Моя сестра и я

С некоторых пор, как мне исполнилось примерно двенадцать лет, мне стал нравиться собственный хуй. Ну не хуй, скорее хуек. В стоячем положении размером с палец взрослого человека. И тем не менее он мне нравился. Раньше я как-то не обращал на него особого внимания. ну есть и есть. У всех пацанов и мужиков есть. Вытащил, поссал и спрятал. Для чего еще он нужен?

С некоторых пор, когда он вставал, шукрка, ранее плотно облегающая головку, стала сдвигаться назад. Из-под нее показывалась красная головка и, чем тверже становился хуй, наливаясь кровью, тем краснее становилась она. Прикосновения к нему в это время отдавались разрядом электричества в теле и каким-то щемящим комком в горле. От этих прикосновений на конце выступала капелька прозрачной жидкости. И главная моя гордость — на лобке стали пробиваться рыжие волосы. Пока еще редкие и маленькие, но уже достаточные для гордости. Иногда ночью он стал преподносить мне сюрпризы в виде испачканных трусов.

Мне нравилось, оставаясь наедине, раздеться и любоваться своей новой игрушкой. Я мог подолгу рассматривать его, хотя что там было рассматривать? Мог подолгу гладить, натягивая шкурку на головку и вновь отпуская ее. Прикасаться, поглаживать. Я не дрочил и даже на связывал мои ночные поллюции с этим делом. Если бы хоть разок я кончил, лаская себя. Не судьба. Скорее получился обратный эффект. Хуй потерял значительную долю чувствительности и потом, во взрослой жизни,я удивлял жену и других женщин длительностью полового акта.

Дождавшись, пока младшая сестра, с которой мы делили одну комнату на двоих, засопит, привычно откинул одеяло, стянул с себя трусы и отдался любимому занятию. Увлекся и потому громом с ясного неба прозвучал голос сестры
— А ты что делаешь?

Испуганно накинув на себя одеяло, трусы натягивать времени уже не было, прошипел ей
— Ничего. Спи давай!

Она привидением, в огромной ночнушке, стекла с кровати и подошла ко мне.
— Я все видела.
— Что ты видела?
— Все. Покажи.

И она требовательно потянула с меня одеяло.
— Отстань. Ничего я тебе показывать не буду.
— Мне маму позвать?

Эта малолетка, на целый год младше меня, открыто занималась шантажом. Мысленно пожелав ей всяческих "благ", поклявшись отомстить при случае, позволил стянуть с себя одеяло. Сотворив непотребство, эта сученка залезла ко мне на кровать и склонилась над предметом моей гордости.
— Письку гладишь? А у папки больше.
— Откуда ты знаешь?
— Я видела, когда он писял. Я пошла в туалет ночью, а он там писял. Вот и видела.
— А еще что ты видела?
— У Сережки видела.
— У какого Сережки?
— У тети Груниного.
— Откуда? Он тебе показывал?
— Ирке показывал. Я тебе что расскажу!…

Эта артистка взяла паузу, дожидаясь заинтересованности слушателя и его вопросов.
— Рассказывай.
— Только ты никому. Забожись!
— Ей Бог!
— Ладно. Подвинься.

Сестра залезла ко мне под одеяло, прижалась губами к уху и принялась рассказывать. Мы укрылись почти с головой, но мои трусы так и были скомканы где-то в районе ниже ног, потому лежал я голышом.
— Мы играли в амбаре у тети Груни. Знаешь амбар?

Еще бы мне не знать место наших постоянных игр. тетка Груня была не против, только пообещала, чтоесли мы попробуем развести огонь и спалить ее строение, она нам уши, головы и руки-ноги поотрывает.

Сестра продолжала.
— А стой стороны у нее навес знаешь?

И навес я знал. Там после бани тетя Груня с подружкой принимали по пять капель.
— Вот Ирка с Сережкой там спрятались. Они думали, что их никто не видит, а мы видели.

Замолчала.
— Дальше, дальше что было?
— Ирка сняла трусы и Сережка трогал ее письку. Потом говорит: Ир, на пол шишечки! Ирка говорит, что больно будет. А он говорит: Я помажу.
— И что, что дальше?
— Можно я твою письку потрогаю?
— Зачем?
— Ну мне страшно.
— Хитрая. Прижмись и все.
— Нет, я хочу потрогать.

Было очень интересно, что же Сережка делал с Иркой и что это за пол шишечки. Да черт с ним, пусть потрогает
— Ладно, трогай. И рассказывай.

Сестра по-хозяйски взяла в руку хуй, плотно обняла его и продолжила.
— Ирка встала не четвереньки..Ой! Она растет!
— Кто растет?
— Писька твоя растет. Я взяла, а она растет.
— Дура, это она встает. У мужиков всегда так.

Я смело причислил себя к мужикам. Тепло и мягкость руки сестры сделали свое дело. Хуй откликнулся на ласку и встал.
— А трогать можно, когда встает?
— Тебе можно. Рассказывай.

