Наваждение
Ну, и куда опять он засунул этот проклятый будильник? М-м-м, не хочу вставать! Но такой противный звонок — резкий и назойливый…
Как и каждое утро с трудом стаскиваю себя с постели, на ощупь нахожу гадкий будильник, хлопаю по кнопке отключения звонка и с тяжелой головой поднимаюсь на ноги. Бреду в ванную, ополаскиваю лицо водой и смотрю на себя в зеркало. Ну, его все, не буду сегодня бриться. Не хочу. И причесываться не стану, хотя волосы после сна торчат в разные стороны.
Красавчик, ага — глаза воспаленные, морда помятая, щетина недельная, черная такая… Забавно, как-то пытался отпускать бороду, так она получилась жиденькая и рыжая, зато щетина растет густая черная и покрывает щеки полностью — от глаз до самой шеи. Спрашивается, куда оно потом девается?
Почесал затылок, подмигнул своему отражению и вышел в кухню… Зубы тоже чистить не буду — все равно весь день под щитком…
Большая кружка до тошноты крепкого кофе, чтобы немного разбудить мозг. Заливаю в себя через силу. Так же запихиваю вчерашний бутерброд.
Еще несколько минут бесцельно слоняюсь по квартире. Отца нет, матери тоже…
Нехотя одеваюсь и выхожу. Дверь не запираю — во-первых, брать у нас тут нечего, а во-вторых, единственный комплект ключей у отца. Дверь общего коридора захлопываю и медленно спускаюсь по лестнице.
Мне не нужно следить за временем. Точнее, я не хочу за ним следить. Если опоздаю на рабочий автобус, ну что ж, значит, будет у меня внеплановый выходной. Отец, видать, просек эту тактику и с каждый днем заводит мой будильник на все более раннее время. И прячет его подальше от моей кровати, чтобы я наверняка встал…
Надежды не оправдались — вон стоят мои «коллеги», такие же бодрые, как и я. Значит, автобуса еще не было. Приближаюсь к ним. Каждый следующий шаг дается все сложнее. Блин, опять слушать их нытье и жалобы на низкую зарплату, высокие цены, дебильное правительство, вчерашний очередной проигрыш нашей команды по футболу… Достали…
Подхожу, здороваюсь с каждым за руку, хотя даже не уверен, что они знают, как меня зовут. И отхожу чуть в сторонку. Достаю из кармана старенький потрепанный телефон. Семь ноль пять. Отлично, значит, еще не поздно. Поднимаю глаза.
В магазине через дорогу открывается дверь. Кто-то выливает прямо на тротуар грязную воду. Дверь закрывается, затем открывается вновь. Из магазина выходит девушка невысокого роста, курносая с черными кучеряшками, чуть полноватая, как на мой вкус, но очень подвижная и заводная. Ее округлая мягкая попка аппетитно вздрагивает при каждом шаге, пружинки кудряшек весело подпрыгивают на ветру, а алые губки растягиваются в довольной улыбке, едва наши глаза встречаются.
Пожалуй, кроме выходок отца, это зрелище единственное, что заставляет меня каждое утро выходить на работу и стараться не опаздывать на автобус.
Девушка поворачивается ко мне спиной и склоняется к замочной скважине. На ней черная юбка в пол и облегающая футболка, под которой хорошо видны приятные округлости груди и все складочки на боках и животе. Она наклоняется и оттопыривает попку чуть сильнее, чем это необходимо. Чувствую, как у меня в штанах что-то начинает шевелиться. И вдруг видение исчезает — к нам подъезжает автобус. Тяжело вздыхаю, поднимаюсь по ступенькам, показываю водителю проездной и с сожалением отмечаю, что сидячие места все заняты. Опять придется ехать стоя… Выглядываю в окно. Девушки уже нет. Видимо, она живет где-то совсем рядом или уходит через проход между домами, потому что я ни разу не видел, чтобы она шла по улице…
Приезжаем на объект. Переодеваемся. Все как обычно — мастер подгоняет, бригадир загадочно улыбается, старшой морщит лоб.
Беру щиток, коробку с электродами — никуда не годные, сырые, трещат, искрят, залипают, покрытие осыпается. Сколько раз уже говорили и бригадиру и мастеру, чтоб нам нормальных электродов привезли или хотя бы шкаф для сушки! А еще какая-то сука сперла весь мой вольфрам. Вот и как мне варить теперь? Чернягу, так и быть, можно на это говно посадить, а нержу? Увольняться надо к едрене фене…
Пошел к своему шву, корень которого я проварил вчера, а там уже торчит новенький — этот, как его? Серега, кажется. Сидит и наваливает второй валик.
Я сплюнул себе под ноги и направился к старшому. Сегодня он распределил меня под потолок. Блин. Терпеть не могу такие швы. Мало того, что неудобно, шея и руки затекают враз, так еще и варить приходится снаружи на высоте около пятнадцати метров со сбруей и всеми делами. И ветер, зараза, дугу сдувает.
Но я не жалуюсь, как некоторые. Молча натянул щиток. Перед глазами вспыхнул синий огонек, вокруг него расползлось красное пятно ванны, и мои мысли унеслись прочь.
Прочь от грязи, холода, усталости и злости. К ней, к кудрявой толстушке. Как бы мне хотелось прижать ее рыхлое, но такое аппетитное тело к себе, провести рукой по ее упругим чуть влажным после душа волосам, крепко сжать нежные груди, вырвать из ее горла не веселый смех, а грудной стон. Чтобы ее алые губки ласково, но энергично обсасывали мой член. Чтобы ее курносый носик упирался мне в пах, а мягкие ладошки тем временем поглаживали яички…
Выбросил огарок электрода, поставил новый, сбил шлак, пока не остыл, и продолжил варить-мечтать…
Теперь она полностью обнаженная лежит на большой кровати. Вокруг расставлены горящие свечи, ее глаза прикрыты, а я с упоением вылизываю ее половые губы. Чуть посасываю клитор, одновременно глажу ее бедра. Она выгибается и стонет. Ее мягкая нежная кожа, ее одуряющий аромат, ее теплые ладошки, которые лежат на моем затылке…
Нужно остановиться и передохнуть. Если я продолжу в том же духе, у меня сил на вечер не останется.
Я снял маску и вытер пот со лба. Рядом никого нет, значит, можно подняться на ноги и развернуться лицом к перилам лесов и немного остыть. Промозглый ветер насквозь продувает мою суконку, полученную отцом на заводе и так и оставшуюся в нашей семье потомственных работяг. Брюки на мне мои личные. Они мне нравятся по двум причинам. Во-первых, в них удобно, у них плотное плетение и, кажется, какая-то пропитка, поэтому, когда на них попадают искры, мне можно не бояться ожогов. Во-вторых, — и для меня это, пожалуй, самое главное, — они широкие. А это означает, что когда я мечтаю, даже если рядом со мной работают другие сварщики, им не видно, как набухает мое достоинство. Честно говоря, я стараюсь не доводить себя до полного стояка. Поэтому в моих фантазиях обычно присутствуют только предварительные ласки.
Но сегодня, после улыбки моей Кудряшки Сью, член почти не опадает. И это не хорошо, так как мы переодеваемся всей бригадой в одной бытовке. Там, даже отвернуться не получается, не то что уединиться…
В обед выхожу за территорию.
В этот раз нам повезло — наш объект находится позади густой посадки, почти в лесу. На ближайшие пару километров из человеческого жилья только заправка да заброшенный хутор. И железная дорога. Поэтому чужих здесь почти не бывает. Но есть в этом и негативные моменты — условий никаких. На объекте ни душа, ни туалета, ни столовой. Поэтому мужики возят с собой «тормозки». А мне приходится голодать — дома обычно жрать нечего, от бутербродов уже тошнит, а покупать что-то по дороге на автобус лично у меня нет никакого желания. Да и с деньгами напряг. К тому же в нашем районе все магазины открываются не раньше девяти утра.
Я набрал полную грудь воздуха и прикрыл глаза. И почему я не птица или не какой-нибудь дикий зверь? Жил бы себе в лесу и горя не знал. Здесь так хорошо — пахнет хвоей и влажной землей. Никаких тебе проблем — никто не ругается, что мало зарабатываешь, никто не пьет до одури, никто…
Эх — шумно выдохнул и открыл глаза. И моргнул несколько раз. Что за черт? Мне показалось, что между деревьями стоял человек. Протер глаза. Быть не может! Хотя… возможно, кто-то из мужиков решил отлить в леске, пока есть время.
