.
Остаток вечера больше молчим. Кажется, она все-таки устала…
Сегодня едем на встречу. Она велела одеться мне построже, но оставить тот естественный легкий, чуть заметный макияж и мою обычную прическу — волнистые светлые волосы, чуть прихваченные заколкой. Локоны спадают мне на лицо, и я отвожу их за ухо. Ей это почему-то нравится. Я очень волнуюсь, потому что не знаю, куда мы едем и зачем. Только в общих чертах. Не знаю, зачем она взяла меня с собой и что я там буду делать? Хотя по большому счету мне все равно, главное, что она рядом, а с ней не пропадешь.
Мерседес несется по трассе, в салоне прохладно и тихо, хотя едет она очень быстро, мне даже чуть-чуть страшно.
&#
Если честно, я не понимаю, как мои неопытность и волнение могут помочь в таком деле? Но раз она так говорит…
Сидим за большим столом в кабинете клиента. Это взрослый (хорошо за 40), почти лысый, с животом и сальными повадками мужчина. Мне он неприятен. Разговаривает так, как будто мы хотим его обмануть и только за этим и пришли — поиметь нечестным путем его денежки. Кажется, я начинаю понимать, почему Лилия Сергеевна не смогла с ним договориться. Чтобы она ни говорила и ни предлагала, он лишь смеется в ответ. Он выстроил стену недоверия.
Пьем предложенный кофе, разговор переходит на общие не связанные с бизнесом темы. Мне становится легче, я уже не так мандражирую. Лиля сидит рядом, и я чувствую ее тепло, аромат ее тела, волос. Она тянется за сахаром, наклоняясь совсем близко ко мне, и я вижу в вырезе ее блузки краешек белоснежного кружева чашки бюстгальтера. Это зрелище меня почему-то завораживает… Мысли уносятся куда-то… Мне представляются райские пляжи с белым песком, режущей глаза голубизной океана, пальмами, коктейлями и Лилей идущей по кромке воды в маленьком купальнике-бикини, ее шикарное загорелое тело…
— Катюша, передай сливки, пожалуйста, — ее голос вырывает меня из фантазий. Краснею до самой макушки осознавая, о чем я сейчас мечтала.
И вдруг звонок! Она делает встревоженный вид, серьезное лицо, коротко отвечает в телефон: «Да-да, я сейчас приеду!». Извиняется, встает, оставляет меня вести переговоры и уходит. Все, что было после, я помню крайне сумбурно. Он, кажется, рад ее уходу, провожает, улыбается, кивает. Садится ближе ко мне, болтаем, наливает еще кофе. Я смущаюсь, прячу улыбку в ответ на его шуточки, предлагаю вернуться к делам. Он не торопится, берет меня за руку, пожимает ее. Вроде бы я обещала ему встречу в неформальной обстановке. Но он ведь понимает, что меня нужно спасать? Лилия Сергеевна такая строгая начальница, мне точно не поздоровится, если я упущу его в качестве клиента. Потому что это мои первые переговоры и мне хочется, чтобы все прошло удачно. Конечно, он все понимает, соглашается, улыбается, берет перо и подписывает договор. Обещаю ему лично завезти его копию со всеми печатями и подписями. Бормочу что-то про взаимовыгодное сотрудничество, прошу вызвать такси. Пожимаю на прощание руку, с восторгом и благодарностью заглядывая в глаза…
Стараюсь идти спокойной деловой походкой, но чуть не прыгаю от радости и чувствую, что это заметно. Спиной ощущаю его смеющийся взгляд. Столько в нем всего… Но я справилась! Как же она была права! Я просто поражаюсь, тому, как она все угадала и просчитала! У меня нет слов! Мне хочется кричать: «Лиля Сергеевна, вы были правы! Правы!»
Ее Мерседес обгоняет мое такси, сигналит и моргает аварийкой.
— Остановите, пожалуйста! Это за мной. Сколько с меня?, — расплачиваюсь по полной, хотя проехала всего ничего. У меня такое состояние, что спорить по мелочам не хочется, а хочется наоборот делиться со всеми своей радостью.
Выбегаю из машины. Она стоит, прислонившись спиной к машине, сложила руки на груди и смеется.
— Вы были правы! Вы были правы! Он все подписал! Я наобещала ему кучу всего, но он все подписал! — несусь как дура ей на встречу и попадаю в ее раскрытые объятия. Меня переполняет двойное чувство счастья. Я справилась с заданием и подписала свой первый договор, и я ее порадовала. Больше всего мне хорошо именно от этого — она довольна мною. Так довольна, что не выпускает меня из своих рук, прижимает чуть сильнее, чем принято, держит чуть дольше, чем следует. Я это понимаю, и в моем сознании вдруг взметается мысль — что-то не так? Неужели это то, что я думаю? Этого не может быть?! Но с другой стороны все встает на свои места — ее поведение, эти слухи, этот ее смех… Нет, это невозможно! Странно, но мне так комфортно рядом с ней. Хочется еще остаться в ее объятиях, вдыхать, прикасаться к теплой нежной коже, прижаться всем телом… Отстраняюсь, смотрю ей в глаза с паническим ужасом и вопросом — это правда? То, что я думаю?