Я был благодушен. Ожидание продолжения рассказа сделало меня покладистым. И была еще причина: мне вдруг очень понравилось прикосновение сестры. Это было намного приятнее, чем когда я трогал себя сам. Сестра продолжила
— Ирка встала на четвереньки, а Сережка слюни ей в жопу пускает. Потом достал свою письку и на нее поплевал.

Я торопил сестру
— Дальше, дальше что?
— А потом в жопу ей свою письку засунул и начал дергаться. Ирка орет, а он дергается.
— И что?
— Ничего. Потом говорит: Я кончил. Вытащил письку и штаны надел. И Ирка трусы надела. А он ей пятьдесят копеек дал.
— А где пол шишечки?
— Не знаю. Он так говорил.
— Ладно, спать давай.
— Я с тобой, ладно?
— Ладно.

Сестра повернулась ко мне спиной,поворочалась, устраиваясь поудобнее, прижала свою всегда холодную попу к моему животу и засопела. Я обнял ее и прижал плотнее к себе. Было приятным ощущение голого хуя, упершегося в попку сестры. Она, пока ворочалась, сбила сорочку и попа оголилась. Вот к ней сейчас я и старался прижать свой хуй. Так и заснули.

Утром родители ушли на работу. На столе мать оставила записку с указанием что сделать, что поесть. Все как всегда. Я проснулся раньше сестры. Не обнаружив на себе трусов, припомнил вчерашнее. Надо бы у пацанов узнать, что такое пол шишечки. Нашел трусы и оделся. Сестра раскинулась, сбросила одеяло. Присел рядом и смотрел, размышляя, как же можно в попу затолкать свою письку? Меня всегда интересовала складочка сестричкиной письки. Мне хотелось раздвинуть ее и посмотреть, что же там прячется. Потрепал сестру по попе. Она только сердито брыкнула ногой. И тогда я, под впечатлением вчерашнего ее рассказа, осторожно раздвинул складочку. Ножки были прижаты друг к другу и потому складочка разошлась немного, показала что-то розовое. Ладно, когда она попросит меня показать мою письку, я взамен потребую показать ее. И потрогать. Ведь вчера ночью, в темноте, она толком ничего не рассмотрела. Зная ее любопытство, я нисколько не сомневался, что вскоре услышу ее просьбу.

До обеда играли дома, потом пошли во двор. Ребятня куда-то запропастилась, а тут еще начал накрапывать дождь и мы вернулись. И наступила минута моего торжества. С невинной рожицей сестра посетовала, что вот вчера она все мне рассказала, а взамен даже толком не рассмотрела мою письку.
— Зато трогала!
— Это не в счет. Я хотела посмотреть.
— Ну и почему не смотрела?
— А как в темноте смотреть?
— А как хочешь.
— Ну покажи сейчас.
— Бегу и спотыкаюсь.
— Ну пожалуйста.
— ладно. Только ты тоже мне свою покажи.
— Ладно

Сестра повеселела и принялась стягивать с себя т

у. теперь он пошел очень легко.

Сетра, похрюкивая, стояла на четвереньках, а я пальцем шуровал в ее заднем проходе. Палец скользил легко. Видимо сетре это понравилось, потому что она начала двигать попой, сама стараясь насадиться на палец. Сопела. Складочка на ее письке разошлась, показалась розовое нечто, какие-то лепесточки раскрывающегося цветка. Это розовое нечто стало краснеть, наливаясь кровью. Она задвигала задом быстрее, застонала.
— Больно?
— Нет
— Перестать?
— Нет.

И ее попа вдруг быстро-быстро стала сокращаться, плотно охватывая во время сокращения мой палец. Сестра подалась задом ко мне, стараясь прижаться к руке. Потом упала на кровать. Мой палец так и продолжал оставаться в ее попе.

Сидим, обсуждаем то, что произошло. Я все допытываюсь, что она испытала. И мы решили, что она просто кончила. Уж об этом мы слышали не раз из разговоров взрослых.
— Я теперь взрослая, раз кончила?
— Не знаю.
— А ты кончал?
— Наверное, нет.
— А давай тебя так. Может и ты кончишь.

Стоя на четвереньках, принимал в задницу палец сестры. Было приятно. Пальчик маленький, гладит внутри, щекотит. Только вот восторга, подобного сестре, я не ощущал.
— Это потому что ты не женщина.- вздохнула сестра.
— А что, только женщины кончают?
— Нет, но вот ты же не можешь

Мне стало обидно за то, что я не могу кончить.
— А сделай мне еще так.
— Запросто.

Сестра погладила мою залупу.
— Ой, я поняла!
— Что ты поняла?
— Смотри, вот шишечка.