Я ухмыльнулся про себя и решил подшутить над «коллегой». Чуть пригнулся и быстрым шагом направился к кромке посадки. Тень несколько секунд стояла неподвижно, а потом вдруг резко сорвалась с места и бросилась в чащу. Заметил меня, гад, — подумал я, выпрямился и ускорил шаг.
Под тяжелыми монтажными ботинками зашелестела опавшая хвоя, и захрустели прошлогодние шишки. Совсем недавно выглянувшее из-за туч солнце освещало красноватые стволы и бросало причудливые тени на клубившийся над землей пар. Человек бежал достаточно далеко, чтобы я не мог его рассмотреть, но это нисколько не мешало мне следить за каждым его движением.
Однако, как не старался его нагнать, вскоре я потерял его из виду. Пар между стволами деревьев сгущался, тени становились темнее. Я обратил внимание, что и солнечные лучи, золотыми пиками протыкавшие полумрак, царивший в посадке, куда-то пропали.
Я остановился. Смысла идти дальше не было &#
а той тенью, я не замечал. Откуда-то появились поваленные стволы деревьев, причем лиственных, земля под ногами была усыпана прелыми листьями, а не сосновыми иголками (хотя в воздухе все еще ощущался запах хвои), к тому же туман сгустился настолько, что я видел не более чем на два метра вперед. И солнце скрылось окончательно. Неужто я и правда заблудился?Внезапно чувствую чье-то присутствие. Как будто кто-то коснулся моего локтя. Поворачиваюсь в ту сторону, но там никого нет. Дыхание на шее. Снова поворот — никого. Прикосновение к животу, но не через суконку, а прямо к голой коже — будто кто-то невидимый запустил руку мне под одежду. Я замер.
Что-то мягкое и теплое методично исследует каждый миллиметр моего живота и груди. Это странно и вызывает совершенно необъяснимые чувства — страх, любопытство, желание поскорее уйти отсюда и узнать, что будет дальше, стремление отстраниться и при этом плотнее прижаться, подставить этим ласковым невидимым рукам как можно больше частей моего тела. Но я не шевелюсь. Я стараюсь даже не дышать, боясь спугнуть это удивительное наваждение.
Тем временем невидимые ладони добрались до моих плеч, и я почувствовал, как разом расстегнулись все пуговицы на моей суконке и на рубашке под ней. Одежда с тихим шелестом упала к моим ногам. Невидимый соблазнитель мягко надавил мне на плечи, и я безропотно опустился на колени.
Удивительно, я по-прежнему не видел своего визави, но ощущал тепло его тела, запах, исходивший от него — тонкий и нежный. Так может пахнуть только женщина. Я закрыл глаза, ощутив дыхание на своем лице. И шелковистые губы коснулись моих губ. Горячий проворный язычок проник в мой рот, и я, напрочь забыв об осторожности, вытянул руки и обнял невидимку. Она попыталась отстраниться, но я крепче прижал ее к себе и теперь с жадностью исследовал языком ее рот.
У нее была мягкая бархатистая кожа. От нее пахло смесью эфирных масел — лаванда, кориандр и пачули…
Мама увлекается всякими такими штучками, поэтому уже к своим пятнадцати годам я помнил наизусть названия большинства запахов и узнавал их даже в составе духов. И это сочетание мне было знакомо — мама частенько принимает ванну с этой композицией, утверждая, что она помогает ей сохранять молодость и свежесть.
Здесь, пожалуй, следует кое-что пояснить. Моя мама умерла, едва мне исполнилось два года. Поэтому я ее почти не помню. Когда мне было восемь, отец привел в дом Ирину. Я помню, как поначалу прятался от нее, капризничал, вредничал, делал все ей назло. Но она ни разу не повысила на меня голос, не подняла руку, не упрекнула ни одним взглядом. А когда мне было десять, я провалился в канализационный коллектор. Сильно повредил спину, сломал руку, надышался канализационным газом. Пока я лежал в больнице, Ирина не отходила от меня ни на шаг. Позже я узнал, что она тогда уволилась с работы, потому что ее начальник не хотел давать ей больничный на неопределенный срок. Потом она сидела со мной дома, пока я восстанавливался и заново учился ходить. Потом водила в реабилитационный центр, где со мной занимались специалисты ЛФК и массажисты. Сама она сидела в холле и ждала меня. Именно тогда я и стал называть ее мамой. А потом…
А потом что-то изменилось. Что-то сломалось. Я тогда учился в десятом классе. Мама вдруг стала приходить домой все позже, потом несколько дней подряд и вовсе не ночевала дома. Отец запил. А мне не хотелось идти в пустую холодную квартиру, поэтому я тусовался с дворовыми мальчишками. Именно из-за этого я с трудом окончил сначала десятый класс, потом одиннадцатый. Меня чуть не отчислили в середине года потому, что я якобы пришел на уроки пьяным. Это было не так — просто накануне вечером я крепко поругался с отцом и всю ночь тынялся по улицам. В школу тогда вызвали маму. Она снова не упрекнула меня ни словом, ни взглядом, но я чувствовал, как ей было больно слышать то, что, брызжа слюной, рассказывала ей завуч.
Мама вернулась домой. Но теперь все было иначе. Она приходила, готовила нам еду на неделю, убирала, стирала… и уходила. Однако даже этих ее кратких визитов оказалось достаточно, чтобы отец почти завязал с выпивкой — она приходила всегда в разные дни, то утром, то вечером, и он непременно встречал ее трезвым.
В таком режиме мы живем уже пять лет. Из-за этого я не поступил в институт, как многие мои одноклассники, а пошел учиться на сварщика. Из-за этого я редко приглашаю к себе гостей. Из-за этого я уже забыл, когда отмечал день рождения…
Мои руки с упоением гладят шелковистую гибкую спину невидимой девушки. Мой язык прочно обосновался у нее во рту. Ее ладошки все чаще спускаются к ширинке моих брюк. Наконец, понимаю, что если мы не позволим нашим губам разомкнуться, она не сможет устранить это последнее препятствие на пути к блаженству.
С сожалением отстраняюсь от нее, отпускаю плечи, не раскрывая глаз, и жду. Чего же она медлит? Меня охватывает тревога. А вдруг она исчезла так же внезапно, как и появилась? А вдруг я был слишком напорист и напугал ее? А вдруг… ? Но вот проворные пальчики без труда справляются с моей ширинкой и бельем. Потом скользят по возбужденному члену. А затем к головке прикасаются ее губки… м-м-м… Невольный стон вырывается из груди.
Ее движения плавные и ритмичные. Сначала она обсасывает только головку, и от каждого ее прикосновения меня охватывает дрожь. Но вот ее губы спускаются ниже. Что-то прохладное и твердое периодически упирается мне в пах. Как здорово, как…
С трудом сдерживаюсь, чтобы не кончить ей в рот. На лбу испарина, по спине бегут мурашки. Упираюсь руками туда, где должны быть ее плечи, и буквально стаскиваю ее рот с моего члена. Ее губы смыкаются с недовольным чмоком, но, кроме этого, она не издает больше ни звука. Снова прижимаю ее к своей груди, чуть приподнимая ее под бедра. Она понимающе тыкается носом мне в щеку и сама насаживается на меня.
У нее внутри так горячо, так тесно и так влажно. Она начинает медленно покачивать бедрами, но мне этого уже мало. Я крепко обнимаю ее талию — если бы это была настоящая девушка, на ее коже неизбежно появились бы синяки — и задаю ритм. Она по-прежнему не издает ни звука, а я двигаюсь в ней с такой скоростью, что по лесу разносятся почти непрерывные хлопки. Мышцы ее влагалища сокращаются, я чувствую, что она уже на пике. И тоже взрываюсь.
Невидимое тело обмякло, прижавшись ко мне, дрожа. Я обнял ее плечи, поцеловал туда, где, как я считал, находилась ее шея…
И вдруг наваждения не стало. В какой-то момент я просто понял, что обнимаю не невидимую девушку, а воздух.
Тяжело вздыхаю и открываю глаза. Несколько раз моргаю — я снова в посадке среди сосен. Солнечные лучи все также тонкими пиками пронзают полумрак. Я одет, все пуговицы застегнуты. Можно подумать, что это был сон, но я же чувствую — эту приятную усталость, эту гулкую пустоту и легкость.