Она отпускает меня, но взгляда не отрывает. Читает меня, ждет, не дышит. И вдруг опять заливается смехом. Смеется долго, громко, во весь голос! Хватает меня шокированную за руку, усаживает в машину и, весело болтая о том, как все прошло, садится за руль. Едем. Я так и не поняла, что это было? И было ли что-то?
С того момента прошло уже две недели. Лилия Сергеевна словно и забыла про меня. Ее все так же часто нет на месте, она все также искрометна, все также провокационно дерзка, и я все также ею восхищаюсь. Но во мне уже нет того щенячьего восторга, ожидания чего-то невероятного, какой-то новой, красивой, легкой и насыщенной жизни. Что-то поменялось во мне. Я как-будто стала взрослее.
Меня завалили бумажной работой, и я сижу целыми днями в офисе. Скучаю. Больше всего я скучаю по ней. То шоковое состояние после наших объятий посреди шумной трассы и пролетающих мимо машин давно прошло, и мне не хватает ее присутствия рядом, ее шуток, ее смеха, ее улыбок, того движения, которым она отбрасывает волосы назад, этих ее глаз с чертенятами, разговоров, в которых я не все понимаю, ее тепла… И что для меня самое ужасное, непонятное и пугающее это то, что мне не хватает ее прикосновений, запаха, дыхания…
Я много думала о том, что случилось тогда на трассе… Конечно, это все было продиктовано порывом чувств, эмоций, выплеском адреналина, но то чувство комфорта, которое я испытала в ее объятиях… такого у меня раньше никогда не было.
Я стала задерживаться на работе, чтобы видеть ее лишние полчаса, стараюсь сделать все побыстрее, чтобы иметь возможность снова зайти к ней в кабинет и поговорить, пусть даже всего лишь о новом задании. Но ее тон стал таким отстраненным, таким тусклым… А мне хочется бесенят.
— Лилия Сергеевна… , — захожу к ней в конце дня, когда уже все ушли. Она сидит, уронив голову в ладони. В кабинете горит только торшер в углу, освещая комнату приятным теплым светом. Поднимает на меня свой взгляд, пытается заставить бесенят резвиться, но ничего у нее не выходит. Передо мной смертельно уставшая одинокая женщина. Осекаюсь на полуслове и говорю совсем не то, что хотела.
— Давайте, я налью вам кофе.
Ее губы с трудом растягиваются в улыбке.
Мы молча сидим на диванчике, потягиваем горячий кофе и оттаиваем. Я — от двухнедельного холода, Лиля — от загнанности, бешеного ритма жизни. Она откидывается и закрывает глаза, а я кладу голову ей на колени. Я не знаю, как это получилось, как меня притянуло к ней, и почему я так сделала. Но мне вдруг стало это очень нужно. И ей тоже.
Она кладет ладонь мне на голову и гладит по волосам, запускает в них свои пальцы. Мурашки пробегают по спине и затылку, я вся погружаюсь в эти приятные ощущения. Еще недавно мысль о таких отношениях с женщиной вызывала у меня панику, непонимание, отторжение, а сейчас я ловлю ее руку и приникаю к ней губами, зацеловываю, вдыхаю, прижимаю к щеке. Тяну ее на себя. Чуть приподнявшись, замираю, глядя ей в глаза. Мне все еще страшно. Но то, что я вижу там, окончательно отключает мое сознание. Ее теплые, влажные, дрожащие губы накрывают мои. Нет, это не поцелуй взасос, в нем нет бешеной страсти, в нем нескончаемое море нежности.
Все, что было потом, навсегда останется в моей памяти как одно из самых дорогих, трепетных и щемящих душу воспоминаний. Я стою на остановке и жду автобус. По-моему я уже пропустила его пару раз и вообще потеряла счет времени, потому что люди оглядываются на меня и странно смотрят. Девушка в тоненьком платье, босоножках, с невидящим взглядом и затрудненным дыханием. Вы спросите, почему я не осталась с Лилей? Почему она не отвезла меня сама? Она и сейчас спит на том же диване, умиротворенная и счастливая, и завтра утром я приду ее целовать. Приду рано, чтобы никто нас не видел. Но сейчас я дрожу всем телом и душой, мне также хорошо, как и плохо, это почти истерика. Мне нужно немного времени, у меня совсем нет сил.