И она сдвинула с головки шкурку. И правда шишечка.
— А если просунуть половину, вот и будет пол шишечки. Радостные от произведенного открытия, принялись обсуждать, можно ли воткнуть пол шишечки сестре. Сошлись на том, что можно. Вновь хорошенько смазали задний проход и сестра приняла пол шишечки. Было тесновато. Но малые размеры хуя, только что разработанное пальцем отверстие позволили беболезненно проникнуть. И когда лобок уперся в ягодицы, природа подсказала, что надо делать. Вцепившись в попу сестры, как утопающий хватается за спасательный круг, шлепал животом по ее пока еще тощенькой попе. И она извивалась. Спрашивая ежеминутно, нравится ли ей и не больно ли, выяснил, что нравится очень. И не больно ни сколечко. А потом я почувствовал приближение какого-то нового ощущения в залупе. Задвигался быстрее и вскоре меня накрыла волна оргазма. первого в жизни наяву, а не во сне. И я выстрелил в попу сестры.
— Ты зачем мне в попу написял?

Сестра грозно склонилась надо мной.
— Это не написял, Это у мужчин, когда кончают так получается.
— Молофья?

Проявила осведомленность сестра.
— Да
— Значит ты кончил?
— Да
— Значит мы теперь взрослые.
— Мамка узнает, пришибет таких взрослых

Сестра, как все женщины, была рассудительна
— А мы не будем говорить. А кончать будем, когда их дома не будет. А ты знаешь, как это называется?

Знать-то я знал, только вот сестре не стал говорить, пусть проявит осведомленность
— Мы сношались!

Вот так. Не больше и не меньше.

Спать легли вместе. Мать не мешала нам ложиться в одну постель. Издавна я рассказывал сестре сказки и она засыпала возле меня. Иногда мать уносила ее, заснувшую, на ее кровать. Но сестра подросла и стало тяжеловато носить такого младенца. Потому мы и спали часто вдвоем. Да и теплее. Сестра уже не спрашивая стянула с меня трусы почти до колен, хозяйским движением взяла хуй в руку.
— Меня обними

Обнял, прижал к себе.
— Письку прижми. И погладь.

Раздвинув складочки, положил палец внутрь ее письки. Так и уснули.

Со временем наши занятия стали более осмысленными. Мы получали удовольствие от этого процесса. Сестра росла. Рос и я. У меня уже болтался приличных размеров елдак, но неприятности при ебле не возникало. Поа сестры привыкала к этим изменениям постепенно.

Пока я проходил срочную службу, сестра вышла замуж и даже родила ребенка. Выйдя на дембель, поехал проведать всю родню. В том числе и сестру. Жили они хорошо. Сестра сидела в декрете, муж ее работал. Прожил я у них несколько дней. Пора и честь знать.Есть еще родственники.

Сидим на кухне с сестрой, разговариваем. Она изменилась. Не внешне. Поведение стало другое. И завели разговор о нашем прошлом, о наших сексуальных опытах.
— А ведь ты меня так и не выебал!
— А что же мы делали?
— Детские шалости. Помнишь, как я просила тебя показать?
— Помню, как забудешь?
— Покажи

Я не понял, чего она хочет
— Ты что, не понял? Покажи
— Сдурела?
— Я хочу посмотреть, как он вырос. Покажи.

И я не мешал сестре, когда она расстегивала мне штаны, извлекала на свет хуй. как и в прежние времена он отозвался на приятные прикосновения женских рук.
— Ого! Я хочу его. Хочу по-настоящему. Не в зад, а как положено.
— Ты хочешь ебаться со мной?
— Сношаться,братик, сношаться.

Держа меня за конец как собачку за поводок, сестра потянула меня за собой в спальню.
— Раздевайся

Сама уже голенькая лежала на постели. В душе вспыхнуло прежнее и я не сопротивляясь ни себе, ни ее желанию навалился.

Мне, что бы кончить, надо много времени. Офицерские жены очень ценили это мое качество и берегли солдатика от тягот и лишений воинской службы, стараясь заполучить для своих нужд именно меня. И сестра оценила по достоинству. Лежа на спине, раздвинув руками губки пизды, старалась что-то там рассмотреть.
— Что ты там ищещь?
— Смотрю, что там могло измениться.
— А что там измениться может?
— Я кончаю раз из двадцати, а то и реже. А с тобой сбилась со счета. Выебал так выебал.
— Отсношал.

Рассмеявшись, мы, два родных человека, два любовника, начали одеваться. Скоро на вокзал.
— Ты хоть изредка приезжай доставить сестре удовольствие. Выебать ее как следует. В жопу я теперь тебе не дам. заросло там все. Да и у тебя сейчас такое, что не пролезет.

Она потрогала через брюки мое достоинство.
— Повезет какой-то стерве.
— Почему стерве?
— Я ее уже ненавижу
— За что?
— За то! Ей такой мужик достанется.
— А она причем?
— Да ладно. Будет делиться — полюблю.

Сестра наезжала часто. И я к ним ездил. И с женой моей они подружились.