Поднимаюсь на ноги и бреду в сторону объекта. Мои «коллеги» еще обедают, значит, мое отсутствие никто не заметит. Это хорошо.
После обеда снова залажу к себе под потолок, но теперь мечтать мне совсем не хочется. В голове ядовитой змеей бьется только одна мысль — кто? Кто это был?
Я чувствую, что знаю ответ на этот вопрос, но так и не решаюсь его сформулировать. Что-то необъяснимое останавливает меня…
Вечером возвращаюсь на ту же остановку, откуда уехал утром. Спешно прощаюсь с мужиками. Против обыкновения даже не смотрю на дверь магазина, возле которого останавливается автобус. Почти бегом поднимаюсь по лестнице, звоню в звонок. И еще до того, как открывается дверь общего коридора, понимаю все.
Смесь запахов лаванды, кориандра и пачули еле слышно витает даже в подъезде. Но вот щелкает замок. Она стоит на пороге — уставшая, измочаленная, с еще мокрыми после ванны волосами в накинутом на голое тело легком халатике. И улыбается…
Сквозь полупрозрачную ткань вижу синяки на ее бедрах…
— Мама…
Наваждение
Как же жарко. Казалось даже стены зала пропитались запахом десятков потных тел, с примесью сладких и пряных одеколонов. Обстановка была более чем омерзительная, но последнюю каплю подливали ванильные свечи, расставленные по всему залу на небольших журнальных столиках.
Тэд уже сотый раз мысленно проклинал тот момент, когда согласился прийти на эту вечеринку. Но иначе он поступить не мог, ведь его уклонение от посещения любой вечеринки, в чьем бы доме она не проводилась — не осталось бы незамеченным. Это был 17 сбор элиты за сезон, и блондин, к своему огорчению, не пропустил еще ни одного. Он устремил свой усталый, обреченный взгляд в открытое окно. Неплохая попытка отдалиться от всего происходящего в этом хаосе извивающиеся, как черви, тел, но не очень действенная. Из окна повеяло вечерним городом, шум машин, едкий запах бензина незаметно поднял горький комок к горлу юноши. Ему 19, он молод и красив, но это не на долго и он понимает это, но вынужден убивать свою молодость в подобных местах без всякого удовольствия…. Хотя постойте, что это за дивное создание стоит у окна? Он ее никогда не видел и это казалось нереальным, он знал всех барышень, приходящих в поисках приключений и не только… Но ее он видел впервые, по этому он быстрым шагом, не замечая негодующих криков, направился в сторону утонченной фигурки.
Мира стояла у окна и наслаждалась огнями ночного города, она чувствовала себя не в своей тарелке, раньше ей не приходилось бывать на таких мероприятиях и она ощущала некий дискомфорт, как раз в этот момент за ее спиной возник силуэт нашего героя и он отвлек ее от тягостных мыслей. — Добрый вечер! Не помешаю?- стоящий позади нее Тэд улыбнулся. — Да нет, что ты. — на пухленьких губках брюнетки заиграла улыбка. А он стоял и не мог отвести взгляд от незнакомки, только подойдя ближе он смог как следует рассмотреть ее. Длинные волосы цвета крепкого кофе, большие медовые глаза и алые пухлые губки. Девушка была такая миниатюрная и хрупкая, и он смотрел на нее заворожено. Повисла тишина, она смотрела на него, он-на нее. — Давай уйдем?-они сказали это одновременно и оба тут же улыбнулись, не тратя больше времени на пустые разговоры, он сжал ее ладонь и его будто пронзило током. Такая узкая,мягкая и теплая ладошка, он сжал ее сильнее и быстрым шагом окунулся в толпу, втайне спрашивая у самого себя какого черта он делает. Выбравшись на улицу, парочка замедлила шаг и шла дальше по дорожке, все больше отдаляясь от места их побега, вскоре они забрели в небольшой парк. Лавочку, на которой сидели беглецы освещал свет то и дело мигающего фонаря. Мира, глубоко дыша, закрыла глаза, Тэд же, уже не первый год ходящий в спортивную секцию, сидел спокойно и дышал ровно.
Молодые люди смотрели друг на друга и внезапно Мира разразилась звонким смехом, парень в недоумении посмотрел на нее и она пригладила его взъерошенные волосы, объясняя этим свой смех. И снова разряд, бежащий по жилам и тягучее тепло внизу живота. Она смеялась а он смотрел на нее, это заставило Миру остановиться. — что то не так? — девушка обеспокоено смотрела на него. — ты очень красивая. — без тени смущения, ровным голосом констатировал факт парень. Ответом на его комплимент стал ярко розовый румянец на щечках брюнетки, но блондин и не думал останавливаться на достигнутом, его манила эта точеная фигурка, узкие ладошки, завитки на висках. Он п
очки и тут же она сгорала от горячего тела Тэда, стремящегося слиться с ней, окутать, вобрать в себя каждый миллиметр ее тела. Она не заметила когда крепость была сломлена. Прийдя в сознание и обретя контроль над собой она обнаружила себя в объятиях незнакомого мужчины и только сейчас осознала всю провокационность ситуации. Над ней вздымались широкие плечи чужого человека, сбивчивое дыхание передавалось и ей, она ясно ощутила недвузначные движения снизу и боялась опустить взгляд, что бы ее опасения не подтвердились. Она и сама знала что ее убеждения не изменят реальности. Она отдалась незнакомцу, сделав его своим первым любовником, как опрометчиво, но ей не дали додумать, толчки усилились и ее тело задрожало и забилось в конвульсиях. Мира горела, выгибаясь дугой и хрипя от накатившего финала. Вот и все. Он покинул ее растерзанное тело и она ощутила себя пустой, выпотрошенной, брошенной. Но в этот момент сильная рука прижала ее тело к мощной груди и девушка почувствовала себя будто дома. С момента прояснения она не видела его лица и теперь, повернувшись, она увидела блеск в его озорных глазах и поймала себя на мысли что любуется парнем. В смущении Мира отвела глаза.Они лежали на сырой лавочке, в остатках одежды, все еще горячие после соития. Тэд заговорил первым: — Ты это… Извини если я был слишком груб, я не знаю что на меня нашло. — он попытался разрядить обстановку непринужденным смехом, но не вышло. Он замялся и смех был совсем не непринужденный, а скорее нервный. Она пропустила его фразу мимо ушей и сказала спокойным тоном: — Как тебя зовут? — ее голос был холодный и отчужденный. Тэд ощутил как она напряжена. Неужели жалеет? Хоть бы он ошибся, он не переживет этого. Выдержав паузу, парень процедил: — Тэд. Она продолжала говорить, но что то в ее голосе изменилось. Пропала та легкость, игривость. Все правильно, игра кончилась, зашла слишком далеко. — Слушай, Тэд… Он ждал приговора. Всего чего угодно, только не… — Поехали к тебе? Я замерзла и жутко проголодалась. Тэд был удивлен, но думать не было времени, он боялся что Мира передумает. Он помог ей одеться, пару пуговиц на блузе были оторваны, но она держалась на ремешке под грудью Миры. Он вызвал такси и они отправились к нему. Она задержалась у него на день. Потом на неделю, месяц… Шли годы а она была рядом. Да они не раз ругались, но ка иначе, два сильных характера.
Наваждение
Эта история произошла довольно давно. Мне тогда было 22, моей девушке 20 лет; к тому времени мы встречались года два наверно и просто обожали друг друга.
Мы были друг у друга.. ну как бы *первыми* по большому счету. Так что опыта набирались из интернета – с порно сайтов и из грязных порно фильмов. Мы, конечно, люди разумные, а главное – любящие, поэтому границы не переходили.
Наша сексуальная жизнь началась на четвертом месяце отношений – она сделала мне минет. Это было просто потрясающе! Да, сейчас она умеет делать это гораздо лучше, но потрясающе то, что она глотает. Всегда. Облизывается, а потом снова берет его в рот, немного посасывает, пока я отдыхаю и нежно глажу ее шею. А это, пожалуй, очень важно для любого мужчины.
Я давно хотел заняться с ней анальным сексом. Ее внешность на это провоцирует, а я особой сдержанностью не отличаюсь. У нее мягкая округлая попка и шикарная талия – одним словом, аппетитная девочка. Но сначала я стеснялся даже говорить с ней об этом.
Однажды она призналась, что раньше мастурбировала, лаская анус пальчиком и вводя в эту нежную дырочку предметы соответствующей формы (между прочим до 5 см в диаметре!).
А я после этого небольшого признания думал только об этой нежной попке… только о ней… это было наваждением, я сильно возбуждался от одной только мысли и грязно дрочил перед сном. И вот я решился. Начал намекать ей, что очень хотелось бы побаловать пальчиком ещё одну дырочку. (не пальчиком , разумеется, но для начала неплохо)
Наконец настала заветная ночь… свечи, вино, мы одни. Ее пышные волосы прикрывают розовый лифчик с бантиками и какой-то ещё блестящей ерундой, она в розовых кружевных трусиках с какими-то крылышками и милым бантиком… а у меня джинсы и колом стоящий член.
Я нежно прикоснулся к ее плечу, она ответила долгим поцелуем.
А ещё, я – свинья. Мне сразу захотелось ее отыметь.
Не любить, а иметь. Как будто секса не было вечность… я жадно гладил, сжимал ее, стаскивая лифчик, лаская язычком сосочки, такие твердые… она стонала в моих руках. Как она стонет!
Я тихонько зарычал, джинсы уже скрипели от прилива крови и она легкими движениями расстегнула надоевшую ширинку.
Я быстро снял штаны, она встала передо мной на колени. Вот она, прекрасная, ласковая, с такими мягкими губками и глазами ангела…
— хочешь?)) любимый… а не всё сразу.)
И она лизнула меня. Это был самый лучший минет в моей жизни, нежный, долгий… язычок то скользил по члену, то опускался и ласкал яйца, пальчики скользили во все самые неожиданные места, а я терял голову от прилива желания.
— мои любимые яички… мои хорошие.. соскучились, да?) какой ты мокрый….. какой вкусный…
Я запустил пальцы в ее волосы. Немного надавливал. Нет, не напористо, как в дешевой порнушке, а нежно, поглаживая. Просто чтобы как-бы контролировать, но одновременно ласкать ее. Она была прекрасна.
Почему-то она всегда говорит «яички». Она их очень любит. Не думал, что кто-то сможет испытывать нежность к волосатым мужским яйцам. А ее они возбуждают. Как она их лижет…
Я не сдерживал стон, когда кончал в ее нежный ротик. Ещё несколько минут она спокойно посасывала мой член, я чувствовал, что снова возбуждаюсь.
Но торопиться не хотелось.
Я положил ее на спину и начал стягивать трусики. Стянув их
Одной рукой я ласкал ее попку, другой – точку G, а она стонала, кусала одеяло… постепенно мне удалось ввести ещё один пальчик, затем ещё…
Она прошептала
-я сейчас…. Ааа…. Любимый….
Я надел приготовленный презерватив (гигиену, всё-таки, соблюдать надо), она встала на четвереньки передо мной. Я уперся членом в ее дырочку, всё ещё такую узкую, но такую желанную…
-любимая…. Какая у тебя попка…
Я чувствовал, что эрекция становится просто железной, член напрягается.. она неразборчиво шепнула что-то. И я попытался в нее войти, но ничего не получилось. Ей, видимо, стало больно, она дернулась немного.
Тогда я вновь начал ласкать ее пальчиками, расслаблять, растягивать. Она застонала, и на этот раз мне удалось войти.
Это было невыразимо… член туго входил в ее попку, было горячо. Пришлось добавить ещё смазки. Я двигался максимально аккуратно, она стонала. Я заметил, что она ласкает клитор, это ещё больше завело меня.
Я входил в нее мощными, но осторожными толчками, она застонала чаще. Я чувствовал, что начинаю двигаться быстрее и резче и с трудом подавлял желание забыть обо всем на свете, с трудом останавливаясь.
Мои руки крепко держали ее бедра. Она у меня очень красивая – настоящая девушка, с тонкой талией и широкими бедрами, в позе «сзади» эстетическое удовольствие не уступает физическому. И вот, любуясь этой картиной, я вдруг почувствовал неотвратимость оргазма. Я застонал, одной рукой крепко сжал основание члена, чтобы не сделать больно, другой по-прежнему держался за нее, и подался вперед, наслаждаясь оргазмом, и чувствуя, как часто сжимаются мышцы ее нежной дырочки, как она кончает вместе со мной..
Я вышел из нее и мы упали на кровать. Это был первый и последний раз, когда мы занимались настоящим анальным сексом, но после этой ночи я научился быстро доводить ее до оргазма, лаская пальчиком попку.
Наваждение
Я заехал за ней на машине. Нагло подъехал к самому подъезду ее дома, выкрашенного в забавный розовый цвет и встал, игнорируя осуждающие взгляды бабулек, собравшихся на традиционные посиделки, прямо возле подъезда. Набрал ее номер и коротко приказал: «Я возле твоего дома, выходи»
Стоял жаркий летний денек, тополя вяло роняли светлый воздушный пушок, по улице задорно покачивая бедрами плыла стайка студенток в минимальных платьях, одно другого короче. Я настолько засмотрелся, что не заметил как из подъезда вышла она. Ее невысокую стройную фигурку обтягивало светлое летнее платье в горошек, длинные распущенные волосы закрывали тонкую, загорелую дочерна шею. Негромко цокая каблучками она подошла к машине и потянула на себя тяжелую дверь.
— Ого, холодно у тебя! – зябко передернула плечиками она, усевшись из знойного летнего дня в кондиционированное нутро автомобиля.
— Ну ты же знаешь, я человек северный, жару не люблю. – усмехнулся я. – Ты лучше скажи – почему ты заставила меня ждать лишних три минуты?
— Ваша нерадивая сучка виновата, господин, и готова понести наказание. – задорно блеснула белыми зубами она.
Я скрипнул зубами – за внешней покорностью отчетливо читался вызов. В этом была вся она – даже стоя на коленях она выглядела королевой, оказывающей честь своему слуге, каждый приказ приходилось подтверждать силой, на короткое время она подчинялась, но потом снова кидала вызов и все начиналось заново.
Это было так непохоже на тех покорных коров, с которыми я имел дело раньше и отнимало столько сил, что почти каждая наша встреча заканчивалась тем, что я, в сердцах обещал себе что никогда, никогда больше не наберу ее номер. И каждый раз нарушал данное самому себе слово…
— Ах наказание? – резче, чем следовало рявкнул я. – С каких это пор ты решила что тебе можно давать мне советы?!
Она насмешливо приподняла бровь, мол, назвался хозяином, а сам себя контролировать не можешь, но меня уже понесло:
— Раздевайся тварь, быстро!
В ее глазах мелькнуло удивление и испуг – стекла авто были затонированы вкруг, но если подойти на метр-полтора, то разглядеть что происходит в салоне было вполне реально.
Вот, значит, где ее слабое место мелькнула в голове мысль, надо давить дальше.
— Ты что, не слышала приказ, сука? – я отвесил ей пощечину.
Она на миг замерла от неожиданности, и неуверенными, судорожными движениями начала расстегивать пуговки платья. Оно упала на коврик, открыв небольшую, аккуратную грудь второго размера затянутую в кружевной бюстгальтер.
— Все снимай, все. – с усмешкой подбодрил ее я.
Она прерывисто вздохнула и шепотом попросила:
— Хозяин, пожалуйста, только не у дома…
Я коротко кивнул, мощный двигатель мягко заурчал и мы выкатились на Одесскую, потом направо – на улицу Республики. Справа шуршала одеждой она. Вот щелкнул замочек бюстгальтера, потом коротко прошуршал по ногам сатин трусиков. Так, а это что за звук?
— А вот туфельки нужно оставить. – хищно улыбнулся я. – И там в бардачке лежит ошейник – ты знаешь что нужно делать.
Чуть слышно звякнул язычок ошейника и я наконец смог отвлечься от привычно напряженной в этом городе дорожной обстановки и бросить взгляд направо. Рядом со мной сидела стройная девушка, на загорелом теле которой не было ни клочка одежды, если не считать красную полоску ошейника на шее. Карие глаза блестели испуганно и возбужденно, соски на небольшой упругой груди торчали твердыми ниппелями. Я протянул руку и провел пальцами между послушно разведенными ногами, там было горячо и влажно.
— А ведь похоже, тебе это нравится, шлюха! – усмехнулся я. – Течешь как сучка во время течки!
Некоторое время я кружил по городу, наслаждаясь ее испугом и покорностью. Впрочем, долго это не продолжалось – она быстро освоилась и с невозмутимым интересом смотрела в окно, как будто не жила в этом Городе 25 лет.
«Ах вот так? Ну сейчас я тебя проучу» — зло усмехнулся я про себя и плавно причалил к левому тротуару. По улице шла компания парней лет 18-20 в широких шортах и легких майках с надувным матрасом в руках. Я дождался пока они поравняются с машиной и опустил стекло со своей стороны.
— Эй, парень, подскажи, как проехать на улицу Ямскую? – окликнул я одного патлатого из кампании.
— Да вы правильно едете, через три улицы будет мост и…- парень нагнулся к окну и поперхнулся, увидев обнаженную девушку на пассажирском сидении. Лицо она, правда спрятала за волной рассыпавшихся волос, но не сделала даже попытки прикрыться.
— Ну, будет мост, а дальше? – подбодрил я парня.
— А… э… дальше… это… церковь будет… там… э… налево… Ямская… там… — парень покраснел как маков цвет а глаза не отрывались от ее груди. Шорты явственно начали оттопыриваться.
— Ну спасибо, что подсказал. – сердечно поблагодарил я его и вновь поднял стекло.
Отъезжая от тротуара я, весело насвистывая, бросил взгляд в зеркало заднего вида – патлатый юнец стоял перед своей кампанией и размахивал руками, что-то горячо им доказывая.
— Не надо хозяин. – едва слышно прошептала она.
— Что-что, ты сказала? – я картинно вскинул брови.
— Не надо больше меня наказывать, хозяин – она умоляюще протянула ко мне руки. – Я сделаю все, что вы прикажите, буду покорна как раба… как сука… — в ее голосе звенели слезы.
— Ну надо же как мы заговорили! – весело сказал я, заруливая на стоянку рядом с небольшим магазинчиком. – А ведь буквально двадцать минут назад кто-то просил ее наказать с таким видом, как будто приказывал принести чаю. Что-то ненадолго тебя хватило, а?
Она сидела потупившись и сложив руки на коленях. Из-под ресниц скатилась одинокая слезинка. Я сердито нахмурился – не люблю женские слезы, ибо они будят во мне нежность, желание защитить. И ведь эта сука прекрасно это знает! Ей что, мало?! Или это не наиграно?! Черт бы ее побрал! Ну, все, с меня хватит! Я схватил ее за волосы и рывком опустил ее голову к своему паху, одновременно расстегивая ширинку. Она послушно приоткрыла ротик принимая мой член и мягко заскользила вокруг него язычком.
Некоторое время я сидел откинувшись на сидении и наслаждаясь ощущениями. Эта сука превосходно сосала, клянусь, нежнее ротика чем у нее я не встречал ни у одной женщины! Да и вряд ли потом встречу. Мимо автомобиля шли люди, даже не подозревающие о том, что происходит в паре метров от них.
— Раком встала! – шлепнул я ее по заднице. Она послушно встала коленями на сидение и прогнула спинку, открывая свою дырочку для моих пальцев. Господи, как же там было горячо и влажно! Сучка текла просто безудержно! Она застонала под моими грубыми ласками и подалась назад, насаживаясь на мои пальцы.
— Не балуй! – снова шлепнул ее по заднице я. – И не вздумай кончить без разрешения!
— Хозяин, разрешите мне кончить. – невнятно сказала она в ту же секунду.
— Не разрешаю. – с удовольствием ответил я, продолжая терзать ее плоть.
Она тяжело застонала и повела бедрами, но ничего не ответила, лишь приникла к моему члену и усилила натиск так, что я уже через двадцать секунд хрипло застонал и, схватив ее за голову, насадил на член по самые гланды куда и излился. Она покорно проглотила все и замерла, тяжело дыша и поводя бедрами. Ее соки стекали уже по ногам.
Я отпустил ее и откинулся назад. Как всегда после таких моментов нахлынуло ощущение опустошения и слабости. Пару минут я лежал без движения, бездумно глядя в потолок, рядом слышалось тяжелое дыхание распаленной, но не удовлетворенной женщины.
Я тяжело вздохнул и взглянул
Я вышел, достал и расправил поводок и распахнул пассажирскую дверцу.
— Ну что, сучка, пойдем на прогулку?
Она сидела на сидении, сжавшись в комочек. Пришлось вразумить ее парой пощечин, после чего она зашевелилась и позволила вывести себя наружу.
— К ноге, сучка! – строго приказал я.
Она заторможено встала на четвереньки и прижалась к моей штанине. Я пристегнул поводок к ее ошейнику и потянул за собой. От машины она отходила с явной неохотой, но все же подчинилась и смешно засеменила рядом. Так мы неспешно прошлись метров двадцать, потом вернулись.
Я с удовольствием потянулся, покрутил торс туда-сюда, с наслаждением слушая хруст позвонков. Сучка покорно стояла рядом, прижимаясь к моей ноге и сгорбившись, как будто старалась стать еще ниже.
— Ну что, сучка, займемся твоей дрессировкой? – сказал я отстегивая поводок от ошейника. – Она вскинула на меня свои бездонные глазищи с удивлением.
— Неужели ты не знаешь как дрессируют сучек? – делано удивился я, подбирая с земли небольшую ветку и обламывая с нее мелкие сучья. Все очень просто – апорт! – и зашвырнул ветку в кусты.
Она несколько заторможено проводила ее глазами и только после того как я от души вытянул ее поводком поперек спины на четвереньках бросилась за ней.
— Хорошая девочка, хорошая… — поощрительно погладил ее по голове я, забрал палку и снова кинул подальше.
После третьего раза эта забава мне наскучила, и я решил поменять правила игры, зашвырнув палку в заросли крапивы. Сучка закусила губу и несколько секунд колебалась, впрочем, я не успел снова взяться за поводок, когда она решительно устремилась туда, и шипя от боли начала поиски закатившейся куда-то палки. Когда она выбралась из кустов, то напоминала вареного рака – кожа покраснела, особенно на ногах и руках.
— Ты смотри, а ведь я научил тебя покорности. – удовлетворенно заметил я, отшвыривая палку в сторону.
Она никак не отреагировала, сидя на четвереньках и, тяжело дыша, устало опустила голову.
— Да, кстати, совсем забыл! – я снова пристегнул поводок к ее ошейнику и повел за собой. – Ты же забыла сделать одно дело, ради которого сучек сюда, собственно и приводят!
Она кинула на меня быстрый, полный ужаса взгляд. Я рассмеялся:
— Ты что подумала, дурочка? Что я заставлю тебя спариваться с псом?
Она облегченно выдохнула. Я покачал головой и мягко сказал:
— Сучек приводят сюда, чтобы они сделали свои дела! Вон, то деревце подойдет – пойди, пометь его.
Она вдруг замерла и густо покраснела. Что-то пробормотала.
— Что ты сказала, не слышу?
— Можно я не буду делать этого, хозяин? – упрямо глядя на меня исподлобья сказала она громче.
Опять двадцать пять! Я разочарованно вздохнул, пожал плечами и взялся за поводок. Свистнул рассекаемый воздух, и на темной коже появилась красная полоска. Потребовалось десять таких полосок, чтобы она сдалась и, всхлипывая, пробормотав: «Я все сделаю, хозяин» на четвереньках засеменила к намеченному дереву.
Я удивленно покачал головой – узкая, тонкая полоска кожи причиняет нешуточную боль. А ведь она не задумываясь бросилась в заросли крапивы, но не на шутку заупрямилась помочиться у меня на виду. Что это – комплекс?
Тем временем она сделала свое дело и, на четвереньках подойдя ко мне, уткнулась лицом в мои довольно пыльные ботинки.
— Хозяин, пожалуйста, снизойдите до своей рабыни. – всхлипывая и покрывая поцелуями ботинки взмолилась она. – Прошу вас, дайте мне кончить! Пожалуйста! Я уже не могу сдерживаться!
Я хмыкнул и, нагнувшись, сунул пальцы в тугую, истекающую соками пещерку. Простое это движение вызвало низкий горловой стон и судорожное сокращение влагалища. Я отдернул руку, вызвав у сучки разочарованный полустон-полувсхлип.
— Да, пожалуй ты заслужила сегодня. – я поводком вздернул ее голову и помог встать на ноги, после чего подвел к ближайшему дереву и, поставив раком, резким ударом вошел.
Кончила она через три секунды, бурно крича на весь парк. Потом еще через пятнадцать. Потом еще через двадцать. Через минуту у нее начали подкашиваться ноги и мне пришлось удерживать ее на весу. Сам я кончить не мог долго, пока после очередного оргазма мышцы ее влагалища не сжались так сильно, что я даже испугался, что не смогу выйти. Наконец я тяжело задышал, рывком поставил ее на колени и излился в ротик.
Через полчаса, после того как я заехал в большой магазин, где она в туалете более-менее привела себя в порядок я уже подъезжал к ее дому она глухо сказала:
— Я не знаю зачем я это делаю! У меня добрый и ласковый муж, сынишка славный растет, дом – полная чаша… Я уже десять раз удаляла твой телефон – но я помню его наизусть… Я сотню раз зарекалась брать трубку, когда ты звонишь, но каждый раз, когда это происходит я наскоро вру что-то домашним и выскакиваю как ошпаренная на улицу. В этот раз мне пришлось наврать, что срочно вызвали на работу… Мне все труднее становится скрывать следы твоих ударов и я сплю с мужем только в полной темноте… Как долго я смогу это скрывать? Ведь он уже о чем-то догадывается, я вижу, но боится спросить… Боится меня потерять! Ну что ты молчишь?!
Я холодно ей улыбнулся и остановил машину, не доезжая до ее дома.
Она некоторое время смотрела на меня в упор, потом резко выскочила на улицу и бросила мне в лицо:
— Больше мне не звони! Никогда! Ни при каких обстоятельствах!!! Ты слышишь?!
И трахнула дверью так, что с карнизов сорвалась стая испуганных голубей.
Я устало усмехнулся и проводил ее глазами – она шла с такой силой вбивая каблуки в асфальт, что, казалось, сейчас их сломает. Интересно, сколько раз я слышал эти слова? Пять, десять?
Но я знал, что через две недели, или через четыре – когда мне удастся вырвать из акульей пасти руководства моей корпорации хотя бы пару дней выходных, я снова наберу ее номер и услышу ее низкий, хриплый голос: «Хозяин?» И я опять брошу все и поеду в другой город, потрачу бесценное свободное время на какие-то глупые гостиницы на один день. И все это только ради того, чтоб увидеть, как в ее карих глазах появляется покорность…
Наверное, я тоже безумен. Хотя… что в моей, расписанной по минутам, заполненной тяжелым трудом жизни, есть такого, что бы вызвало такие же острые до боли ощущения? Такое яркое желание и страсть?
— Я хрипло захохотал и ударил по педали акселератора – тяжелый автомобиль недовольно взревел и, завизжав шинами, рванул на север. Мне предстояло еще преодолеть 250 километров дороги до дома. А тут еще эта проклятая жара! И я резко крутанул ручку кондиционера до минимума.
Наваждение
Вот решил тоже немного написать. Этот случай произошёл в один из летних дней. Дело в том, что я убеждённый гетеросексуал. А то, что случилось трудно обьяснить.
Я люблю загорать нагишом.. Но я очень смущаюсь в открытую предстать голым. Поэтому обычно уединяюсь туда где нет или по-крайней мере мало народу. Однажды, я как обычно поехал на берег реки позагорать голышом. Выбрав довольно уединенное место среди кустиков, на берегу реки. В этом месте река делала небольшой поворот и кустики образовывали что то на подобие подковки. Я поставил машину отгораживаясь от открытого места и сам расположился между кустиков и машиной.
Загорал стоя, так мне больше нравиться, да и видно если кто то будет подходить. Прошло около часа, и я немного подустав решил прилечь. Лег я на спину, вокруг травка довольно высокая и очень приятно пахнет свежестью. Немного полежав я похоже задремал, т.к. когда очнулся мне показалось, что кто то рядом. Я привстал, но никого не увидел. Немного походив, продолжил принимать воздушные и солнечные ванны дальше. И вот тогда впервые заметил, что мимо, со стороны кустов идет мужчина лет 30. Идет не спеша и как я понял поглядывает в мою сторону.
Я немного смутился и старался отвернуться в противоположную сторону. Он прошел дальше. Немного погодя я уже успокоился и стоял расслабившись под лучами ласкового и не слишком жаркого солнышка. Я даже не услышал, как подошел тот мужчина. Увидел его лишь когда он, уже без футболки, прошел в нескольких шагах от меня. Он свернул с тропинки и мимо меня спускался между кустиков к реке. Я особо не волновался. Думаю, если он видит, что я без одежды и его это не смущает, почему должен смущаться я? Он скрылся за кустиками и некоторое время не появлялся. Потом вышел и я вижу, что он тоже без одежды.
Медленно прохаживаясь по тропке, ведущей к реке через кустики, он то и дело поглядывал в мою сторону. Поначалу я был спокоен, но потом заметил, что он уж больно упорно поглядывает не просто в мою сторону, а именно пониже пояса. Сначала я пытался отворачиваться в другую сторону, противоположную от него, но скоро мне надоело и я решил не обращать внимания. Через некоторое время я заметил, что он подошел немного поближе и краем глаза я заметил, что его член немного приподнят. Периодически он, как бы невзначай, поглаживал его рукой.
Теперь он довольно откровенно и с особым интересом пялился на мой член. Меня это очень смущало, но к моему удивлению, доставляло некоторое удовольствие. Кровь стучала в висках и похоже не только… Так как мой мальчик понемногу стал наливаться. Я теперь старался стать так, чтобы это не заметил мужчина. Но похоже мне это не удалось, т. к. я заметил в его взгляде явную заинтересованность и даже мне показалось возбуждение. Понимание того, что я вызываю такой интерес, явно доставлял
Наконец он первым прервал, показавшуюся мне долгой паузу и дрожащими губами прикоснулся к головке. Мой жеребец вздрогнул навстречу и по моему телу прокатилась волна удовольствия, заглушающая чувство стыда и негодования. Я ждал что же будет дальше. Все происходило в молчании и как во сне. Молодой человек очень нежно стал лизать ствол возбужденного члена, от этого он ещё больше наливался силой. Мне казалось, что член скоро лопнет. Затем очень медленно мой искуситель стал погружать в свой рот мой меч, при этом своей рукой очень нежно поглаживая мои яички.
Всё, я был повержен и теперь хотел лишь одного – продолжения. Парень сосал очень умело, не всякая женщина, которые были у меня, могли с ним конкурировать. Я бы даже сказал, что лишь одна две могли посоперничать с этим развратником. Вскоре на меня начала накатывать волна приближающегося оргазма, я уже не смущаясь, схватил мужчину за его чёрную густую шевелюру и просто трахал в рот, отчего тот явно получал ещё большее удовольствие. Бурный оргазм шквалом налетел на меня и качаясь на моментально ослабевших ногах я выплеснул накопившуюся сперму прямо в рот моему мучителю. Он жадно выпил всё до капли и старался высосать ещё. Но после удовлетворения своей похоти я отстранился.
Мне стало очень стыдно от того, что произошло. Я увидел, как молодой человек пару Раз дрочнув, тоже бурно кончил. Видимо понимая моё состояние, он быстро встал и так же неожиданно удалился, как появился в самом начале…. Теперь я не могу себе объяснить, почему меня так возбудила данная ситуация. Мужчин я по прежнему не хочу и меня они никак не возбуждают. Кто сможет, объясните мне, что же со мной было?
Наваждение
Это произошло когда Лизе было 16 лет. Она была красивой оформившейся девушкой с грудью и упругой попкой жила она с отцом на Ферме там она родилась и выросла. Отец ее держал хозяйство, было, начало лета.Лиза проснулась в 9 часов утра Отца дома не было он ей еще в вчера сказал что уедет на целый день по делам, Лиза встала с постели сняла ночную рубашку и подойдя к зеркалу стала рассматривать себя со стороны, спала она без ливчка только в трусах и ночной рубашке поэтому сейчас она стояла перед зеркалом в одних трусах и рассматривала свое тело это утро было каким-то особым Лиза стояла около зеркала и ласкала свою грудь то она ее мяла сжимая у себя в рукам то просто вводила пальцами вокруг сосков и они набухали и становились твердыми в низу живота стала что то поднывать Лиза решила снять трусики и лечь на кровать, она легла на кровать одной рукой она стала ласкать свои груди, а другую засунула себе между ног и стала гладить свою киску она чувствовала, что ее киска стала влажной, а ласки доставляли ей все больше удовольствия постепенно ее два пальца проникли во внутрь ее и стали ласкать ее киску внутри задевая при этом ее клитор, Лиза увеличила темп она все быстрее и быстрее работала рукой в промежности, через пару минут Лиза выгнулась на кровати вскрикнула и кончила, потом она лежала, приходила в себя вдруг зазвонил телефон, она подошла и взяла трубку это был ее отец, он сказал, что придется остаться в городе, и он приедет только завтра вечером он наказал ей, что она должна сделать и повесил трубку.пол дня Лиза занималась домашним хозяйством на улице было довольно жарко, поэтому, покормив скотину она вернулась домой и большую часть дня провела дома. Вечером Лиза решила вывести стоявшего в конюшне Коня по клички Арни и решила немного прокатится дом и конюшня находились довольно далеко от остальных хозяйственных угодий и вокруг были поля. по одному из таких полей Лиза и решила прокатиться, она решила попробовать прокатится без седла на ней был только сарафан и трусики и когда она забралась на коня и он начал движение то она почувствовала как его спина ходит под ней, в седле она такого никогда не чувствовала да и не ездила в одном сарафане и трусах она чувствовала каждое движение коня как ее промежность трется о волосатое тело лошади она чувствовала как начала возбуждаться и как ее киска начала увлажнятся и эти приятные ощущения ей захотелось испытывать все больше и больше она уже была довольно далеко от дома и в обратную сторону она решила проехать не спокойным шагом а быстрым она дернула за вожжи крикнула:- но-но!и Арни понесся в сторону дома она чувствовала как его тело ходит под ней а ее промежность трется о его спину это доставляло ей все больше и больше удовольствия и почувствовав приближения оргазма она еще больше прижалась к мчащейся лошади через минуту она и
иску через мокрые трусики потом она решила устроится поудобней она наложила под коня побольше сена и забралась под лошадь сена было много и ее тело было совсем близко от лошадиного пениса она сняла с себя сарафан и трусики и одной рукой она начала ласкать свое тело а другой дрочила лошадиный пенис так продолжалось несколько минут, потом она легла под его член и начала водить конским пенисом по своему телу и на теле оставался мокрый след. Лизе доставляло удовольствие прикосновения лошадиного пениса к ее телу, особенно когда она проводила им по грудям или по своей истекающей киски, потом она встала на четвереньки и попыталась вставить его в попку ну нечего не получилось она смогла вставить только его кончик член был слишком большим. тогда она легла на спину подложив под коня еще сена и забралась под него сама и теперь член коня вплотную прижимался к ее телу она продолжала тереться своим телом о его член, а другой рукой терла свою истекающею киску, потом она немного сдвинулась и член оказался на ее промежности Лиза дрочила член коня и водила им по своей киске она вся горела от возбуждения ей безумно хотелось кончить она ускорила темп начав с бешеной скоростью тереть свою киску а другой она дрочила член коня и через минуту она почувствовала как член коня начал пульсировать а потом из него брызнула толстая струя бело серой спермы спермы было так много что он залил ей ее киску животик и грудь и Лиза терла свою киску размазывая и по ней сперму, а освободившейся рукой она размазывала сперму по животу и грудям через минуту, после того как конь ее залил спермой Лизу настиг сильнейший оргазм такого она еще никогда не испытывала. Это было просто, какое то наваждение Лиза никогда и не думала о том, чтобы это сделать с животным, да еще и с лошадью.Придя в себя, Лиза приняла душ и легла спать.Наваждение
Реальный случай, произошедший лет 10 назад.
Я возвращался домой после закупок продуктов на дачу. Полдня бегал по рынкам под жарким солнцем и вот, наконец-то на горизонте замаячил прохладный душ и чашка крепкого чаю:
Добираться надо было на электричке, недолго, остановок семь, поэтому в вагон я заходить не стал, а остался в тамбуре, там было прохладнее. Немного отдышавшись и поглядев, что вокруг никого нет, я быстро расстегнул джинсы и поправил нижнее белье и рубашку. Заняло это секунд десять, не больше но, в тот момент, когда я уже затягивал обратно ремень, я уловил краем глаза, как в салонной двери мелькнуло и исчезло женское лицо.
"Черт, неловкость какая! Вроде не было никого на этом сиденье!" — подумалось мне. Прошло примерно около минуты и вот опять за стеклом произошло движение и я увидел невольную свидетельницу моего "конфуза". Это оказалась девушка лет 15. Она пересела от стены на другую сторону кресла и мельком взглянула на меня еще раз, причем прямо в глаза! Взгляд был коротким, но настолько выразительным и живым, что меня буквально "пронзило" им и по телу пробежала легкая приятная волна. Постоянно пользуясь общественным транспортом я вдоволь насмотрелся на "современных девушек" со взором вареной рыбы. Кроме того народ в транспорте вообще предпочитает не встречаться взглядом "во избежание:" А тут такой неподдельный интерес и любопытство во взгляде! И вдруг я каким-то шестым чувством понял, что она немного разочарована, увидев меня в полном порядке и теперь сидела напротив слегка отведя взгляд вглубь вагона. Но только слегка! Вся ее фигурка, наклон головы, перебирающие подол юбки руки говорили мне: "Я готова к Приключению!" Я, естественно, тоже почувствовал искушение воспользоваться моментом, но для этого надо было переступить через собственные понятия о дозволенном. Пару минут я колебался но потом все же решился проверить свою догадку.
Как бы невзначай я отпустил ручку тележки и перехватил одну руку другой так, что правая оказалась на уровне молнии джинсов. Затем слегка провел пальцами по ткани. Один раз, другой: Создание противоположного пола в вагоне уловило движение и быстро скользнуло взглядом. Потом еще и еще раз, причем с каждым разом задерживая его все дольше. Я медленно стал продвигаться выше по молнии и взявшись за язычок слегка приоткрыл ее. Девушка покраснела и прерывисто задышала но взгляд не отвела. Мое "мужское достоинство" увеличилось уже достаточно, чтобы заполнить все доступное под узкими джинсами пространство. Я приоткрыл замок еще немного и начал легонько гладить себя через ткань нижнего белья. Девочка не выдержала и отвела взгляд но тут же взглянула на меня
Я плавным движением расстегнул молнию и пуговицу на джинсах. Затем провел несколько раз рукой вверх и вниз и, запустив ладонь под ткань одним движением открылся перед ней. Она слегка прикрыла глаза и глубоко вздохнула, но мы не отводили друг от друга взгляда. Нам было настолько приятно, что это просто невозможно описать словами. Удивительная смесь возбуждения, стыда, нежности и наслаждения! Я не спеша гладил себя любуясь ее пронзительными глазами. Мы уже совершенно не стеснялись, став на время настолько близкими друг другу, насколько это вообще было возможно в данной ситуации. За несколько секунд до "критического момента" я почувствовал некоторую напряженность в ее взгляде и понял, что ей будет немного неприятно при нем присутствовать. Но и отворачиваться она тоже не собиралась. "Не разочаровывай меня!", — это ЖЕЛАНИЕ и ПРИКАЗ я совершенно ясно читал в ее милых глазах. Я повернулся к выходной двери:
Приведя себя в порядок я стоял и смотрел на замедляющийся бег платформы. О Приключении напоминали лишь предательски подрагивающие пальцы на ручке тележки. Электричка остановилась, я вышел: Прошло уже много лет, та девочка, возможно, уже растит детей. А я, время от времени, вспоминаю этот случай, как один из самых замечательных моментов в своей жизни. И до сих пор помню выражение глаз этой удивительной незнакомки, в которой вдруг пробудилась настоящая ЖЕНЩИНА.
Наваждение
Тень чувственных лепестков
горящих биением волшебства
Скользит соблазняясь теплом
Напоены сладостью небеса
Трепещущий вкус чудодейства
Словно мягкий мистраль
Прикасаясь ласкою сердца
Вспушит настроения шаль
Пьющий страсти пламенный луч
Поцелуй лунного сна
Твоих нежно жаждущих губ
Загадкой взволнует меня
Феи ночных наваждений
Томно витающих в пламени чувств
Словно дух приведений
отворят ореол милых уст
Вечность сказки мгновений
Подарит ощущения даль
Горизонты сердца творений
Унесут разлуки печаль…
Наваждение
До сих пор не могу до конца поверить в то, что случилось много лет назад. Иногда мне кажется, что это был только сон. Иногда я напрочь забываю об этом случае. А иногда он всплывает перед глазами так отчетливо и ярко, как будто все случилось всего лишь несколько минут назад.
Я молчал об этом очень много лет.
Когда это случилось, я был мальчишкой лет четырнадцати, а моей матери было лет тридцать — я был ранний ребенок.
Не знаю, почему, но моя мать, когда я был маленький, не относилась ко мне как к особе мужского пола. Мы жили в маленькой квартире, и когда она переодевалась, я мог видеть ее во всей красе: мог рассматривать ее обнаженную грудь — не очень большую, но упругую и красивой формы. Груди у нее были похожи на две чаши. Банально, но именно такими они и были.
Видел я ее и в одних трусиках. Случалось наблюдать ее полностью обнаженной. Когда она купалась, а я входил в ванную, она ничуть не стеснялась моего присутствия.
В молодости моя мать была красивой женщиной. Не только грудь, но и фигура, и лицо. Я говорю это не потому, что она — моя мать. А потому, что так и было на самом деле. От мужиков ей прохода не было. Особенно после первого замужества.
Уж не знаю, почему, но я с самого малолетства был сексуально озабоченным мальчиком. В первый раз я узнал, что определенные движения рукой по члену доставляют ни с чем не сравнимое удовольствие, когда мне было лет пять. Я лежал под старинным шкафом с высокими резными ножками (это было мое убежище) и не знал, чем заняться. Вот и занялся своей маленькой штучкой.
С тех пор я онанировал ежедневно — до той поры, пока не познал женщину. После этого я понял, что любовные игры с противоположным полом доставляют еще большее наслаждение. И мастурбация отошла на задний план. Теперь я пользовался руками, когда женщин на горизонте не наблюдалось, а желание потрахаться становилось невыносимым.
Первой женщиной, в которую я влюбился именно как в женщину, как в объект сексуального желания, — была моя мать. Никакая мастурбация не помогала. Желание обладать ею со временем становилось все непреодолимей.
Однажды, когда мне было лет двенадцать (и я при встрече вовсю тискал свою смазливую двоюродную сестру — ровесницу, которой это доставляло удовольствие не меньше, чем мне), мать переодевалась перед зеркалом, а я рассматривал ее обнаженную грудь с небольшими светлокоричневыми, почти красными сосками. Вид ее наготы возбудил меня так, что член мой вздыбил шорты слишком заметно. И она заметила это. И попросила меня отвернуться. Я отвернулся. Это был последний раз, когда она открыто обнажалась при мне.
К четырнадцати годам мое желание переспать с матерью стало каким-то наваждением. Я при любой возможности обнимал ее за талию и за попку, а если обнимал сзади, то норовил как бы невзначай прикоснуться к ее груди. Я целовал ей шею и норовил поцеловать губы. Я представлял себе, как может происходить этот невозможный, но столь желанный акт. Я по нескольку раз в день запирался в туалете, чтобы облегчить яйца и душу.
Кстати, в это время моя мать сильно поссорилась со своим вторым мужем, моим отчимом, и не спала с ним. Она перебралась в нашу с братом комнату и спала там.
По ночам я, переполненный желанием и отчаянием, вставал со своей постели, чутко прислушиваясь к дыханию матери, садился перед ее кроватью на корточки и очень осторожно запускал руку к ней под одеяло. Она спала в тонкой ночной рубашке, через которую я отчетливо ощущал ее теплое тело. Моя ладонь медленно продвигалась к ее лобку. Я чувствовал ее коротко стриженные жесткие волосы на лобке. Моя рука дрожала от возбуждения. Иногда ночная рубашка оказывалась глубоко между ее ног, и я добирался до ее бритых половых губ, ощущал пальцами щель между ними.
Потом я начал гладить ее груди. И делал это все смелее. Когда я добрался до сосков, то с ужасом почувствовал, как они напрягаются под моими пальцами. Я думал, мать сейчас проснется, и я получу немыслимый нагоняй. Но нет, она только прерывисто вздохнула. Тогда я нагнулся над ней и через ткань ночной рубашки взял сосок губами, коснулся его языком. Это было непередаваемое наслаждение — чувствовать ее сосок у себя во рту.
Теперь я думаю, что она чувствовала мою ладонь, но не мешала мне исследовать ее тело.
Однажды на кухне, где мы были одни, я, рискуя нарваться на неприятности, подошел к ней сзади и открыто начал гладить ее ягодицы. На ней был домашний халатик и больше ничего. Дома трусиков она не носила. Это был настолько не сыновний и откровенный жест, что ничего не понять было невозможно. Она вздрогнула, но не повернулась, не отстранилась и ничего не сказала. Я был та
И тут у меня, как говорится, сорвало крышу. Я не выдержал и сунул руку ей между ног, ощутив горячую и мягкую ложбинку в жесткой шерсточке. Трусиков на ней не было.
Она мгновенно напряглась и сжала ноги. Но поздно — моя рука осталась между ее ног. Глаза ее расширились. Мои глаза, наверное, были такими же круг-лыми. И, несомненно, слегка обезумевшими. Мы молча смотрели друг на друга.
И я вдруг понял, что терять нечего. Надо идти до конца. Сейчас или нико-гда. Все равно будет трепка. Я сжал пальцами ее половые губы. Один палец про-валился между ними, и я почувствовал, как там горячо и влажно. Даже мокро. Те-перь я понимаю: она была возбуждена не меньше меня. Должно быть, это обстоя-тельство все и решило.
— Ты что? — шепотом спросила она.
— Я хочу тебя, — так же шепотом ответил я. Сердце мое грохотало где-то в горле. — Я хочу сделать это с тобой. Я больше не могу терпеть, — жарко шептал я, глядя ей в глаза. — Я умру, если не сделаю этого.
Тогда она протянула руку и коснулась моего члена в шортах. Он приподни-мал штанину настолько, насколько это было возможно.
Мать прикусила губу, сосредоточенно задумавшись. Но думала она недолго. Вот она медленно расслабила и слегка раздвинула ноги. Я торопливо убрал руку с ее промежности.
— Ладно, — прошептала она. Голос ее был напряженным. Если …бы она го-ворила громче, она бы, наверное, закричала. — Я согласна. Но никто не должен об этом знать.
Я поспешно кивнул.
— Мы сделаем это один раз. Только раз. Понял? И больше никогда не будем этого делать.
Я снова кивнул. Мое лицо горело, как после хорошей парилки.
Она расстегнула мои шорты и стянула их с меня вместе с трусами. Мой член торчал как железный. Она раздвинула ноги еще шире и согнула их в коленях. Я оказался между ее ног. Я видел ее промежность, ее обожаемую писечку. Она была подбритой и такой аккуратной и симметричной, с упругими половыми губками, между которыми чуть выглядывали розовые лепестки малых губ. Я засмотрелся на это чудо.
Мать положила руки мне на ягодицы и нажала на них. Я опустил зад. Мой член оказался на ее половых губах. С него обильно текла смазка.
Я не знал, что делать дальше. Тогда она взяла мой член и направила во вла-галище. Он медленно вошел в эту горячую влажность по самую мошонку. Мать закрыла глаза и сказала:
— Ну же, двигай им.
Я прижался лицом к ее шее и начал двигать членом в ее влагалище.
Это было момент исполнения самой сокровенной и самой желанной мечты. Это было невероятное наслаждение. Я занимался сексом с красивой женщиной. С любимой женщиной. Да еще и со своей матерью. Еще никогда я не любил ее так сильно, как в тот момент.
Я двигал членом все быстрее. Я чувствовал, как нарастает удовольствие, как приближается оргазм. Мать обняла меня и вдруг тихо и сладострастно застонала — вероятно, она испытала оргазм.
Услышав этот стон, я кончил. Мой оргазм был невероятно сильным. Член дергался как сумасшедший, извергая во влагалище сперму — струю за струей. Обессиленный, я распластался на матери.
Так мы немного полежали, пока член мой не расслабился окончательно. А потом моя мать мягко повернулась, и я оказался лежащим на диване. А она встала и ушла в ванную. А когда вернулась, спросила:
— Ты помнишь наш уговор?
Я кивнул и произнес:
— Я тебя люблю… мама.